Генерал в Белом доме - Роберт Иванов

Большой и хорошо организованный штаб Эйзенхауэра выполнял огромный объем работы, но трудился в поте лица и главный герой избирательного шоу. На своих многочисленных прессконференциях он всегда выступал без бумажек[519]. Это требовало не только хорошей памяти, но и тщательной подготовки для каждой новой встречи с журналистами.

У кандидата республиканцев было немало помощников и советников, которые помогали ему ориентироваться в джунглях избирательной кампании. Но, следуя прошлому опыту, Эйзенхауэр предпочитал сам писать свои речи и выступления. Однажды как-то он сказал своему помощнику: «Генерал Макартур получил репутацию прекрасного оратора, когда он был на Филиппинах. Как вы думаете, кто писал его речи? Я»[520].

В ходе избирательной кампании генералу предстояло решить много сложных проблем. Одна из них – добиться успеха в южных штатах, где традиционно сильны были позиции демократов. В значительной мере ему удалось решить и эту нелегкую задачу. Его поездки в южные штаты, как показали потом результаты голосования, дали положительные результаты.

Кандидат республиканцев вел избирательную кампанию под откровенно антикоммунистическими лозунгами. «Везде, – вспоминал Эйзенхауэр, – я настоятельно подчеркивал необходимость искоренения коммунизма в Соединенных Штатах, где бы он ни был обнаружен»[521]. 25 августа он выступил с большой речью на ежегодном съезде Американского легиона. Чувство меры явно изменило кандидату республиканцев. Отбросив все дипломатические ухищрения, генерал заявил о необходимости возвратить в лоно западной цивилизации страны Восточной Европы и республики Советской Прибалтики. Он говорил, что эти народы – плоть от плоти и кровь от крови западного мира. Со всей торжественностью он заявлял, что совесть Америки не успокоится до тех пор, пока они не вернутся в «общество свободных людей».

Эйзенхауэр явно солидаризировался с концепцией своего будущего руководителя внешнеполитического ведомства Джона Фостера Даллеса. 29 декабря 1950 г. Даллес произнес речь, в которой ставил вопрос о необходимости скорейшей реставрации капиталистических порядков в странах Восточной Европы. Подстрекательский характер этой речи был настолько очевиден, что Даллесу пришлось публично оправдываться. «Я не имел в виду «освобождение» (народов Восточной Европы. – Р. И.)»[522], – писал он 15 января 1951 г.

Эйзенхауэр также развивал тему «освобождения». Игнорируя элементарные факторы этнографического, географического и прочего характера, он зачислял половину Европы в свою кровную родню.

Прошло сорок с лишним лет, не столь уж значительный срок во всемирной истории, и предложение Эйзенхауэра о возможности «освобождения» прибалтийских и восточноевропейских государств оправдалось. Это делает честь его политическому предвидению. Но в реальной ситуации конца 1952 г., когда прошло всего семь лет после окончания Великой Отечественной войны, стоившей огромных жертв советскому народу, ставить вопрос о территориальных претензиях к СССР, о замене политического строя в восточноевропейских странах – союзниках СССР значило вызвать резко негативную реакцию всего военно-политического блока, противостоявшего США и другим капиталистическим странам.

Народы Запада и Востока несли огромные издержки «холодной войны», которая в Корее уже переросла в настоящую войну. В этих условиях политический курс Эйзенхауэра угрожал вызвать новую, еще более серьезную военно-политическую дестабилизацию мирового масштаба.

И естественно, что заявления Эйзенхауэра об «освобождении» прибалтийских и восточноевропейских государств вызвали очень болезненную реакцию в советском блоке и большую настороженность на Западе.

Выступление кандидата республиканцев породило серьезную тревогу в Англии, Франции, в других странах, связанных с США союзными обязательствами по НАТО. Французская «Монд» писала: «Речь генерала Эйзенхауэра подтвердила опасения многих европейцев… Она вызывает тревогу». «Странная речь», – заявляла английская газета «Дейли миррор». Корреспондент английской газеты «Дейли экспресс» сообщал из Нью-Йорка, что речь Айка вызвала озабоченность среди американских избирателей[523]. Пришлось на ходу перестраиваться. Теперь в его выступлениях все чаще звучали обещания искать пути к мирному разрешению спорных вопросов, если его изберут президентом.

К политике Эйзенхауэр относился как к штабному искусству: он считал, что и там, и здесь необходима максимальная точность. Во время избирательной кампании 1952 г. Джон Фостер Даллес заявил в одной из своих речей, что Соединенные Штаты «используют все возможности», чтобы добиться освобождения (от коммунизма стран Восточной Европы. – Р. И.). В тот же вечер Айк позвонил ему по телефону и сказал, что считает необходимым поставить между «используют» и «возможности» слово «мирные». Амброуз с полным основанием отмечает, что тем не менее «ударение оставалось на освобождении»[524].

Внешнеполитические проблемы занимали особенно важное место в избирательной кампании Эйзенхауэра. Ричард Никсон писал об этом 13 мая 1952 г. Даллесу: «Я думаю, что конструктивная критика (справа. – Р. И.) американской внешней политики – самый главный момент избирательной кампании»[525].

В ходе борьбы за Белый дом Эйзенхауэр высказал и немало трезвых суждений по вопросам международного положения. Он признавал, в частности, что не видит никаких шансов выиграть третью мировую войну. «Россию, Сибирь и Китай, – говорил Айк, – оккупировать нельзя. Америка не сможет заполнить вакуум, который могли бы оставить коммунисты в случае своего отступления». Он очень скептически отзывался об эффективности военной помощи Соединенным Штатам со стороны Западной Европы в случае начала войны. Не видя перспектив на победу в будущей мировой войне, он заявлял, что подумывает о разделе мира на сферы влияния[526].

Эйзенхауэр был профессиональным военным и понимал, какие катастрофические последствия имела бы новая мировая война. Выступая 4 сентября 1952 г. в Филадельфии, он говорил: «Только поражение, понесенное в современной войне, может быть более ужасным, чем одержанная в ней победа. Единственный путь к победе в третьей мировой войне – это ее предотвращение»[527].

Война в Корее была самой жгучей внешнеполитической проблемой США. Вполне понятно, что в ходе избирательной кампании 1952 г. корейский вопрос оказался в центре внимания Эйзенхауэра.