Демельза - Уинстон Грэм

- Кажется, потеря лодки вас совсем не расстроила, капитан Полдарк.

- Я рассуждаю философски, - ответил Росс. - Полагаю, что это распространенный способ мыслить, когда тебе скоро стукнет тридцать. Своего рода защитный механизм, потому что человек начинает осознавать потери - потерю времени, достоинства, идеалов. Я не радуюсь тому, что остался без лодки, но аханье ее вернет не больше, чем вчерашнюю молодость.

- Такое отношение делает вам честь, - сухо сказал МакНил. - Могу ли я на правах старшего дать вам небольшой совет?

- Конечно.

- Будьте осторожны с законом, капитан. Он капризен и изворотлив, и его можно игнорировать полдюжины раз. Но стоит лишь вступить с ним в борьбу, как сразу выясняется, что от него так же трудно освободиться, как от черного кальмара. Имейте в виду, я разделяю вашу точку зрения. После армейской жизни правосудие и приходские констебли раздражают; я и сам это чувствовал, клянусь... - он резко хохотнул. - Но это...

- Видите тех детей, МакНил? В этом лесу растут только буки, а они собирают листья, чтобы отнести их домой и приготовить. Еда не слишком сытная, и от нее у них раздуваются животы.

- Да, - мрачно ответил капитан. - Я прекрасно их вижу.

- Признаю, иногда меня многое раздражает, - сказал Росс. - В том числе и приходские констебли с местными судьями. Но думаю, это началось раньше, чем вы себе представляете. И чтобы избежать проблем, я вступил в пятьдесят второй пехотный полк.

- Вполне возможно. Можно сказать, бунтарь всегда им остается. Но неповиновение бывает разным, капитан, так же как и преступления бывают разной степени тяжести, и когда приходит приходской констебль с отрядом кавалерии его величества...

- Причем с превосходным отрядом.

- С превосходным отрядом, как вы говорите; тогда это уже не безрассудство, а глупость, которая, скорее всего приведет к плохим последствиям. Военный без мундира - нелицеприятный человек. А в мундире и того меньше.

Они миновали церковь Сола и направились в сторону Тренвита.

- Думаю, у нас много общего, капитан МакНил, - сказал Росс.

- Можно и так сказать.

- Большую часть жизни я попадал в разные передряги, и мне думается, вы тоже.

Капитан рассмеялся, и с соседнего поля взлетела стайка птиц.

- Думаю, вы согласитесь с тем, - сказал Росс, - что, хотя теоретически мы чтим закон, в жизни есть куда более важные вещи.

- Например?

- Дружба.

Они ехали молча.

- Закон этого не признает.

- Я и не ожидаю этого от закона. Я прошу вас это признать.

Шотландец закрутил усы.

- Нет и нет, капитан Полдарк. О Боже, нет. Я в мундире, а вы нет. Этими моральными призывами меня в угол не загнать.

- Но моральные призывы - самая эффективная сила в мире, капитан. В Америке нас разгромили больше они, чем сила оружия.

- Что ж, в следующий раз испробуйте их на моих солдатах. Они оценят такую перемену, - МакНил осадил коня. - Думаю, мы зашли достаточно далеко, капитан.

- До Тревонанса еще миля.

- Но я всё больше сомневаюсь, что мы придем к согласию. Пора прощаться. Я должен был убедиться, что вы серьезно отнеслись к моему предупреждению.

- Уверяю вас, так и есть.

- Тогда нет нужды продолжать... в этот раз. Возможно, мы встретимся еще... надеюсь, при других обстоятельствах.

- Буду с нетерпением ждать встречи, - сказал Росс. - Если снова окажетесь в этих краях, мой дом в вашем распоряжении.

- Спасибо, - МакНил протянул ему руку.

Росс стянул перчатку, и они обменялись рукопожатием.

- Вы где-то поранили руку? - спросил МакНил, взглянув на поцарапанные пальцы.

- Да, - согласился Росс, - попался в ловушку для кроликов.

Они попрощались и разъехались, Росс поехал своей дорогой, а МакНил повернул назад к Солу. По дороге военный энергично подкручивал усы, а сдавливаемый смех сотрясал его мощную фигуру.

Медеплавильный завод растянулся вверх по склону бухты Тревонанс.

Огромные столбы дыма от печей можно было заметить издалека, а в этот безветренный день дым стелился по долине, закрывая солнце. Работы велись с удвоенной силой, с большими кучами угля и пепла и бесконечным потоком мулов и людей, мельтешащих вокруг плавильни и причала.

Сначала Росс спешился, чтобы осмотреть выполненные работы. Построили уже несколько печей, какие-то для обжига, а какие-то - для плавки руды. Медь обжигалась, затем плавилась, через определенные интервалы удалялись отходы, пока через двенадцать часов расплавленную медь не опрокидывали в корыто с водой.

