Песня моряка - Кен Кизи

К счастью, все это Кармоди бормотал одному из копов. Окажись на его месте какой-нибудь более азартный и менее законопослушный водитель, он непременно отвез бы Кармоди в мотель, чтобы насладиться зрелищем мести обманутой Алисы. Однако этот услужливый и миролюбивый офицер довез его до судна, о чем и просил пьяный бродяга, помог ему подняться по трапу и благоразумно отбыл. Предусмотрительные полицейские умеют распознавать ситуации, которые могут привести к разборкам на бытовой почве, потому что составлять о них отчеты сложнее всего. И все же, отъезжая от пирса, заботливый офицер поглядывал в боковое зеркало, чтобы удостовериться, что его перебравший пассажир не нырнул за борт.

Майкл Кармоди чувствовал, что за ним наблюдают, и старался вести себя соответственно. С хозяйским видом, заложив одну руку за спину, а другой опершись на леер, и широко расставив ноги для сохранения равновесия, он картинно стоял на палубе. И лишь когда патрульная машина скрылась из вида, он обхватил себя руками, и его начало трясти. За последнее время все чаще и чаще на него накатывали приступы необъяснимой дрожи. Это была еще одна причина, по которой он не хотел возвращаться домой. В отличие от стремления Айка Соллеса к одиночеству, Майкл Кармоди в последнее время все больше и больше нуждался в обществе.

Корпус посудины жалобно поскрипывал. Вялые волны алкоголя тяжело ударяли в выбритые виски Кармоди. Черт бы побрал эту новую выпивку! Может, она была и менее вредна для печени, но зато не давала никакого кайфа. Ни кайфа, ни полета. И тут он почувствовал, что дрожь стала такой сильной, что он уже не может устоять на ногах. — Ну же, Майкл, — принялся укорять он себя. — Бодрее, бодрее! — И он попытался исполнить жигу в собственном сопровождении:

— Жил-был Луи во Франции, Он был там королем, Но кучка голодранцев В неистовстве своем, Построив гильотину, Башку ему снесла, Испортив всю картину — Такие вот дела.

Дрожь отступила. Удостоверившись в том, что он может не только стоять, но даже танцевать, Кармоди понял, что готов предстать перед своим экипажем. Он растер занемевший нос и крикнул:

— Нельс! Капитан на борту!

Ответа не последовало. И никаких жизнерадостных нельсов из люка не появилось. Кармоди почувствовал, что его снова охватывает дрожь одиночества.

— Свистать всех наверх! — еще громче крикнул Кармоди. — Или хотя бы одного. Мистер Каллиган! Где вы?

Судно мягко покачивалось на легкой ряби, разбегавшейся как капельки ртути. Слабо колыхался свисавший с антенны корейский флаг. И Кармоди уже начал сожалеть о том, что покинул бар, невзирая на всю предусмотрительность этого поступка. Разве может быть капитан без экипажа, каким бы величественным ни было его новое судно? Он уже набрал полные легкие воздуха, чтобы отдать новую команду, когда из люка раздался какой-то низкий протяжный звук.

— Вашего парня сейчас нет на борту, капитан, — и в проеме люка появилась седовласая голова с черной повязкой на глазу. — Я вместо него.

— Кто вы, черт побери? — взревел Кармоди, обращаясь к одноглазому привидению. — Извольте представиться, сэр! И по какому праву вы находитесь на борту без моего разрешения?

— Моя фамилия Стебинс, капитан, и я приношу свои извинения за этот непрошеный визит. Впрочем, я попросил разрешения подняться на борт у вашего юноши. Естественно, он захотел выяснить, кто я такой. А когда я сообщил ему, что возглавляю это большое кино, он дал мне понять, что его это очень заинтересовало, особенно когда я предложил постоять на вахте вместо него, чтобы он мог лично поучаствовать в съемках и пообщаться с нашими старлетками. Поэтому я взял на себя смелость отпустить его. — Закончив свои объяснения, он окончательно вылез на палубу. — Видите ли, я ведь вообще-то шкипер.

— Только не на этом судне! — рявкнул Кармоди. По мере того как длинное серое тело, как большая костлявая рыба, медленно возникало из сумрака люка, ярость его закипала все больше и больше. Мужик был облачен в длинное свободное одеяние из саржи, гармонировавшее с его седой гривой и походившее на саван, сшитый на заказ. Обветренные лицо и шея были у него тоже серого цвета, как старая кедровая кора. Похоже, даже солнце согласилось придавать его коже сероватый оттенок вместо обычного для моряков румяного загара. — Здесь я хозяин, — добавил Кармоди.

— Это я вижу, — голос у Стебинса был таким же выверенным, как и его внешний вид — он лился как струйка масла на бушующие воды. — И клянусь, капитан, я бы поприветствовал вас должным образом, если бы у меня не были заняты руки.

