Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

Поттер не любил алкоголь, он вообще не любил ничего из того, что могло бы хоть как–то повлиять на ясность разума. Конечно, в одиннадцать лет мальчик и не пробовал ничего крепче кефира, но в своих принципах был уверен. Возможно, еще сыграло роль то, что дядя Вернон, когда пил, вел себя в несколько раз агрессивней обычного и мальчик ненавидел это.

Полежав на койке, Гарри просто уснул, а когда открыл глаза, они уже подплывали к школе. Мальчик радостно улыбнулся. Он возвращался домой.

На причале Поттер быстро нашел своих друзей. Офелия восторженно щебетала и не хотела замолкать ни на минуту, напоминая этим Каролину. Дориан выглядел как довольный сытый вампир, что, скорее всего, было не так уж и далеко от истины. Альберт был как всегда задумчив, а на шее у него поблескивала цепочка от подаренного Гарри медальона. Эдвин усиленно делал вид, что слушает то, о чем говорит цыганка, а сам со спины снимал с нее какие–то мерки, о назначении которых никому не хотелось думать. Мирослава выглядела свежей и отдохнувшей, с ее лица ушла обычная сосредоточенность и холодность, на короткий промежуток времени уступая место открытости и задорной улыбке. В какой–то момент Гарри поймал себя на мысли, что залюбовался ею. Беливук никогда не переносила чемоданы магией, опасаясь, что в какой–то момент, потеряв концентрацию внимания, повредит свои вещи.

— Давай лучше я, — произнес он под недоуменный взгляд Мирославы.

Мальчик подхватил ее чемодан и пошел рядом с ней, искренне поражаясь тому, как девушки могут носить такие тяжести, даже не сбивая дыхание.

Эдвин и Дориан кинули на него задумчивые взгляды, потом посмотрели друг на друга и ехидно улыбнулись, будто бы придя к какому–то молчаливому решению.

Оставив все вещи в главном холле, ребята двинулись в Трапезный зал. Гарри уже собирался сесть за один из столов, когда его за руку поймал Альберт.

— Лучше пошли дальше, тут совсем нет мяса, одни овощи.

— Ты видишь, что на них стоит? — удивился мальчик.

— Конечно, но пользуюсь этим редко. Сегодня просто очень хочется нормально поесть, — отозвался он, садясь за один из столиков.

Все последовали за ним. Подход к поесть нормально у Грегоровича был свой. На столе стояли блюда болгарской кухни, страны, из которой Альберт был родом. Он с блаженной улыбкой принялся за чорбу — густой суп. Гарри же сразу потянулся за вяленым мясом со специями, которое носило гордое название пастарма, и налил себе из кувшина айрана. У этого кисломолочного напитка был своеобразный вкус, который нравился далеко не всем болгарам, про других и говорить не приходилось. Но когда Поттер добирался до подобных кувшинов, то выпивал их полностью, все рано конкурентов у него не находилось.

После ужина все направились в Общую гостиную, где Станислав уже поставил два лототрона. Около одного стоял он сам, около другого вертелась Каролина.

— Всем привет! Рад вас сегодня видеть здесь в добром здравии и адекватном состоянии. С прошедшими вас праздниками. А теперь начнем распределение комнат! — радостно прокричал на всю комнату Вержбицкий.

Заполнение велось через один: мужская комната, женская комната.

— Каберле, ой, это я, — застрекотала Каролина. — Чермак Офелия, комната двадцать один.

Четные номера были мужскими, нечетные — женскими. Осенью же все было наоборот.

— Стааф Роберт и Дориан Стан, комната тридцать четыре!

Полувампир ухмыльнулся и подмигнул Гарри. Роберт начал биться головой о боковой валик диванчика, на котором сидел.

— Вуич Ангел и Эрстед Эдвин, сороковая.

Оба выглядели безразличными. Вуич был одноклассником Гарри и у него имелась сестра–близнец, которую звали Ангела. Эти двое часто напоминали ему Фреда и Джорджа, такие же подвижные, шумные и вечно строящие планы по захвату мира с помощью хлопушки и десяти галлеонов.

— Беливук Мирослава и Мысак Альжбета, сорок девятая.

Обе были серьезными и молчаливыми по натуре, мальчик был уверен, что они не станут мешать друг другу и устраивать скандалы на пустом месте.

— Рвонссон Конрад и Грегорович Альберт, пятьдесят четвертая.

Гарри чуть не уснул, когда наконец–то вытащили его шар.

— Поттер Гарри и Крам Виктор, девяносто вторая.