Это внезапное охлаждение давало массу мелких зерен, которые нагревались еще двадцать четыре часа и снова опрокидывались в воду, пока, наконец, неочищенная медь не сбегала в формы из песчаника, чтобы охладиться.

Эта плавка и очистка нужно было выполнить несколько раз, прежде чем медь не достигнет надлежащей чистоты. Весь процесс занимал в среднем две недели. "Неудивительно, - подумал Росс, - что для выплавки тонны меди требуется в три раза больше угля, чем для выплавки тонны олова. А уголь идет по пятьдесят шиллингов за вей [12].

Хотя работы начались только три месяца назад, он заметил, как болезненны и бледны многие мужчины, которые здесь трудятся. Жар и дым могли вынести только самые стойкие, и уровень заболеваемости был выше, чем на шахтах. Этого он не предвидел. Росс трудился многие часы, чтобы это осуществилось, полагая, что для округи предприятие будет значить процветание, возможно, спасение для шахт, но для работающих здесь бедняг, похоже, оно совсем не означало процветание.

Дым погубил растительность этой красивой бухты. Папоротник почернел на месяц раньше срока, а листья деревьев скукожились и потеряли цвет. В задумчивости он подъехал к Плейс-хаусу, стоящему на другой стороне долины.

Когда его проводили, сэр Джон Тревонанс еще завтракал и читал "Очевидца".

- Ах, Полдарк, присаживайтесь. Вы рано. Но значит, что я опоздал, так ведь? Я жду Тонкина не раньше, чем через полтора часа, - он тряхнул газетой. - Чертовски беспокойное дельце, а?

- Вы имеете в виду беспорядки в Париже? - уточнил Росс. - Несколько экстравагантно.

Сэр Джон положил в рот последний кусок телятины.

- Но чтобы король им уступил! Бог мой, он, должно быть, совсем размазня! Пары залпов картечи, вот на что они нарывались. Говорят, граф д'Артуа и некоторые другие покинули Францию. Удрать при первых же раскатах грома!

- Что ж, мне кажется, это заставит французов заниматься своими собственными делами, - сказал Росс. - Англия же должна воспользоваться намеком и навести порядок в своем доме.

Сэр Джон какое-то время жевал и читал молча. Затем он скомкал газету и нетерпеливо бросил её на пол. Огромный датский дог, лежавший у камина, поднялся, понюхал газету и отошел - запах ему не понравился.

- Этот человек, Фокс! - произнес баронет. - Черт подери, да он дурак, каких не сыскать! Сбился с пути, хвалит подобный сброд. Можно подумать, что врата рая открылись!

Росс встал и подошел к окну. Тревонанс посмотрел ему вслед.

- Ну только не говорите мне, что вы виг! Ваша семья никогда не была в числе их сторонников, только не виги.

- Я не виг и не тори, - ответил Росс.

- Однако вы же поддерживаете кого-то. За кого бы вы проголосовали?

Росс снова какое-то время помолчал, нагнулся и потрепал пса. Он редко думал о таких вещах.

- Я не виг, - произнес он, - и никогда не мог бы принадлежать к партии, которая ведет собственную страну к пропасти и восхваляет добродетели других стран. От самой этой мысли мне не по себе.

- Понял, понял! - сказал сэр Джон, ковыряясь в зубах.

- Но не могу я принадлежать и к партии, которая спокойно взирает на теперешнее состоянии Англии. Таким образом, вы видите, в каком я затруднении.

- Я не думаю...

- И вы не должны забывать, - продолжил Росс, - что прошло всего несколько месяцев, как я сам штурмовал тюрьму. И в ней содержалось значительно больше, чем шесть узников Бастилии. Это правда, я не шествовал по улицам Лонсестона с головой тюремщика на шесте, но вовсе не значит, что я не испытывал подобного желания.

- Хм! - неловко произнес сэр Джон. - Хммм! Прошу меня простить, Полдарк, я переоденусь, чтобы быть готовым к приходу Тонкина.

Он торопливо вышел из комнаты, а Росс продолжал гладить дога по голове.

Глава десятая

Демельза боролась со своей совестью с вечера понедельника, и когда Росс уехал в пятницу, она знала, что ей не будет покоя, пока она не признается.

Поэтому, когда он уехал, она пошла в Тренвит. Демельза нервничала как никогда в жизни, но другого выхода не было. Она надеялась получить вчера вместе с "Меркури" письмо от Верити, но его не было.

Совершив ошибку многих ранних пташек, она удивилась, обнаружив, что Тренвит-хаус выглядит сонным, а когда позвонила в колокольчик при входе, Мэри Бартл сообщила, что миссис Полдарк еще в постели, а мистер Полдарк в одиночестве завтракает в зимней гостиной.