Творения, том 7, книга 1 - Иоанн Златоуст

6. Ты и в настоящей жизни заготовляешь много такого, чем сам никогда не думаешь пользоваться; и если кто тебя в этом будет обвинять, ты, указывая на детей и внуков, думаешь найти достаточное утешение в излишних трудах своих. Когда ты, находясь в самой глубокой старости, строишь великолепные дома, прежде окончания которых ты, может быть, умрешь; когда насаждаешь деревья, которые принесут плод спустя много лет, (когда насаждаешь в поле даже такие деревья, от которых произойдет плод разве лет через сто); когда покупаешь имения и наследства, которыми будешь владеть спустя много времени; когда ты заботишься о многом таком, чем никогда не будешь пользоваться, - то все это для себя ли ты делаешь, или для потомков? Итак, не есть ли это признак крайнего безумия, когда ты касательно земных благ не смущаешься продолжительностью времени и даже, по причине этой продолжительности, подвергаешься опасности лишиться всей награды за труды; а касательно небесных благ унываешь по причине замедления, тогда как это замедление приносит тебе больше пользы, и не другим доставляет ожидаемые тобой блага, но все дары сохраняет для тебя? Да притом эта медленность и не продолжительна, - дело наше при вратах судилища; мы не знаем, - может быть, уже в наше время все окончится, и наступит этот страшный день, и Его грозное и нелицеприятное судилище. В самом деле, очень многие знамения уже совершались: и Евангелие проповедано по всей вселенной, и брани и землетрясения и голод сбылись, и не велик остающийся промежуток. Но ты не видишь знамений? Вот это самое есть величайшее знамение. Так и бывшие во времена Ноя не видели начала всегубительства, - и страшное наказание постигло их, в то время как они играли, ели, женились и делали все обычное. Подобным образом жители Содома среди увеселений нимало не предугадывая, что с ними имело случиться, пожраны ниспадшим пламенем. Итак, все это представляя, постараемся приготовить самих себя к отшествию отсюда. Пусть день всеобщей кончины еще не настал; но конец каждого, и старца и юноши, уже находится при дверях. И уже нельзя отсюда отошедшим купить елея, или получить прощение, хотя бы Авраам молился, хотя бы Ной, хотя бы Иов, хотя бы Даниил. Итак, пока имеем время предуготовить себе дерзновение перед Богом, запасем елея в изобилии, перенесем все на небо, чтобы нам в свое время, и когда особенно будем иметь нужду, всем этим насладиться, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 21

"Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть" (Матф. 6:24).

1. Видишь ли, как Христос мало-помалу удаляет пристрастие к настоящим благам, и, предлагая обширное слово о презрении богатств, ниспровергает владычество сребролюбия? Он не удовлетворился тем, что сказал прежде, хотя говорил много и сильно; но присоединяет и другие побуждения, более грозные. Что может быть поразительнее теперь произнесенных слов, если богатство, в самом деле, может отлучить нас от служения Христу? И что вместе вожделеннее, если, презирая богатство, можем иметь истинное расположение и любовь к Христу? Что всегда говорил, то и ныне скажу: именно, подобно искусному врачу, показывающему, что от невнимания его советам происходит болезнь, а от повиновения здравие, Христос тем и другим, т. е., пользой и вредом, побуждает слушателей к повиновению словам Своим. Итак, смотри, как Христос, уничтожая препятствие, указывает и устраивает нашу пользу. Не потому только, говорит Он, вредно для вас богатство, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно помрачает ум ваш; но преимущественно потому, что оно, делая вас