Карэле Карэле и другие волшебные существа - Агарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Оно и к лучшему, – отозвалась жена, намазывая для него бутерброд. – А я отправлюсь в гости.
– Значит, вернёшься к вечеру?
– Боюсь, что к ночи. Угадай, кто сегодня выступает в концертном зале? Альбин Малледи собственной персоной!
– Кто это? Очередная оперная знаменитость?
Алли расхохоталась:
– Да нет же! Это, так сказать, конкурент нашего Венсана. Тот самый, из-за которого произошла история с ключом.
– Забыл его имя, – признался Карэле. – Значит, петь он не будет?
– Нет, он прочтёт лекцию по астрологии. Мы с Танитой хотим пойти. Так что вернусь я поздно. Кстати, Сейли тебе вечером не нужна?
– Вроде бы нет.
– Тогда я отпущу её навестить родных. Я имею в виду – родных со стороны отца.
– Понял, – кивнул Карэле. – Конечно, пусть идёт. Кстати, ты уже нашла, к кому её можно пристроить на службу?
– Займусь этим сегодня, когда буду ходить по гостям, – пообещала Алли. – Совмещу приятное с полезным.
*
Капитан Сангри совершенно не вписывался в обстановку гостиничного номера. Может быть, потому, что при первом взгляде на него сразу становилось понятно: этот человек кое-что знает о настоящем море, не имеющем никакого отношения к ракушечным сувенирам. Высокого смуглого капитана легко было представить на палубе, через которую перекатываются волны. Но сейчас он расслабленно полулежал на диване, откинувшись на спинку и вытянув ноги чуть ли не до середины комнаты. В этом был какой-то диссонанс.
– Устал, – признался капитан Сангри, подавляя зевок. – Сложный был рейс. Да и вообще – «Катарина» в доке на ремонте, команда в кабаках, пора и мне отдохнуть. Остаться тут, что ли? Сниму комнату и буду отсыпаться.
Он подтянул к себе подушку и некоторое время с недоумением разглядывал вышитый парусник, пытаясь определить, к какому типу судов тот относится и как вообще ухитряется держаться на воде. Не преуспел, раздражённо фыркнул и подсунул плод фантазии неизвестной рукодельницы под спину, чтобы удобнее было лежать.
– Это самая тихая гостиница во всём Линери, – кивнул Карэле, сидящий в кресле. – Никаких гуляний, оркестров и цирковых представлений, как на других улицах. Так что если ты намерен впасть в спячку на три недели, она тебе подойдёт.
Капитан душераздирающе зевнул и сел прямо.
– Сначала дела, – твёрдо сказал он. – Во-первых, тебе привет от баронета Раумара Вейсс-Лихмена.
– Кто это? – поднял бровь Карэле. – Кажется, у меня нет столь высоких знакомств.
– Есть, есть, – заверил его капитан, подтянув к себе дорожную сумку, лежавшую возле дивана, и роясь внутри. – Вот, держи.
Кондитер с недоумением принял тяжёлый кожаный мешок. Развязал его и, тихонько охнув, достал из мешка большую банку тёмно-зелёного стекла. Горловина банки была плотно закрыта несколькими слоями пергамента. Карэле нетерпеливо размотал бечёвку, удерживающую пергамент, вытащил обнаружившуюся под ним широкую пробку, и по гостиничному номеру поплыл дразнящий, тёплый и сладкий запах. Он казался громким, как музыка, и ярким, как солнечный свет. В одно мгновение аромат заполнил комнату целиком. Карэле поспешно вернул пробку на место.
– Корица! – воскликнул он, блаженно прижимая банку к груди. – То есть, я хочу сказать, гина…
– Баронет просил передать, что это подарок. Твоя дверца в кондитерской ему теперь без надобности.
– Ты хочешь сказать, что тот долговязый поэт, уехавший в Ифри – это он и есть? Баронет – как ты сказал?
– Раумар Вейсс-Лихмен. Насчёт того, поэт он или нет, я ничего не знаю, мне твой приятель представился как губернатор Намби – это новая камбрийская колония.
– Рассказывай подробно, – велел Карэле, неохотно выпуская банку из страстных объятий и ставя её на стол.
Он подлил капитану Сангри пива из стоящей перед ним бутыли, а себе плеснул чаю – до пива Карэле был не охотник.
– Мы пополняли запасы пресной воды в одной удобной бухточке в Намби, как обычно, – капитан отсалютовал собеседнику кружкой и сделал большой глоток. – Там я с ним и познакомился…
*
– Такие дела, господин капитан, – молодой солдат в мундире, красный цвет которого уже изрядно потускнел от ифрийского солнца и пыли, вытер пот со лба. – Стало быть, теперь у нас туточки колония. А колония, говорит наш господин офицер, всё равно что родная Камбрия, и нечего рваться домой.
Джайс Сангри скептически хмыкнул. Он стоял у трапа и следил, как матросы, весело бранясь, грузят бочки с водой. Ярко-синее море, такое же небо и, в особенности, пальмовая роща неподалёку крайне мало походили на пейзажи Камбрии. Упомянутый офицер либо не успел ещё растерять своё рвение на службе короне, либо перегрелся на солнце.
– Мы тут уже, почитай, год кукуем, – продолжал солдат. – А всё равно – повезло! Ехали-то на войну. Уж нас успели запугать змеями да отравленными стрелами… На корабле мы всякого наслушались. И на тебе: только выгрузились, выходит навстречу сэр баронет собственной персоной. Загорелый до того, что от туземца не отличишь, одет в какое-то рваньё, зато по осанке и речи сразу видно: благороднее некуда. При документах, все дела. Очень, говорит,
