Экипаж - Александр Рудазов

- Не работай с ним, он же падла позорная! – тут же завопил Николай.

- Да, я знаю, - обернулся к нему Третьяков. – Но мне как раз и нужны такие люди.

- Блин, е-мое, да я ж не тебе говорю! Капитан, не соглашайся! – пихнул его в бок Денисов, бешено подмигивая сразу обоими глазами.

- Николай Николаевич, лет двадцать назад, когда я, как некоторые говорят, «мотал срок», в нашей среде ходила поговорка: «Когда паханы шлепают, шестерки кочумают». Вы понимаете значение этой поговорки?

- Сержант, исполнять, - приказал Моручи. – У нас тоже есть похожая поговорка: «Голос капитана – это голос всего экипажа».

- Именно, именно, - удовлетворенно кивнул Третьяков. – Я рад, что мы добились взаимопонимания. Мне не хотелось бы чересчур давить, Святослав Степанович, но у вас есть всего лишь два варианта – или стать частью моей команды, или в срочном порядке отбыть из города. Мне, если честно, все равно, что вы выберете. Точнее, я бы предпочел второй вариант – мне не так уж нужен такой прыткий молодой человек.

- Неужели только два варианта? – усмехнулся Моручи.

- Ну, конечно, есть еще третий, - сложил ладони на объемистом животе Третьяков. – Но мне бы не хотелось до этого доводить...

Денисов, которому запретили открывать рот, изо всех сил корчил рожи, силясь привлечь внимание капитана. А еще он усиленно старался понять, с чего это вдруг Третьяков так раздобрился – обычно он не затруднял себя предупреждениями.

- Так вот, к чему я веду... – благодушно начал Третьяков и вдруг замер на полуслове.

Впрочем, замерли все – на улице раздавались какие-то странные звуки. Выстрелы. Звуки выстрелов и еще какие-то другие, похожие на шипящий свист.

- Это бластеры, - неторопливо встал Моручи, перевернув стол. Он превратил его в небольшой дот.

- Типа как?! – вскочил Денисов, перевернув стул. Никакой надобности в этом не было, но Колька-Хорек просто не мог не выместить свое плохое настроение на ни в чем не повинной мебели.

- Я хотел бы выслушать ваше объяснение происходящего, Святослав Степанович, - все еще вежливо, но уже с красным лицом попросил Третьяков. – Мне казалось, мы договорились о перемирии...

Снаружи донеслось еще несколько шипящих звуков. Кто-то приглушенно вскрикнул. Крик был подозрительно похож на предсмертный...

- Что происходит?!! – яростно взревел авторитет, выхватывая небольшой пистолет.

- Я тут ни при чем, - холодно ответил Святослав, быстрым движением вышибая пистолет у Третьякова и кидая его Перову. Культурист с интересом осмотрел новый для себя предмет (до сего дня он ни разу не держал в руках ничего огнестрельнее пневматической винтовки), крякнул и запихнул его в карман.

- А мне опять дулю... – заворчал Денисов.

- Вы, [цензура] [цензура], что, решили, что я вас не [цензура]?! – зарычал Третьяков. Вся напуская интеллигентность слетела с него в один миг. – Да я вас...

Ему не дали договорить, ибо дверь слетела с петель, снесенная шквалом огня. В помещение ворвались шестеро бойцов в боевых скафандрах, вооруженные тяжелыми пушками. Лиц за металлопластиковыми шлемами было не видно.

Все шестеро ударили единым залпом прямо в Моручи. Капитан резко дернулся, схватил Третьякова за плечи, подняв толстяка, как пушинку, и закрылся им от вражеского огня. Авторитет дико закричал – в него попали сразу пять плазменных сгустков. Шестой прошел мимо, оставив черное пятно на стене.

- Назад! – закричал Моручи, прикрываясь уже мертвым бандитом и двигаясь к металлической двери в дальней стене. – Отходим!

Мог бы и не говорить – Перов уже давно открыл стальную дверь и затащил туда Денисова с Мариной. Обоих за шкирку.

Моручи отшвырнул толстяка в сторону, перекувыркнулся, выпуская в нападающих град пуль и одновременно увертываясь от плазменных сгустков, и ворвался в спасительную дверь. Перов захлопнул ее и повернул тяжелое колесо.

- Это че за хрень? – начал озираться Денисов.

Судя по всему, это был душ. Ряд кранов в стене, парочка туалетных кабинок поодаль и прочие непременные атрибуты санузла.

- Тут раньше бомбоубежище было, - отдуваясь, сказал Перов. – Дом старый, еще довоенный. Дверь надежная – пулеметом не возьмешь.

- А бластером – запросто, - вздохнул Моручи, прислушиваясь к творящемуся с той стороны. – Все, приехали...

- Слышь, капитан, это че?.. Это кто был? Менты?..

- Имперца брать живым! – послышался снаружи знакомый голос, отвечая на вопрос Денисова. – Остальных – как получится!

- Эй, Громенко, давай договоримся! – крикнул в ответ Моручи. – Отпусти остальных, зачем они тебе?

- Ну уж не-ет! – довольно ответил майор. – Теперь моя очередь диктовать условия! Сдавайтесь, тогда, может быть...

- Имперцы не сдаются! – крикнул в ответ Святослав. - Мы умираем, но не сдаемся!

- Капитан, капитан, ну мы-то же не имперцы! – начал тянуть его за рукав Денисов. – Слышь, давай лучше сдадимся!

- Ни за что! – загорелись фанатические огоньки в глазах Моручи. – Не бойтесь, я вас врагу не отдам!

- Ф-фух...

- Я вас сам убью! – гордо закончил фразу капитан, доставая оружие.

- Капитан, не дури! – заорал Николай. К нему присоединились Марина и Перов.

- А что такое? – искренне удивился Моручи. – Я потом и себя тоже убью – сеппуку...

- Капитан, сепукнуть мы всегда успеем! Че ты, блин, выкодрешиваешься, горячий самурай?!

Святослав очень неохотно убрал ди-кольт обратно, решив немного повременить с коллективным самоубийством.

А снаружи царило подозрительное затишье. Громенко и его люди ковырялись с дверью, но все никак не могли ее вскрыть. После нескольких безуспешных попыток раздался осторожный стук.

- Имперец, ты еще там? – неуверенно спросил майор.

- Молчи, капитан! – тут же завопил Денисов. – Молчи, как партизан!

- Имперец, ты это... ты сдавайся... – попросил Громенко. – Мы всех твоих людей того... ты там один остался.

- Каких еще людей? – не понял Моручи. – Не было у меня никаких... ах, моих людей! Это было только начало! – грозно воскликнул он. – Остались другие, и они скоро явятся!

- Капитан, это ты о ком? – тихо спросил Денисов.

- Похоже, они братков Третьякова постреляли... – с явным удовлетворением констатировал Перов. – И самого Третьякова тоже...

- Ну, одной проблемой меньше, - равнодушно пожал плечами Денисов. – Был... и помер... Слышь, Андреич, так у тебя тут и туалет есть!

- Ну а как же?

- А че мне не говорил? – возмутился Николай. – Зажал, да, зажал? А я, значит, как последний [цензура], в угол ходи?!

- Сержант, что я тебе говорил насчет уборной? – поморщился Моручи. – Ну что мне тебя – носом тыкать, как котенка? На пол даже Остап не прыскает, а он это любит, как никто...