Падение Трои. - Валентин Егоров

Когда строительные работы завершились, то рядом с вьедским торпедным катером высились три строения, одно низкое и продолговатое, которое, видимо, было лабораторным зданием, и два жилых корпуса. В одном корпусе поселились гражданские лица, вьедские ученые, и офицеры, а в другом — десантники и экипаж торпедного катера. Это говорило о том, что вьеды, видимо, надолго и с какими-то пока непонятными целями появились на Беатрис! Соседство было неприятное, но слава богу, что торпедный катер прилунился довольно-таки далеко от соляной пещеры.

Во избежание случайных и непредвиденных столкновений с соседями врагами, капитан Панин переключился на зеленое свечение своих глаз, стараясь избежать взглядов старшин и офицеров вахтенной службы, и вход в пещеру запломбировал заклинанием непроницаемости. Теперь ни одно разумное существо вселенной пещеры и вход в нее не заметит, даже находясь в каком-либо метре от входа. Несколько ошеломленный своим решением воспользоваться магией, оно было первым подобного рода, Никита от переживаний ушел глубоко в самого себя и прослушал вопрос каплейта Грегори, ему адресованный.

— Простите, герр капитан Панин, могу ли я отменить боевую тревогу и перевести экипаж на несение службы в режиме повышенной боевой готовности? — Повторил свой вопрос каплейт, он явно был раздосадован тем обстоятельством, что капитан Панин в первый раз его не услышал.

— Хорошо, герр каплей Грегори, отменяйте боевую тревогу! Установите за вьедами постоянное наблюдение! Мне бы также хотелось бы попросить вас о том, чтобы вы предупредили свою команду, что без дела не покидали бы наше пещеры! Но в случае такой потребности, заранее предупреждали бы меня об этом. Я буду лично контролировать каждый такой выход.

— Яволь, герр капитан, будет исполнено!

По отсекам монитора прозвенели колокола отбоя боевой тревоги, но тут же капитан-лейтенант Грегори по общей связи объявил матросам и старшинам о введении состояния повышенной боевой готовности. Никита Панин поднялся со своего временного кресла и, отказавшись от услуг корабельного лифта, медленно коридорами и переходами побрел к своему истребителю. В небольшом помещение, которое находилось перед лазами, ведущими к кабинам истребителей, собрались все шесть пилотов эскадрильи, которые внимательно слушали Ланселота. Вааук-гризли общался с ними в ментальном диапазоне, поэтому перед глазами Панина предстала картина, в которой покрытый шерстью симпатичный медведь взад и вперед расхаживал перед людьми и, жестикулируя лапами, что-то им рассказывал, но при этом в помещении сохранялась полнейшая тишина.

Переключив сознание на прием звуков в ментальной диапазоне, Никита Панин услышал:

— Повышенная концентрация мыслительных процессов плохо сказывается на активности головного мозга реципиентов. Чтобы избежать негативных последствий, для этого нам придется проводить ежедневные тренировки, чтобы в каждом бою полностью выкладываться… — В этот момент Ланселот заметил появление Никиты и моментально прервал свою очередную лекцию.

Пилоты вскочили на ноги и, приложив правые руки к вискам головы, поприветствовали своего командира. Если судить по их глазам, то все они явно ожидали новостей. Нахождение на спутнике Беатрис не шло им на пользу, в течение уже недели у них не было никаких полетов в космосе, никаких учебных боев. Они проводили время в кабинах истребителей и немного разминали тело в этом помещении. Одним словом, их жизнь приняла неподвижный образ жизни, а эти жизнедеятельные парни и девчата к этому не привыкли!

Вперед выступила лейтенант Розалия и разгневанным голосом взбаломашенной девчонки мысленно потребовала:

— Никита, Фердинанд, по-прежнему, молчит?! Позволь мне мысленно с ним связаться и тогда я ему устрою головомойку!

На что капитан Панин размеренным и без всяких интонаций в голосе произнес в мысленном диапазоне:

— Лейтенант Квахт, соблюдайте флотскую субординацию! Не суйтесь вперед батьки в пекло.

Никита сам в этот момент удивился тому, откуда у него в голове могло появиться это древнее и архаичное выражение.

— А может быть все-таки, лейтенант Шернер или баронесса фон Шернер?! — Решила слегка поправить своего командира лейтенант Розалия, явно намекая на некоторые обстоятельства, которые совсем недавно изменили ее девичье-пилотскую жизнь.

