Булгаков и княгиня - Владимир Алексеевич Колганов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут следователь замолчал. Грустно посмотрел в окно и сказал:
– Думаю, что в самом скором времени вы в этом разберётесь. Ну а пока извольте отправляться домой, на прежнюю квартиру. Будете там пока что под надзором. Да, и, кстати, приглядитесь-ка к своим соседям. Вы ведь неплохой психолог, самому, небось, будет интересно, что да как…
Что он имел в виду, я так и не уразумел вначале. Но, конечно, был очень, очень рад. Жить мне предстояло под надзором Шустера – ну, этому я уже не удивляюсь. Вот только мой роман… Впрочем, ведь сказано уже, что роман там прочитали.
XXX
Дом этот чуть ли не сразу после постройки стал знаменит. Чем-то он привлекал внимание журналистов и писателей. Словно огромный кусок яблочного пирога, для большего удовольствия густо намазанный сверху мёдом. Я бы сказал, что это уже чересчур, но ведь кому-то нравилось…
Жили здесь люди уважаемые, мастеровитые – всех не стану перечислять, о них и так уже, что только можно и нельзя, успели рассказать. Тем более, что теперь нет никакого смысла повторяться – пирог уже зачерствел, а сверху сплошь засижен мухами. Есть и такие, что в нём завязли навсегда.
Когда-то тут обитали художники, артисты, инженеры, профессора. Был даже один король! Всего лишь табачный король, ну так что же? Во всей России не было товара лучше, чем папиросные гильзы от Катыка. К слову сказать, не только Абрам Катык был из караимов. Бессменный и всеми уважаемый управдом – да что я говорю! – гениальнейший из всех московских управдомов Сакизчи тоже был выходцем из Крыма. Много легенд в прежние времена ходило о квартирантах дома. Тут жил и миллионщик-фабрикант, имевший намерение покончить с жизнью – по счастью, выстрелом лишь испортил потолок. Тут и жена художника-кубиста с лицом, словно бы списанным с одной из его картин – как утверждают, прообраз героини «Зойкиной квартиры». Уж я-то знаю, что это не она, однако возражать не стану – любовь к писателю часто держится только на легендах, пусть неправдоподобных, но зато чем-то привлекательных.
Однако, сдаётся мне, что, сообщая о жильцах этого дома, досужие рассказчики и авторы воспоминаний всё же что-то утаили или, возможно, перепутали. Не знаю, из каких соображений, но это так. Вот, скажем, Сакизчи – мне ли не знать, чем занимался на досуге. Да в прежние времена желающим развлечься господам было известно, что нет лучше девок, чем у предприимчивого караима! Читаю дальше список жильцов: Анна Садуковна Пигит. Да уж не дочь ли прежнего владельца дома? Но вот оказывается, что нет о ней нигде ни слова, будто и не было наследников у богатого купца.
И тут я вспомнил то, о чём мне говорил следователь на Лубянке, как раз перед нашим расставанием: «Приглядись к соседям».
Вот оно что! Оказывается, я здесь не только под надзором, но вроде бы даже на задании. Чем эта Анна насолила «органам», я тогда не знал. А если вдруг окажется хорошенькой? Чем чёрт не шутит…
Как выяснилось, Анна занимала одну из комнат в бельэтаже – когда-то вся квартира принадлежала их семье, теперь же и семья разбежалась кто куда, да тут ещё эти вошедшие в моду «уплотнения». Словом, девица, по словам управдома, жила одна, что, надо признать, меня вполне устаивало. Знал бы я, в какую историю влезаю, не торопился бы Лубянку покидать.
Предлог для нашего знакомства нашёлся пустяковый. Да кто же не знал её отца? Ну а раз так, стрельнуть папироску, когда соседи некурящие или попросту сквалыги, да ещё на улице пурга – это же самое оно! Ну не тащиться же мне в магазин за куревом!
По счастью, мою находчивость соседка оценила. Усмехнулась, глядя мне в глаза. Глаза, впрочем, были невесёлые, да и лицо вызывало во мне только грусть, словно бы я знал наверняка, или, скорее, чувствовал, что итог нашего знакомства будет для неё печален. Но только бы не для меня! Да что тут говорить, дама была явно не из тех, с кем хочется бодрствовать до самого утра, и чтобы потом она сама в постель кофе подавала.
– А вас-то как занесло в эти края? По виду не сказать, что вы из «бывших». Ну а уж к нынешним явно не имеете никакого отношения.
– С чего бы так? – недоумеваю.
– Да вот весь какой-то неухоженный, помятый. Да и одеты не по моде.
– Вы правы. Я только что два дня, как из Бутырской тюрьмы… – не мог же я рассказать ей про Лубянку, про следователя, про наш молчаливый договор.
– За что это вас? По виду и не скажешь, по какой статье. Позвольте, угадаю… – наморщила лоб, потёрла переносицу и изрекает: – Торговля женщинами или кокаин.
Да что же это?! Можно ли так говорить? В таком бесстыдстве даже чекисты меня не обвиняли. А тут, на вид воспитанная, образованная женщина, и вдруг такая жуть! Я даже не нашёлся, что ответить.
– Ну что ж. Если не хотите говорить, настаивать не собираюсь. А всё же интересно, вы наш или не наш? – выпустив мне в лицо струю едкого дыма, она скривила тонкие губы и с явным недоверием посмотрела мне в глаза.
И как прикажете это понимать? Сначала угощают папиросой, а затем устраивают допрос. Всё, как положено – мы через это проходили. Что же ей сказать?
– В той, прошлой жизни я, видите ли, считался монархистом.
– Ах, так! – в глазах появился интерес. – Полагаю, в Дикой дивизии Шкуро… поручик или есаул?
– Что вы! Что вы! Да какой же из меня казак? Я врач…
– Ну да! Конечно! Только докторишки не хватало. Теперь же вся Москва – сплошь бухгалтеры, врачи и адвокаты. А где нуждающейся женщине достойного мужика сыскать?
Но как же так? Чем я-то оказался недостоин? Сперва нахально запишут в сутенёры, теперь же мой мозг вообще отказывался что-либо понимать. Каким-таким боком моя профессия могла отразиться на потенции мужчины? Конечно, бывают вредные производства, но чтобы подозревать в бессилии