Только тут Кармоди обратил внимание, что в одной руке Стебинс держал бутылку, а в другой два наполненных льдом стакана. Стаканы, похоже, были сделаны из настоящего стекла — такие в прежнее время стояли во всех забегаловках, а теперь стали раритетами, а в бутылке, судя по этикетке, было настоящее дистиллированное ирландское виски, запрещенное во всем мире санкциями ООН. Золотистая жидкость соблазнительно плескалась в знаменитой прямоугольной бутылке.

— Да уж вижу, — промолвил Кармоди, пытаясь сдержать свою ярость — посетители с такими Дарами, как контрабандное ирландское виски и настоящие стеклянные стаканы, имели право на презумпцию невиновности, какими бы длинными, седыми и непрошеными они ни являлись. Кармоди сменил гнев на милость. — Однако всякие ляля не дают вам еще права снимать с вахты моряка, который не находится в вашем подчинении.

— Вы абсолютно правы, капитан. Не дают, — и Стебинс поклонился с хитрым видом. — В свое оправдание могу сказать только одно — я никогда не мог устоять перед красивым судном. Стоило мне увидеть вашего красавца, как я тут же примчался сюда, чтобы взглянуть на него.

— Одно дело взглянуть, другое — шнырять по нему, — заметил Кармоди, не отводя взгляда от бутылки.

— Опять-таки вы правы. Я бы не стал спускаться вниз, если бы у вас были холодильники наверху. Потому что я очень люблю ирландское виски со льдом. А вы? Оно очень гармонирует с суровым прошлым этой несчастной местности.

— Это настоящий «Бушмил» или подделка? — осведомился Кармоди.

— Настоящий, привезенный из Голуэя вот этими самыми руками. — Стебинс выпрямился, и взгляд его забегал по палубе. — Может, зайдем за рубку, подальше от посторонних глаз? Если вы только не хотите поделиться нашим сокровищем со всеми желающими.

Кармоди продолжал смотреть на Стебинса: что-то во всем этом было подозрительное — в его вороватых взглядах, приглушенно елейном голосе… Но потом жидкость в бутылке снова блеснула золотым огнем маяка, и Кармоди не смог устоять, чтобы не устремиться за ней.

Первый стакан они выпили в почтительном молчании, прислонившись к рубке по левому борту. Опустошив стакан, Кармоди почувствовал, что его подозрения начинают отступать. Сомнений не оставалось — это было настоящее ирландское виски. Кармоди поболтал в стакане лед и отставил его в сторону.

— Как насчет того, чтобы повторить, сэр?

— Несомненно, капитан, — проворковал Стебинс. Горлышко бутылки звякнуло о край стакана Кармоди. — Я бы хотел предложить тост.

— Валяйте, — согласился Кармоди. Они подняли стаканы, повернувшись лицами к далекой линии горизонта, и Стебинс торжественно продекламировал:

— Я пью за наши корабли И женщин, ждущих нас вдали, За то, чтоб не было причин Им оставаться без мужчин.

— Аминь, — промолвил Кармоди, и они выпили. «Интересно, как там Вилли в „Горшке“?» — подумал Майкл.

Стаканы были наполнены снова. Второй тост по традиции должен был сказать Кармоди:

— За бережливых наших жен, За ту, в которую влюблен, За девок крепких, молодух, За мудрость высохших старух.

— Воистину аминь, — ответил Стебинс, и они снова выпили в почтительном молчании, прислушиваясь к плеску волн о металлический корпус судна и к бормотанию уток, сплетничавших у причала. Почувствовав, что он готов к следующему стакану, Кармоди решил, что пора поближе рассмотреть своего собутыльника. Он отлепился от рубки и повернулся лицом к пепельному привидению.

— Так значит, ты Герхардт Стебинс? Я много о тебе слышал от своей команды. Сам-то я давно уже не хожу в кино — сиденья слишком узкие для меня.

— Да, я Герхардт Стебинс, — кивнул его собеседник.

— Тот самый сукин сын, который все тут так изменил, пока я был в море?

Стебинс приподнял свою черную повязку.

— Он самый. — И он снова звякнул горлышком бутылки по стакану Кармоди, при этом не отводя от того взгляда. — К вашим услугам.

— И затеял эту потасовку с морскими львами, которую мы наблюдали? С кинокамерами и всем остальным?

Стебинс кивнул.

— Скажу откровенно, капитан Стебинс, — продолжил Кармоди свою атаку, — вы мало похожи на человека, командующего всей этой флотилией.

— Позвольте я тоже буду с вами откровенен, капитан Кармоди, — и Стебинс подался вперед с заговорщическим видом, — потому что мне кажется, у нас с вами есть что-то общее. Да, у меня недостаточно внушительный вид. И единственное, к чему я имею отношение во всей этой авантюре… Кажется, это называется протоколом… Еще по одной?