Записки сенатора - Константин Фишер

Администрации второго рода должны непременно подразделяться не иначе, как по местностям. Ежели разделять управление путей сообщения так, как было сделано при Клейнмихеле, то по соединении в каждой, даже самой ничтожной постройке, частей: проектной, искусственной, хозяйственной и счетной, приходилось каждому проходить по всем департаментам и во время каждого антракта заходить к начальнику округа, т. е. каждая бумага по меньшей мере имеет урожай сам-восьмой, а между тем свойства и потребности каждой местности, т. е. самое главное, не присваивается ни одному департаменту; каждый видит только отдельный мост или дорогу, но все они как будто плавают в воздухе: общей идеи нет.

Ежели департаменты делятся на водные и сухопутные, то выходит та же несообразность с натурой; в натуре эти сооружения срастаются.

Положим, что насыпь на шоссе размылась и засорила проходящий под ним канал; в натуре это событие — единое и неделимое, а в бюрократии размыв насыпи шоссе подлежит одному парламенту, а засорение канала — другому! Выходит, как немцы говорят: «Из-за деревьев не видно лесу».

Первоначальное устройство было рациональнее: пути сообщения разделялись на дистанции, которые непосредственно наблюдали за исправностью сооружений и за состоянием вод. Дистанции соединялись в округах, начальники которых, кроме надзора за всеми, собирали сведения о степени местных передвижений, об источниках приобретения материалов и рабочих и о цене их. Эти сведения сосредоточивались в департаменте.

Не знаю, как департамент делился на отделения: по свойству ли путей или местностям; если не по местностям, то это очень дурно, ибо статистика возможна только при средоточиях местностей. Если Клейнмихелю хотелось иметь четыре департамента, то лучше бы он разделил их на департаменты Балтийского, Северного, Черноморского и Каспийского бассейнов вместо отделений одного департамента, таким образом разграниченных, — чем делить их симметрически на бумаге, но нелогично на деле.

Комиссия, т. е. учреждение из подвижных членов для рассмотрения проектов и смет, была тоже полезнее, чем бюрократический департамент. В комиссию сзывались люди опытные по той части или местности, о которых шло дело; они не ограничивались поверкою расчета сопротивлений или прокладкою итогов, но умели судить, в какой мере проектируемое сооружение могло быть полезно в том именно месте или в какой мере оно возможно там из проектированных материалов. Впоследствии назначались в комиссию постоянные члены из офицеров, утративших здоровье на работах в болотной местности или одряхлевших от возраста: таким образом эти ветераны сохраняли способы существования, не переставая быть полезными государству. Все это разрушено.

Еще при герцоге Вюртембергском начали инженеры его пытаться расширить круг своего действия: пустились в архитектуру и в решение вопросов политической экономии, — это как если бы фортепьянный мастер стал считать себя Моцартом, потому что у его инструментов тон хорош… Архитектура, однако, решительно не далась им. Бетанкуру поручено было устроить место для ярмарки в Нижнем, а он поставил пакгаузы так, что они каждую весну заливаются Волгою. Карбоньер построил не помню какое-то здание: оно провалилось. Дестрем, или кто-то другой, устроил канал, в который вода не согласилась течь. Мельников устроил купол на Троицком соборе, но первый ветер сорвал его, как парик с плешивой головы. Отучили они правительство поручать им дела, выходящие из их гидротехнической специальности, и в губернских городах учреждены строительные комиссии, независимые от управления путей сообщения. Клейнмихелю удалось, однако, поглотить эту часть в Главное управление путей сообщения и публичных зданий; но государь приставлял к инженерам дядек из архитекторов; инженеры сохранили за собой только часть подрядную, наиболее жирную.

Так мало-помалу инженеры путей сообщения стали в роль мужей государственных по кругу действия, военных — по мундиру, лакомых — по вкусу и богатых — по ремеслу!

Но всего более жаль мне комиссии. Департамент проектов составлен из начальников отделений — штаб-офицеров, столоначальников — капитанов и помощников столоначальников — поручиков, не только не бывавших на работах, но не умеющих отличить сосновое бревно от елового, как Громов выражался. Отсюда вышло, что проекты рассматривались глупо; сметы проверялись со справочными ценами — плодом фантазии письмоводителей магистратов; положение — с урочным положением, в котором нет здравого смысла (например, отвозка за 80 сажен на лошадях дешевле, чем на тачках, а за 110 сажен — первая дороже, а за 130 опять дешевле). Работа серьезная переродилась в канцелярскую, которая была бы столь же несносна для департамента, сколь бесполезна для правительства, если бы в ней не попадались калифорнийские россыпи.

Вместе с серьезною работою исчезло и убежище престарелых инженеров, которых я еще застал. Чтобы не выбросить их на улицу, стали сажать их в совет и во вновь учрежденный аудиториат, а как это оказалось очень удобным, то потом стали туда сажать и всякую сволочь. Что за совет, Боже мой, и я сидел в нем, и слышал собственными бедными моими ушами, как П. А. Языков протяжным благоговейным тоном возглашал, что он «вчера имел счастье играть у его сиятельства графа П.А. в вист с ее сиятельством графиней К.П., что его сиятельство изволил подойти к столу и сказать ему, что сегодня будет в совете дело такое-то и его сиятельство желает, чтобы оно было разрешено так-то».

Аудиториат! Отчего особое судилище для инженеров путей сообщения? Отчего не особый тоже для министерства юстиции, финансов и пр.? Когда я объявил графу Клейнмихелю, что не желаю более быть директором департамента, то он шутя отвечал мне, что меня не пустит; на замечание мое, что просьба моя написана на высочайшее имя (тоже шутя), что в ней выражена и причина просьбы и что государь, вероятно, признает ее законною, он шутя же отозвался, что не понесет моей просьбы государю. На это я заявил шутя, что я напишу письмо государю, на что последовала шутка, что он меня под суд отдаст; но я выразил ему убеждение, все шутя, что суд оправдает. Тут Клейнмихель забыл шутку. «Как? Мой аудиториат вас оправдает? Против меня? Этой наивности я от вас не ожидал!» — сказал он очень серьезно, но я тоже серьезно отвечал, что я буду судим сенатом. — «Ну, Бог вами! Какой упрямый!» — заключил граф и принял просьбу. Так вот польза особого аудиториата.

Мудрено ли, что выходили положения об устройстве городов, в которых читаем, что в Николаеве, Херсонской губернии, деревянные дома дозволяется строить только на задних улицах и что все дома и улицы должны быть снабжены водосточными дождевыми трубами. К несчастью, это положение передал государь князю Меншикову, который и объяснил Клейнмихелю, что в Херсонской губернии деревянный дом — необыкновенная роскошь, что в Николаеве только один деревянный дом, и это дом главного командира Черноморского флота, что на домах есть дождевые желоба, но не для того, чтобы спускать воду в водосточные трубы, а для того, чтобы сберегать воду, что дождь там редкость, а вода — сокровище. Вышло, что николаевское положение было списано с кронштадтского, а как и Николаев, и Кронштадт — военные порты, то и казалось, что городовые их положения должны быть симметричны.