Мое прекрасное забвение - Джейми Макгвайр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Телефон приземлился в траву, прямо под фонарем через дорогу.
— Принеси его, — ровным голосом произнесла я.
Трентон покачал головой.
— Принеси его! — прокричала я, указывая в сторону фонаря.
Когда Трентон широким шагом направился туда, чтобы найти в темноте мой маленький черный мобильник, я воспользовалась случаем и быстро подбежала к джипу. Мотор фыркнул, потом наконец завелся. Трентон тут же возник возле моего окна.
Он несколько раз постучал, его взгляд вновь смягчился.
— Детка, открой окно.
Я сжала руль и исподлобья посмотрела на Трентона, мои щеки были мокрыми от слез.
— Прости. Я найду твой телефон. Но ты не можешь вести машину расстроенной.
Я уставилась прямо перед собой и отпустила тормоз.
Трентон прижал ладонь к стеклу:
— Кэми, если хочешь уехать, хорошо, но перелезь на соседнее сиденье. Я отвезу тебя туда, куда захочешь.
Я покачала головой:
— Ты все равно узнаешь. И тогда конец всему.
Трентон нахмурился:
— Что узнаю? Конец чему?
Я повернулась к нему:
— Я все тебе расскажу. Хочу рассказать. Но не прямо сейчас.
Я выжала сцепление, включила заднюю передачу и сдала назад. Опустила подбородок и всхлипнула.
— Детка, посмотри на меня! — взмолился Трентон, продолжая стучать в мое окно.
Я сделала глубокий вдох, включила первую передачу, затем подняла голову и посмотрела перед собой.
— Кэми, ты не можешь ехать в таком состоянии… Кэми! — крикнул он мне вслед.
Я доехала до выезда со стоянки, и вдруг распахнулась пассажирская дверца и Трентон, тяжело дыша, запрыгнул внутрь.
— Детка. Останови машину.
— Что ты вытворяешь?
— Остановись и пусти меня за руль.
Я выехала на улицу и направилась на запад. Я не собиралась к Ти-Джею, а теперь, когда Трентон был в машине, совершенно не знала, как поступить. И вдруг до меня дошло. Я просто привезу его к Ти-Джею. Пускай все откроется. Ти-Джей сам заварил эту кашу. Если бы он оставил меня в покое, ничего не случилось бы. Но сначала пускай Трентон немного остынет. Нужно просто ехать вперед.
— Кэми, останови машину.
В голосе Трентона появились тревожные нотки, которых я раньше не слышала. Он был взволнован, но старался сохранять спокойствие. Это сбивало с толку.
Я шмыгнула носом и потерла глаза рукавом.
— Ты меня возненавидишь, — сказала я.
— Я не буду тебя ненавидеть. Остановись, и я, если захочешь, буду всю ночь ехать куда глаза глядят. Мы сможем все обсудить.
Я покачала головой:
— Нет, ты возненавидишь меня, и я все потеряю.
— Камилла, ты не потеряешь меня. Клянусь Богом! Но ты все едешь и едешь! Мы уже на окраине города и вскоре окажемся на бездорожье. Остановись же, черт побери!
В этот момент две светящиеся фары слились в одну. Я едва заметила их краем глаза, и вдруг моя голова с силой ударилась о стекло, разбивая его на тысячи кусочков. Некоторые осколки вылетели наружу, но большинство осыпалось мне на колени или разлетелось по салону джипа. Машина проскочила перекресток и свалилась в кювет. На несколько мгновений время словно замерло, а потом джип стал переворачиваться. Раз. Два. А дальше я сбилась со счету, потому что все вокруг почернело.
* * *Очнулась я в комнате с белыми стенами и белыми жалюзи, которые не позволяли солнечному свету просочиться внутрь. Я поморгала, пытаясь осмотреться. Над головой висел телевизор с выключенным звуком. По нему показывали старые серии «Сайнфелда». От моих рук тянулись провода и трубочки, подведенные к нескольким капельницам. Тихонько пищали приборы. В переднем кармане больничной рубашки лежала коробочка, от нее шли провода, заканчиваясь присосками на моей груди. С одной стойки капельницы свисали пакетики с прозрачной жидкостью, которая равномерно поступала мне в вену. Трубочки держались на моей руке с помощью кусочков клейкой ленты.
Прямо под своей рукой я обнаружила голову с короткими каштановыми волосами. Это был Трентон. Он сидел возле кровати, прижимаясь щекой к матрасу. Левую руку он положил мне на ноги, вторая, покрытая толстым слоем ярко-зеленого гипса, опиралась на кровать. На гипсе уже имелось несколько подписей: Трэвис написал слово «Подкаблучник», Эбби Эбернати подписалась «Миссис Мэддокс», а Хейзел оставила ярко-красный след от губной помады.
— Настоящая гостевая книга. Трентон не отходил от койки, поэтому все, кто тебя навещал, подписывали ему гипс.
Я прищурилась, едва различая в темном углу комнаты сидящего на стуле Ти-Джея. Вновь посмотрела на гипс. Еще там были подписи всех братьев Трентона, его отца Джима, моей мамы и четверых моих братьев. И в придачу Кэлвина с Бишопом.
— Сколько я здесь пробыла? — прошептала я.
В горло словно насыпали песка.
— Со вчерашнего дня. Ты сильно ударилась головой.
Я подняла руку и тихонько ощупала бинты на голове. Около левого виска марлевая повязка была гораздо толще, и, как только я слегка надавила на это место, основание черепа пронзило острой болью.
— Что произошло?
— Пьяный водитель пронесся на красный свет со скоростью шестьдесят километров в час. Он сбежал с места аварии, но сейчас под следствием. Трентон почти милю нес тебя на руках до ближайшего дома.
— Со сломанной рукой?
— Перелом в двух местах. Не знаю, как он это сделал. Наверное, на адреналине. Ему наложили гипс в твоей палате реанимации. Он отказался покидать тебя. Даже на секунду. Даже на рентген. Все медсестры уже по уши влюблены в него.
Ти-Джей слегка улыбнулся, но счастливым не выглядел.
Я села на кровати, и тут же перед глазами замелькали звездочки. Меня замутило, и я вновь откинулась на подушку.
— Тише… — сказал Ти-Джей, поднимаясь со стула.
Я сглотнула. Во рту было сухо, в горле саднило.
Ти-Джей подошел к столику возле моей койки и налил чашку воды. Я приняла ее и сделала глоток. Вода обожгла мне горло, хоть и была ледяной.
— Он знает? — Я прикоснулась к голове Трентона.
— Все знают. Про тебя. Про нас. Но не про меня. Я хочу оставить все как есть. Пока.
Я опустила глаза, к горлу подкатил ком.
— Тогда почему он здесь?
— По той же причине, что и я. Он любит тебя.
По моей щеке скатилась слеза.
— Я не хотела…
Ти-Джей покачал головой:
— Знаю, милая. Не плачь. Все будет хорошо.
— Правда? Теперь все знают, будет очень неловко и…
— Это же мы. Как-нибудь справимся.
Пальцы на правой кисти Трентона дернулись. Его рука в гипсе сместилась и упала. Он вздрогнул, проснувшись, а потом схватился за плечо, видимо из-за резкой боли. Когда он понял, что мои глаза открыты, то сразу же встал, склонился ко мне и прикоснулся левой ладонью к щеке. Его переносица опухла, а под глазами пролегли фиолетовые круги.