БП. Между прошлым и будущим. Книга 2 - Александр Половец

Конечно же, такие победы даром не проходят. И в какой-то момент с меня потребовали «режимные» подписки — с заграницей не переписываться, чем для меня закрывался важнейший источник информации. Было много еще чего. А издевательская «виза номер три» — разрешение ходить в загранку, но без права спускаться на берег вместе с другими членами экспедиции — вернула меня к давней мысли.

Эмигрировать! В 72-м начальник как-то сумел меня отговорить. Да еще при выезде 20 тысяч выкупа — за диплом… Где их было взять? Сейчас я уволился, почти не раздумывая. А подав документы в ОВИР, получил почти сразу отказ, после чего проболтался в стране еще 19 месяцев. Понемногу внештатно сотрудничал с институтом, помогал его директору Мелешкину, председателю Южного центра Академии наук, с которым у меня сохранялись превосходные отношения.

Он, в общем-то, и помог мне уехать, заявив — да что, мол, его держать, никому этот тип здесь не нужен, только шум от него и неприятности! Между прочим, его заслуга и в том, что в 75-м, надеясь меня задержать, он включил меня в состав группы по приему американской делегации: помощника Киссинджера, помощника министра военно-морского флота и ученых — всего 15 человек из высшего эшелона военных моряков и специалистов, связанных с рыболовным промыслом. Да еще столько же всяких секретарей. Мы тогда обменивались результатами научных разработок, что мне впоследствии очень и очень пригодилось.

— Знаешь, что для меня оказалось в Америке самой большой неожиданностью? Подобная, да нет, еще более чудовищная ситуация. Чудовищная именно потому, что она вполне сходна с советской. А ведь в Штатах развитой промышленный комплекс уже приблизил страну к черте, за которой начинается экологический ад.

Конечно, я еще до конца отъезда располагал определенной информацией — ведь у нас была хорошо развита служба по изучению иностранного опыта, и были в ней очень толковые люди. И я пришел к интересным выводам. Например: если из реки забирается больше 30 процентов ее водного запаса, живая природа в ней уничтожается. Ученые назвали это «индекс Розенгурта».

— Не означает ли, что твой индекс есть проявление общей закономерности, скажем так — «предела прочности» природы в целом?

— Именно так я его и оцениваю. Человека это касается в первую очередь: если, скажем, температура нашего тела понижается на 30 процентов — неотвратима клиническая смерть. Если из комнаты, в которой мы находимся, откачать 30 процентов кислорода — человек задохнется. И то же — с растительностью: если, например, в лесу вырубить 30 процентов наиболее ценных, здоровых деревьев, лес погибнет…

— В Америке я работу по специальности нашел не сразу. Далеко не сразу — хотя помочь мне пытались, даже из Вашингтона. Только в 79-м удалось устроиться в Лос-Анджелесе океанологом. Здесь — 12 заводов по очистке сточных вод, после обработки сбрасываемых в океан. Такая вода непригодна для питья, но окружающей среде она уже не вредит, поскольку не содержит вредных для нее примесей. Сбрасывают ее на 60-метровую глубину, вдали от берега.

Нельзя сказать, что она вообще не воздействует на природу — и следить за тем, как она расходится по акватории океана, необходимо. Этим наша служба и была занята: мы — химики, биологи — выходили на судне в океан на несколько дней. Забирали там пробы воды, производили замеры, анализы. Потом принималось решение — например, добавить хлорку в отбросы, чтобы уничтожить какой-то вид бактерий…

По-настоящему же моя американская эпопея началась в 80-м — тогда меня неожиданно пригласили в Техас, в Сан-Антонио, где проводился первый Всеамериканский симпозиум о влиянии речных вод на сопредельные части моря. Я должен был сделать на нем доклад по своему советскому опыту — как его следует учесть здесь: может ли схожая ситуация сложиться в Соединенных Штатах. Оказалось — может, да еще как! И мои выводы легли в основу рекомендаций, сделанных участниками симпозиума американскому правительству.

Мой домашний почтовый ящик невелик. Какая сюда приходит корреспонденция — счета да редкие письма из Москвы. Поэтому, когда я наощупь вытаскиваю из него плотные тяжелые конверты, я почти наверняка знаю — от Розенгурта. Большей частью так и оказывается. На конвертах чернильный штамп с обратным адресом, а внутри — страницы ксерокопий его новых выступлений в прессе, ответы Больших Начальников Серьезных Учреждений, дающих самую высокую оценку Мишиным исследованиям, и их заверения в полном сочувствии к его призывам — СПАСТИ СРЕДУ НАШЕГО ОБИТАНИЯ! Спасти, пока не поздно. Пока ситуация не повторила уже случившееся на значительной части территории бывшего СССР.

Не дай Бог, если придется писать — бывшей территории…

Вот один из таких документов, прошлогодний: президент Американской Академии наук благодарит Розенгурта за его усилия и заверяет — такого здесь произойти не может… Потому хотя бы, что там были политические причины, приведшие к разрушению природы, а у нас, в Штатах, они отсутствуют. И Академия наук постоянно напоминает правительству… ну, и так далее. Так что, еще раз большое вам спасибо, но, пожалуйста, спокойнее, господин Розенгурт — бить в колокола повода пока нет.

Выходит, реки бывают социалистические и капиталистические — а с последними случиться ничего не может…

Но вот еще один документ, более ранний: ноябрь 87-го года, стенограмма слушаний Комитета по морской торговле и рыболовству Конгресса США. Вернее, ее часть с текстом доклада Университета Сан-Франциско, свидетельствующим о катастрофическом состоянии водных ресурсов Калифорнии. В 1987-м! И вот другой документ, датированный уже 90-м годом — статья в «Лос-Анджелес Таймс» о состоянии природы в Калифорнии.

Читатель, внимание: приводимые цифры взяты автором публикации из официальных документов. «…98 процентов лесов, прилегавших к рекам и водоемам штата, больше не существует. 99 процентов травяного покрова, когда-то покрывавшего его прибрежные угодья, уничтожено. 95 процентов лугов вместе с растительностью и животным царством в тех же регионах перестали быть…»

…Но если бы человеку оставалось всего 2 процента площади от обычной, на которой он привык жить — он оказался бы в стенном шкафу! — восклицает автор этой публикации. А природа? Другие штаты, замечает он, не в лучшем положении: Колорадо… Аризона… Юта… Уровень рек резко упал, загрязнены они чудовищно — гибнет рыба, моллюски, словом, все живое.

Господин президент Академии, дорогой господин президент — рано еще бить в колокола? Или пора?