пленниками бездушного богатства, удаляет вас от служения Богу, и, таким образом, вредит вам и тем, что делает вас рабами вещей, над которыми вы должны господствовать, и тем, что не позволяет служить Богу, которому всего более вы должны служить. Как прежде показал Он двоякий вред для собирающих богатство на земле - и тот, что собирают богатство там, где тля тлит, и тот, что не собирают его там, где стража самая безопасная, так и теперь показывает двоякий вред - и тот, что богатство удаляет нас от Бога, и тот, что оно порабощает маммоне. Впрочем, не тотчас выставляет это на вид, но наперед высказывает общие мысли, говоря таким образом: "никто не может служить двум господам". Здесь под двумя господами разумеет Он господ, приказывающих совсем противное один другому: иначе они не были бы и двоими. Ведь у множества веровавших "было одно сердце и одна душа" (Деян. 4:32). Хотя верные были разделены телом, но помыслом были одно. Потом, усиливая сказанное, Спаситель говорит: тот не только служить не будет, но еще возненавидит и отвратится. "Или одного будет ненавидеть", говорит Он, "а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть". В двух этих изречениях Спаситель, кажется, выражает одну и ту же мысль; но не без причины говорит Он так, а с тем намерением, чтобы показать, как удобно перемениться на лучшее. Чтобы ты не говорил: я однажды и навсегда порабощен богатством, угнетен им, Он показывает, что возможно и перемениться, возможно перейти как на ту, так и на другую сторону. Итак, высказав общую мысль, чтобы заставить самого слушателя быть беспристрастным судьей слов Его и произнести суд на основании самого дела, Христос как скоро увидел, что слушатель соглашается с Его словами, тотчас открывает Свою мысль: "не можете", говорит, "служить Богу и маммоне". Помыслим и ужаснемся, что заставили мы сказать Христа, - сравнить богатство с Богом! Если же и представить это ужасно, то не гораздо ли ужаснее на самом деле работать богатству, и его самовластное владычество предпочитать страху Божьему? Итак, что же - скажет кто-нибудь - ужели не могло быть этого у древних? Нисколько. Как же Авраам и Иов угодили Богу, спросишь ты? Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил маммоне; имел богатство и обладал им, был господином его, а не рабом. Он пользовался им как управитель чужого имения, не только не похищая чужого, но и собственное отдавая неимущим; и что всего более, он не услаждался тем, что имел у себя, как сам свидетельствовал об этом, говоря: "радовался ли я, что богатство мое было велико" (Иов. 31:25)? Потому-то, и когда лишился богатства, не скорбел. Но ныне не таковы богатые; они, будучи несчастнее всякого пленника, платят дань маммоне, как некоему жестокому тирану. Любовь к богатству, овладев их сердцем, как бы некоторой крепостью, непрестанно дает им оттуда свои повеления, дышащие беззаконием, и ни один из них не противится этим повелениям. Итак, не мудрствуй излишне! Бог однажды и навсегда сказал, что служение Богу и маммоне не может быть соединено вместе. А потому ты не говори, что может быть соединено. Когда маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и собственное имущество; когда Бог повелевает вести жизнь целомудренную, а маммона - жить блудно; когда маммона повелевает упиваться и пресыщаться, а Бог, напротив, - обуздывать чрево; когда Бог повелевает презирать настоящие мирские блага, а маммона - прилепляться к ним; когда маммона заставляет удивляться мраморам, стенам и крышам, а Бог - все это презирать и почитать истинную мудрость: как же ты говоришь, что служение Богу и маммоне может быть соединено вместе?