— Баронессой фон Шернер, лейтенант Квахт, вы станете на Рас-Альхаге, когда районный ЗАГС столицы признает действительным приказ адмирала Шернера о его браке с лейтенантом Квахт! А сейчас немного помолчите, мне нужно вам и вашим коллегам описать порядок и последовательность наших действий, когда скадра прорвется к Республике Троя.

Только на третьи сутки адмирал Шернер связался с капитаном Паниным и сообщил ему о том, что штаб эскадры после долгих колебаний и дебатов принял к исполнению план, представленный капитаном Никитой Паниным. После такого делового вступления адмирал и капитан еще раз прошлись по отдельным параграфам плана, обсуждая последовательность действий каждой из сторон.

Во время этого обсуждения было окончательно решено, чем будет заниматься вторая половина пилотов космических истребителей, которая оставалась с эскадрой. Ранее Никита Панин предлагал эти истребители держать в резерве. В космическом сражении всякое могло бы случиться, а шесть истребителей представляли грозную силу, они могли бы и решить судьбу самого сражения. Адмирал же Шернер сейчас предлагал группу линкоров противника неожиданно атаковать своими истребителями. Причем, атака истребителями должна была начаться именно в тот момент, когда враг обнаружит германские линкоры, и она должна была бы производиться со стороны планеты Республика Троя. После этой атаки истребители должны были бы уступить поле сражения трем линкорам германской эскадры и уйти в резерв контр-адмирала Шернера.

Капитан Панин, как бы это не смешно прозвучало, согласился с мнением флагманского адмирала, но добавил, что это изменение в плане он обязательно обсудит с полковником Нанкой Зарастрой, которая осталась на борту линкора «Роммель» и исполняла обязанности командира эскадрильи в его отсутствие. А затем ментальный разговор вообще принял непривычную тональность, адмирал Шернер вдруг попросил разрешения у капитана Панина переговорить с лейтенантом Шернер по личному вопросу, обещая, что этот разговор не будет очень долгим. Внутренне усмехнувшись этой невероятной ситуации, Никита самым вежливым голосом сообщил адмиралу, что этот разговор он сейчас переведет на лейтенанта Квахт. А сам Панин в этот момент лихорадочно раздумывал о том, как ментальный разговор вообще можно было бы перевести на другого телепата. В конце концов, он на все махнул рукой, его глаза полыхнули зелеными импульсами, а затем Никита поинтересовался:

— Лейтенант Квахт, где вы находитесь?

Ответ последовал моментально, словно Розалия уже знала о разговоре командира эскадрильи с ее мужем, командиром эскадры, контр-адмиралом Шернером и заранее была готова к его продолжению.

— Герр капитан, я нахожусь в кабине своего истребителя. Читаю инструкцию, «Как выжить в экстремальных условиях планеты с жарким, субтропическим климатом».

— Перевожу на вас канал мысленной связи с контр-адмиралом Шернером. Разговор по каналу не боле пяти минут!

Никита Панин еще не успел выполнить своего обещания, перевести ментальный канал на лейтенанта, как у него в голове послышался то ли всхлип, то ли радостный возглас, а затем появился голос бравой лейтенанта Квахт:

— Фердинандушка, как же я соскучилась…

Капитан Панин покраснел, как помидор, от того, что стал невольным свидетелем начала разговора двух влюбленных, и поспешил покинуть этот ментальный канал. Сейчас он находился в соляной пещере и через мерцающий занавес при входе в пещеру, который и сам же установил в целях безопасности, когда на Беатрис прилунились вьеды, наблюдал за звездным небом. С противоположной стороны занавеса ни одно живое существо не смогло бы разглядеть этого входа и того, что в пещере творилось или находилось, с этой же стороны все прекрасно просматривалось.

У Никиты выпала свободная минутка, вот он и решил еще раз полюбоваться звездным небом. Даже с этого, казалось бы, не совсем удобного места, звезды вселенной смотрелись умопотрясающее красиво и снова потянули Никиту Панина к себе, в свои объятия! В такой лирический момент память парня постоянно возвращалась к воспоминаниям о прекрасной и любимой коррелянке и, по словам Ланселота, к принцессе Апровель. Никита не заметил того, как его глаза вдруг снова приобрели зеленый оттенок, в бескрайние просторы вселенной, хотя планета Республика Троя находилась рядом, рукою подать, помчался дикий вопль, больше похожий на крик смертельно-раненого саблезубого тигра, а не на зов любимой: