Сыновья - Николай Чергинец

— Откуда вы все это знаете? — спросил Мисник.

Старик откровенно посмотрел на начштаба.

— Вы не сомневайтесь, я не обманываю вас. Все как на духу говорю. Жизнь прожита, и прожита не так, как хотелось. Может быть, вы когда-нибудь добрым словом вспомните заблудшего бывшего русского. Кстати, господа, — старик запнулся, назвав офицеров господами, но поправляться не стал, — вместе с бандой идут двое французов. Они знают английский и со мной почти целый час разговаривали. Каримулла хитрая лиса, понимает, что раз иностранцы со мной беседуют, то и защитить могут. Поэтому, не скажу, на сей раз он ко мне хорошо отнесся и при мне говорил о своих планах, очень хочется ему задание своих хозяев выполнить. Наверное, хороший куш обещали.

— Куда они конкретно направляются, не знаете? — спросил комбат.

— Нет, об этом при мне разговора не было. Но из кишлака они точно по горам пойдут.

— Сколько у них человек в банде?

— Сейчас шестьдесят — семьдесят — не больше, а вот тогда, когда вашего солдата вели, сотни полторы было.

— А почему их сейчас так мало? — поинтересовался замполит.

— Я думаю, у них цель другая: оружие доставить и этих французиков охранять. И еще я понял, что их где-то хорошо потрепали, еле ноги унесли…

— Хорошо, — поднялся Бунцев, — вы не обидетесь, если мы попросим вас посидеть несколько минут в другом кабинете?

Старик ушел.

— Товарищ Джалал, ваше мнение?

Джалал не торопился с ответом. В комнате наступила тревожная тишина. Наконец Джалал заговорил:

— Сведения, которые мы получили из Пакистана и из кишлака Джалез, подтверждают слова этого старика, — Джалал осмотрел всех офицеров. — Каримулла — страшный человек, хуже шакала. Кстати, в нападении на автоколонну с вашими солдатами кроме банды Каримуллы принимала участие еще одна банда, мы ее установим в ближайшие дни. Нам удалось выяснить, как колонна оказалась в кишлаке Исакхейль. Они в городе сбились с пути, повернули в район Шахринау и тогда поняли, что заблудились. Среди ваших солдат был таджик. Он увидел таксиста, подошел к нему и спросил, как проехать в карьер. А таксист оказался душманом. Поняв, что советские солдаты заблудились и по дальней дороге направил их в сторону кишлака Исакхейль, где находились две банды, а сам более коротким путем проскочил и предупредил душманов. Мы задержали таксиста. На первом же допросе он признался и все рассказал. Так что старик не врет. А вот что банда Каримуллы схватила Леонова — для меня открытие.

Мисник возбужденно прошелся по кабинету.

— Я думаю, командир, надо поднимать по тревоге батальон и — вперед.

— Боюсь, что не успеете, — с сомнением покачал головой Джалал. — Банда сегодня, когда стемнеет, уйдет из кишлака Джалез.

Бунцев решительно подошел к столу и снял телефонную трубку.

— Генерала Дубика, срочно!

Генерал-лейтенант был у себя, Бунцев доложил обстановку.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите нам перехватить банду. Людей у них немного, и хватит одной роты. Это позволит скрытно занять удобную позицию.

Дубик некоторое время молчал, и Бунцев представил себе, как генерал рассматривает карту, обдумывает предложение.

— Выделяю вам эскадрилью Першина. Действуйте, товарищ подполковник.

Но тут вмешался Джалал:

— Товарищ подполковник, я подготовил на всякий случай тоже один разведвзвод, который находится недалеко отсюда, мы обязаны отомстить за смерть наших советских друзей. Поэтому вношу предложение создать совместный отряд.

Генерал Дубик не возражал против совместных действий, только сказал, что добавит еще вертолетов для десантирования.

Командир батальона тут же связался с вертолетчиками. Те подтвердили, что примут десантников на борт прямо с площадки батальона.

Когда Бунцев, готовый к полету, с автоматом и тяжелым вещмешком вышел из штаба, над батальоном один за другим заходили на посадку вертолеты. Первой приземлилась машина комэска. Першин по узкой металлической лесенке быстро сошел на землю, стащил с головы шлем и, улыбаясь, протянул руку комбату.

— Привет, Михаил Петрович! Так что, работаем вместе?

— Конечно, ты же со своими орлами уже давно получил прописку в нашем батальоне.

Они обменялись рукопожатиями, отошли чуть в сторону, чтобы не мешать отделению старшего сержанта Шувалова. Он, как всегда, не смущаясь, что за посадкой наблюдают офицеры, спокойно, слегка подталкивая в заплечные рюкзаки солдат, усаживал их в вертолете.

Бунцев перевел взгляд на другие вертолеты, посадка советских и, афганских солдат заканчивалась. Достал из планшета карту.

— Давай, Антоныч, еще раз оговорим задачу.

— Так мы еще с тобой ее ни разу не оговаривали, — улыбнулся Першин.

— Но твое командование поставило задачу?

— Это конечно.

— Но я хочу тебя попросить: к району десантирования надо подойти незаметно, а это почти невозможно. Поэтому ты нас высадишь на склонах этих гор. Мы их перейдем и ночью встретим духов вот на этой тропе. — Бунцев показал на нанесенные на карту карандашные пометки.

— А, вот как ты хочешь! А мне командир говорил, что я должен прямо к месту засады доставить…

— Сделай, как я попрошу.

Першин хлопнул по плечу комбата:

— Ладно. Ну что, поехали?

Вертолеты взлетели и, чуть наклонившись носом вперед, понеслись низко над землей. Высота — пятнадцать — двадцать метров. В иллюминаторах мелькают близкие верхушки деревьев, дувалы, плоские белые крыши домов.

В наушниках щелкнуло, и комбат услышал голос Першина:

— Миша, идем на минимальной. К району высадки подойдем со стороны Пагманских хребтов, там меньше риска быть засеченными душманскими наблюдателями. На всякий случай сделаем пару ложных посадок, чтобы сбить духов с панталыку.

— Понял, — ответил Бунцев и улыбнулся. «Сбить с панталыку» на языке Першина означало сбить с толку, ввести в заблуждение. — Николай, а как там твой Душман?

— Царапается, зараза! — засмеялся Першин. — Я его научил мяукать по команде. Сейчас хочу научить команду «фас» выполнять. Зверюга что надо, только одного меня и признает. Он ведь других котов не знает.

— Чем кормишь?

— Чеками, — пошутил Першин, но тут же сообщил: — Идем на ложную посадку.

— Ладно, о Душмане потом расскажешь.

Вертолеты еще дважды скрывались за хребтами, для постороннего глаза явно производили посадку и опять взмывали в небо. Воздух держал плохо, было жарко. Наконец вертолеты пошли на настоящую посадку. Десантники быстро выскакивали из машин и под прикрытием пыли бежали прочь, ложились на землю, изготовившись к стрельбе.

Уже через минуту над вечным безмолвием гор снова стояла тишина. Подполковник огляделся: вокруг голые скалы, они раскалены, кажется, приляг — и припечет, как на сковородке, даже через толстые подошвы горных ботинок чувствуется жар. Ни расщелины, ни пещерки.

Бунцев распорядился:

— Здесь остаемся до вечера. Людям замаскироваться, огня не разводить, вести наблюдение.

Он сменил позу, затекла нога, удобнее откинулся спиной на горячий камень: над ним — голубое-голубое небо. «У нас оно не такое, — подумалось Бунцеву, — оно темнее, нет, роднее». Защемило сердце, соскучился комбат по Родине, по дочурке. В детстве не все гладко было в их семье. Отец сильно болел, и мать надрывалась, выбивалась из сил, чтобы хоть как-то прокормить четверых детей. Потом стало легче. Старший брат, окончив школу, пошел на завод, зарабатывал неплохо, затем средний брат начал работать. На семейном совете решили: быть Михаилу военным, а его сестре Тане — врачом.

Военное училище, служба в различных местах, женитьба и вот теперь — Афганистан. Здесь, даже в кругу своих товарищей Бунцев все больше стал чувствовать себя одиноким. Сидя меж камней, он вспомнил Першина, его кота по кличке Душман и подумал: «А может, и мне завести кота? Смотри, как он привязан к своему хозяину». Бунцев знал, что ранее Першин не любил котов, но однажды у сетчатого забора увидел маленького котенка. Не понимая, зачем он это делает, взял его в руки. Когда почувствовал тепло маленького живого комочка, который жалобно пищал и неожиданно лизнул его палец, что-то шевельнулось в душе летчика, и он взял его с собой. В комнате Першин жил один. Котенок быстро освоился, с удовольствием пил порошковое молоко, ел консервы и быстро рос: Правда, был он нелюдим. Не шел ни на какие контакты с посторонними людьми, и если кто-либо из летчиков тянулся к нему, то царапался и кусался, прятался под стул или лез под кровать, а затем вдруг неожиданно нападал на гостя. За это и получил он кличку Душман. Кот был смышленым, к столу за едой не лез, не выпрашивал ее, а просто ждал, когда хозяин его позовет. Он не любил ласки, но в то же время обожал игры, и в свободные минуты Першин с удовольствием возился с ним. Бунцев как-то раз, зайдя в гости к Першину, попытался подержать Душмана на руках. Это кончилось тем, что кот молниеносно ударил его лапой по лицу, и подполковнику несколько дней пришлось объяснять друзьям, откуда у него царапины.