2. Далее, Христос назвал маммону госпожой, не потому, чтобы маммона по свойству своему была госпожой, но по причине жалкого состояния тех, кто раболепствует ей. Равным образом, и чрево называется богом не по достоинству, но по причине бедственного положения служащих ему, - что хуже всякого наказания и прежде муки может мучить плененного. В самом деле, каких осужденных не будут несчастнее те, которые, имея Господом Бога, свергают с себя Его кроткую власть, и добровольно покоряются жесточайшему мучительству, не смотря даже на то, что отсюда и в настоящей жизни происходит величайший вред? Отсюда вред несказанный, отсюда ссоры, обиды, распри, труды, слепота душевная; и, что всего несноснее, служение маммоне совершенно лишает небесных благ. Спаситель, доказав выше, что презрение богатств имеет свои выгоды, и именно, сохраняет самые богатства и доставляет душевную радость, способствует приобретению любомудрия и ограждает благочестие, - теперь доказывает, что заповедь Его и исполнить можно. Дело лучшего законодательства не в том только состоит, чтобы предписывать полезное, но особенно в том, чтобы сделать его удобоисполнимым. Поэтому Спаситель и присовокупляет: "не заботьтесь для души вашей, что вам есть" (Матф. 6:25). Но, может быть, сказали бы: что же, неужели все бросать? Тогда как же будем жить? На эти возражения Спаситель отвечает заранее. Если бы Он с самого начала сказал: "не заботьтесь", то Его заповедь показалась бы тяжкой; но как скоро Он показал вред от сребролюбия, то тем самым уже сделал настоящее увещание Свое удобоприемлемым. Потому теперь не просто сказал: "не заботьтесь", но присоединил к заповеди и причину. После того, как сказал: "не можете служить Богу и маммоне", - говорит: "посему говорю вам: не заботьтесь", - т. е. по причине великого вреда. Не только попечение о снискании богатства для вас вредно, но даже вредна излишняя заботливость о самонужнейших вещах, поскольку ею подрывается ваше спасение; она удаляет вас от сотворившего, промышляющего и любящего вас Бога. "Посему говорю вам: не заботьтесь"! Показав величайший вред от пристрастия к богатству, Христос простирает далее Свое повеление. Он не только повелевает презирать богатство, но запрещает печься и о нужной пище, говоря: "не заботьтесь для души вашей, что вам есть". Христос не потому сказал так, будто душа имеет нужду в пище, - она бестелесна, - а применительно к обычному способу выражения у людей. Ведь, хотя душа и не имеет нужды в пище, но не может пребывать в теле, если оно не питается. И это наставление Христос не оставляет так, а опять приводит и здесь[1] доказательства, заимствуя их из нашей природы и из других примеров. Из нашей природы: "душа не больше ли пищи, и тело одежды"? Т. е. Тот, Кто дал большее, не даст ли и меньшее? Тот, Кто образовал плоть, имеющую нужду в пище, не даст ли ей пищи? Потому не просто сказал: "не заботьтесь, что есть и во что одеться", но присоединил: "телом и душой", - так как отсюда хотел заимствовать Свои доказательства через сравнение. Далее, Бог однажды даровал душу, и она пребывает всегда одинаковой, а тело возрастает каждодневно. Это-то самое желая показать, т. е. бессмертие души и тленность тела, Спаситель присовокупил далее: "кто из вас может прибавить себе росту хотя бы на один локоть" (Матф. 6:27)? Умолчав о душе, как не получающей приращения, Он сказал только о теле, показывая тем, что и тело взращивает не пища, но Божий промысел. Павел, объясняя это другими словами, сказал: "и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог взращивающий" (1 Кор. 3:7). Вот как Спаситель убеждал доказательствами, заимствованными из нашей природы! Другими же примерами Он так поучал: "взгляните на птиц небесных" (Матф. 6:26). Чтобы не сказал кто-либо, что заботы нам необходимы, Он отклоняет от этого сравнениями - как говорят - и от большего, и от меньшего, от большего - примером души и тела, от меньшего - примером птиц. То есть: если Бог так печется о самых низших тварях, то ужели вам не даст того, в чем вы имеете нужду? Так Он говорит к простому народу, но дьяволу не так отвечал. Как же? "Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих" (Матф. 4:4). Здесь говорит Он о птицах, и очень убедительно; пример их имеет великую силу. Впрочем, некоторые нечестивцы дошли до такого безумия, что порицают и этот пример. Кто хочет действовать на свободную волю, говорят они, не должен для этого заимствовать примеры из природы физической, потому что здесь действует необходимость.