Возвращение - смерть - Елена Юрская

- Что же вы сидите? - спросила она. - По-моему его надо арестовать, пока ничего не случилось.

- Ну, она и не могла быть беременная. 3а неделю - Ирочка, вы же медицинский работник, такие вещи знать должны!

- Почему за неделю? - обиделась она. - Он давно с ней крутит. То с ней, то со мной. Сам не знает, чего хочет!

- Он - убийца, - тихо сказала Инна Константиновна. - Он, а не его мама. Вот так!

Холодный пот выступил у Тошкина на лбу - какой же он идиот! Какой дурак! Зацепился за Чаплинского как вошь за кожух, от ревности, от глупости, от впитанной с молоком матери подозрительности к этим всем инородцам. Ах ты, ох ты. Спасибо общественности - наставили на путь истинный - подмогнули. Он вихрем вырвался из ординаторской и примчался в третью палату.

- Ильина? - на всякий случай спросил Тошкин у бледной, хорошенькой девушки. Она тихо прикрыла веки. - Отвечайте только "да" или "нет". Можете глазами. Вас столкнули с моста? - она снова прикрыла глаза. - Это был Игорь Заболотный?

Взор Ильиной чуть замутился, на ресницах повисли крупные слезы, причем на правой капля была гораздо массивнее, чем на левой. - Это Игорь Заболотный?

- Да, - прошептала она. - Его поменяли... Его точно на кого-то поменяли. Я догадалась. Василиса прекрасная. Должок, - Татьяна Ильина закрыла глаза и ещё долго повторяла странные сигналы из детской сказки.

Тошкин снова разбудил тетю Маню и попросил её выйти подышать свежим воздухом. Она, вяло сопротивляясь, покинула боевое дежурство, и милостиво разрешила воспользоваться больничным телефоном. В квартире Заболотных телефон не отвечал, в прокуратуре дежурил Мишин, сообщивший, что Татьяна Ивановна раскаялась, больше возводить напраслину на себя не станет, но на своих показаниях настаивает. По логике вещей Игорек должен был либо сидеть дома тихо как мышка, либо падать в объятия папаши, ведь мама не случайно зажгла ему зеленый свет.

- Максим, - Тошкин наконец дозвонился в гостиницу. - Как там наш друг? Гостей не ждет?

- Да не волнуйся ты, Дима, в порядке он. И Игорек в порядке собирается нас навестить, живой и здоровый, напрасно твоя Надя нервничала... Слушай, а может это моя марганцовка помогла. Она у меня импортная от Баера , - радостно засмеялся охранник.

- Надя, - у Тошкина онемело небо. - Причем тут Надя? Какая марганцовка

- Она ж спасать его поехала. Я разве не сказал? Слушай, приезжай - тут воссоединение семьи намечается. Мы, как не последние люди, можем даже на банкет по этому случаю попасть. Приедешь?

- А как же! - отрапортовал Тошкин. - Обязательно! Только ты держи Игорька от своего тела подальше. Мальчик балуется спичками, ядами и полетами с лестницы. А также кирпичами, бомбами и анонимными письмами

- А заказными убийствами? - в трубке раздался короткий смешок и связь оборвалась.

Честь, прочно обосновавшаяся в душе Тошкина вступила в неравную схватку с любовью. Теперь, когда он практически точно знал, где Надя и где преступник, особенно сложно было выбрать мишень для главного удара. Мишень для последнего выстрела. Повесть о мертвой царевне всегда казалась Дмитрию Савельевичу большой натяжкой. А если женщина не хотела, чтобы её целовал первый встречный? Если она ждала совсем другого? Это уже статья, очень модная в Штатах статья о сексуальных домогательствах.

Надя должна быть жива, потому что хоронить её на городском кладбище Тошкин не сможет. Не выдержит просто. И видеть мертвой жертвой маньяка Заболотного тоже не желает. Имеет право.

Владимир Сергеевич Тошкин плотно прижал трубку к уху, желая срастись с ней перепонками. - Прошу вас, берите Татьяну Ивановну и поезжайте к ней домой. Там - Крылова. Возможен летальный исход, - Тошкин прикусил язык, постучал по деревянному стулу и сплюнул через плечо. Трижды.

- Понял. Есть. Так что - газы? Засада? Оружием воспользоваться можно?

- Только в пределах необходимой самообороны. Но боюсь - она уже не сможет оказать сопротивления, - попытался пошутить Дмитрий Савельевич и трусливо вызвал себе такси к гостинице "Дружба".

- Ты с нами, - заявила Инна Константиновна, впихивая на заднее сидение вяло сопротивляющегося Виталия Николаевича. Уймите свою трусость, наконец, - презрительно прошипела она. И Тошкин уныло покачал головой. Игорька он не боялся. Только очень хотелось, чтобы Надя было жива.

- Вас - ждать? - спросил водитель, не желающий ехать обратно пустым через весь город. - Так я могу, только скажите.

- Ждать придется долго, - назидательно сообщила Инна, вытаскивая обмякшего Виталика.

- Простои наши - деньги ваши. А тут и кореш мой парится, - водитель весело посигналил притаившейся в кустах белой "Волге" - Тоже клиента ждешь, Вася? Вася весело посигналил в ответ и крикнул: "Да только подъехали. Не знаю, будут ещё заказы"

Тошкин тигром выскочил из машины и побежал во гравиевой дорожке, на которой вырисовывалась длинная удаляющаяся тень.

- Заболотный? - крикнул Дмитрий Савельевич что есть мочи. Тень остановилась и шарахнулась в сторону. - На месте, оставайся на месте, кому сказал. Ты задержан. - а-а-а-а, - утробно закричал Игорек. - Успели?! Обложили? - он бросился к машине, пытаясь оттолкнуть ошалевшего Тошкина с дороги. Неудачно разминавший затекшую спину Виталии Николаевич вдруг как отчаянный сноп повалился к ногам преступника. Матерно кроющий Голливуд и прилегающие к нему окрестности Игорь упал и был тут же оседлан Инной Константиновной, которая сразу же вцепилась ему в волосы. Гигантский, душераздирающий крик - это было последнее. на что оказался способным Игорь Заболотный - сирота байстрюк и потенциальный эмигрант. Защелкнувший наручники Коля Гребенщиков сказал, что группу захвата надо представить к правительственной награде.

"Я проснулся не рассвете, чтобы с тобой вместе встретить день рождения зари. Как прекрасен этот мир, посмотри-и-и, как прекрасен этот мир"

Забойная речевка для всех следующих по маршруту земля - небеса. Неужели рекламная служба докатилась и сюда. "Как прекрасен этот мир", надрывались прямо над ухом так призывно, что я открыла глаза.

Небесная канцелярия выглядела очень похожей на номер Наума Чаплинского, в котором я имела честь побывать. Я лежала на мягкой арабской кровати, по уши укрытая клетчатым шотландским пледом. Памятуя недавние события, я нервно оглянулась по сторонам. Если этот семейный подряд все ещё продолжается, то мне надо убираться отсюда немедленно.

- Не вертись, - теряешь свет, - гневно сказали из дальнего угла комнаты. - Ты очень-очень ничего, особенно когда спишь, правда, - Максим улыбнулся и подошел к кровати. - Привет, я тебя рисую. Маслом. Все оттенки зеленого - тебя устроит?

- Вполне, - кивнула я. - Взяли?

- Покойника твоего? А как же - всем миром. Дмитрий Савельевич только глазом успел моргнуть, как твоя кафедра - мастер начальной военной подготовки и призер олимпийских игр по ГО его и повязала.

- Почему - не чемпион? - обиделась я.

- Но согласись, дорогуша, существуют ведь специальные учебные заведения - по профилю, так сказать. Институт милиции, служба безопасности. Вы - люди цивильные. Не вертись, кому говорю. Цвет не держишь, зелень спадает, а мне твои розовые щечки - мурке - сапог. Так хорошо.

- А Таня отпустили? Заболотную?

- А как же, сразу же. Еще вчера, - улыбнулся Максим, прищурившись на собственный мольберт.

- Слушай, а я что здесь делаю? Не того, а? Или что? Сама что ль пришла? Пьяная?

В последний раз подобный позор случился со мной в перерыве между третьим и четвертым замужеством. Напившись с горя какой-то мутной жидкости под названием ча-ча, я долго бродила по крыше, фонила и мешала людям смотреть телевизор. Мой сосед не поленился и выловил меня на подступах к его антенне. А в наказание - запер в ванной. Вот когда я проснулась, то мысли о бренности жизни показались мне пустышкой в сравнении с клаустрофобией, сыростью и запахами неделю назад замоченного белья. Моего, между прочим. Тогда я была очень плохой хозяйкой. - Вас, мадам, в качестве вещественного доказательства невиновности Заболотной принес сюда Мишин, Владимир Сергеевич, очень занятная личность. Руку он держал на вашем пульсе и вовсю шептал, что вы ещё дышите. Похоже, что это его крайне расстраивало. - Очень глупо - снова обиделась я, понимая, что теперь буду пожизненно обязана нести разумное, доброе, вечное, чтобы плотненько засеять им головы студентов академии.

- Правда, принес и оставил. Чаплинский спал в моем номере. Только вздыхал украдкой. Но он тут такого наворотил, что извини, подруга - не до тебя ему было.

- А сами они где? Посыпают голову пеплом, посещают синагогу или жертвуют деньги на воспитательный дом для братишек Аслана-Бека?

- Повез Татьяну Ивановну в клинику - серьезно ответил Максим, вытирая кисть о рукав своего свитера.

- В дурдом? - ужаснулась я. - Боже, какая любовь. Надо же. Но последний раз я читала о том, что кто-то сошел ума из-за любви в каком-то таблоиде, но там чувства были посвящены деньгам, причем в угрожающе крупных размерах.