Мальчик радостно спрыгнул с диванчика и поспешил к себе. Домовики и домовые в школе облегчали себе работу: чтобы не перетаскивать вещи студентов с места на места, они переносили мебель с ними. Новая спальня выглядела точь–в–точь, как его старая.

На своей кровати уже сидел Крам, распаковывая сумку.

— Привет, — поздоровался Гарри.

— О, здравствуй. Ну что, будем соседями на эти полгода. Надеюсь, мы мирно просуществуем вместе.

— Я тоже на это очень рассчитываю, — ответил Гарри, пожимая протянутую руку.

Крам улыбнулся и вернулся назад к своим вещам. Наконец–то разобравшись со всем, ребята легли спать, но сон к Поттеру не шел еще долго. Он совершенно не знал, чего ожидать от этого семестра и нового соседа.

Глава 37. Ссоры

Гарри искренне полагал, что в декабре было холодно. Теперь же он сомневался. Январь оказался на редкость морозным. Квиддичные команды перенесли свои тренировки в спортивный зал. Конечно же, он был гораздо меньше игрового поля, но там хотя бы можно было сохранить какие–то навыки, не рискуя что–то отморозить себе или намертво прилипнуть к кольцам.

Новый сосед мальчика оказался не обременяющим. Виктор мало говорил, много думал и постоянно что–то писал. Он был очень сильным магом и Гарри предполагал, что именно Крам станет следующим главой Дурмстранга или факультета.

Школа после каникул бурлила, как огромный котел: все снова привыкали к учебе и пытались подстроиться под новых соседей. Из окна комнаты мальчика теперь был виден квиддичный стадион. В том семестре их спальня находилась на противоположной стороне. Те комнаты были высечены внутри скалы, поэтому и окна были всего лишь зачарованными. Их нельзя открыть и насладиться легким ветерком. Правда, на данный момент Гарри весьма устраивало то, что они закрыты, и из щелей в раме не сквозит. Подобная проблема была у Дориана, который, недолго думая, обложил окно по контуру увеличенной простыней с кровати Роберта.

Преподаватели как будто сорвались с цепи. Количество домашней работы превышало все допустимые пределы. Гарри серьезно задумался о том, чтобы переехать жить в библиотеку. Учителя теперь воспринимали первокурсников как взрослых людей и требования к ним предъявлялись наравне с учениками других курсов. Гоняк усилил физические нагрузки, аргументируя это тем, что все излишне отъелись за праздники. Девушки как–то испуганно вздыхали, соглашались с ним и с завидным упорством выполняли все требования. Парни же просто пожимали плечами, уныло кивали и по мере возможностей выполняли указания, за что получали от преподавателя гордое звание «тряпок».

На травологии они начали изучать «живые» растения. Большой восторг это вызывало только у Мирославы, которая готова была не вылезать из теплиц. Она с радостью делала любую работу и казалось, что она буквально порхает по Зимнему саду и теплицам. Девочка не страшилась никакой работы. Даже удобрения в виде драконьего навоза она вносила с таким радостным выражением на лице, будто участвовала чуть ли не в сотворении мира.

— Это природа, — объясняла Беливук. — Она требует к себе уважения и любви. Ее сила поистине огромна, а так мы можем прикоснуться к ней, почувствовать ее и внести свой вклад. Это невероятные ощущения, когда ты понимаешь, что ты часть ее, часть, способная творить и помогать.

Гарри не понимал ее, подобные занятия интересовали его только с той точки зрения, что ингредиенты для зелий надо уметь выращивать самостоятельно или, на худой конец, уметь их найти и ни с чем не перепутать.

Господин Соловьев, самый безразличный ко всему учитель, внезапно воспылал любовью к преподаванию. Он, раскачиваясь на своем стуле, что–то пытался объяснять своим ученикам. Соловьев иногда забывался и начинал рассказывать уже пройденную тему. Он не был плохим человеком, но его не любили. Девизом школы все еще оставалось «Или учись, или уходи», а он не давал ровным счетом ничего, кроме заданий. Самообразование было не самым легким делом, особенно если учесть, что русский язык был тяжелым. Другая азбука, другие звуки, большее количество букв. Гарри искренне недоумевал, зачем кому–то потребовалось изобретать кириллицу, когда была латиница. Русский уже не так сводил с ума, потому что всегда рядом был Дориан, который мог с легкостью объяснить самые затруднительные моменты, так что и вопросов–то не оставалось. Полувампир прочно вошел в жизнь Поттера и мальчик иногда боялся этого. Потому потеря друга для него сейчас была бы равной ампутации конечности.