Свидетель - Ирина Баранова

— Вера! Опять? Смотри!

— Андрей Николаевич, так это слабенькое, собственного производства, и не бурда какая-нибудь. Да и помаленьку я. Сам посуди…

— Кончай тараторить. На кухне накрывай. И где там у тебя «аперитивчик»? Налей на двоих, подойду сейчас.

— Ой, да я же на работе ни-ни.

— Да не тебе, дура!

Пашу Сальникова он приметил давно: тот стоял недалеко от столиков, разговаривал с кем-то из своих подопечных. Вот хороший кандидат в помощники, лучше и не придумаешь. И верный, и не великого ума, но исполнительный и шустрый. Давно бы надо его к себе забрать. Правда, в отряде он за главного, а при нем, при Морозе, все равно на побегушках. Как бы не обиделся… В падлу ему, Морозу, послужить не посчитал. Ну да ладно, укалякает его как-нибудь.

— Пал Ильич, разговор есть. Пойдем, пропустим по стаканчику…

Через пятнадцать минут Павел Ильич Сальников согласился-таки немного, всего пару деньков, поработать у своего старого товарища «при штабе». Как-никак, дело государственной важности.

Всех секретов Мороз старому другу, конечно же, не открыл, и при нем был предельно осторожен.

Помощником тот оказался незаменимым. Работу поделили поровну, но Мороз схитрил. Ему вовсе не улыбалось выслушивать бесконечные истории, кто, когда и куда ходил, с кем и где встречался. Зачем ему вся эта муть? Это пусть Паша переваривает, ему полезно. Казачок специально работал медленно, и в результате друг Паша трудился практически в одиночку. Мороз же только изображал кипучую деятельность: все, что он хотел узнать, он выяснил уже к исходу первого дня. Ему осталось только поговорить с «кротом». Казачку было тоскливо, он не находил себе места… Действительно, хуже нет, чем ждать и догонять. Тем более, когда ждать приходится событий, должных все изменить, перевернуть. Судьбоносных… Скорее бы все закончилось! Опостылела эта «Площадь»… Глаза бы не глядели! Вот на «Гражданке» он развернется. Кабинет Рата себе оставит. Там только ремонт сделать надо, мебелишку заменить, а то стыд, начальник все-таки. В Лоркину квартиру сам въедет, Нюшку с собой возьмет. Вот девка! Ну и бесстыжая! Сама к нему пришла во второй раз, хоть приказа явиться не было. И ненасытная… Как с таким темпераментом убереглась-то? Ну да там Богданчик под ногами мешался, и сам не ам, и другому не дам. Тютя-матютя…

Координатора он выгонит. Или нет? Ладно, пожалуй что, пусть будет. Служил Рату, послужит и ему. Не Ромашова же с собой тащить? Много тому чести! Мал еще. А на «Мужества» он Сальникова поставит. Это как бонус за то, что помог ему сейчас. Ведь помог, как ни крути, а помог, все дерьмо, сам того не ведая, на себя оттянул. Не убудет от него. Но отблагодарить надо, заслужил. И свой человек, опять же, благодарен будет, верен…

Эх, скорее бы, скорее…

К вечеру второго дня Сальников выполнил большую часть работы. Теперь его надо было мягко отстранить, чтоб не понял ничего. А уже потом взять быка за рога и, наконец-то, исполнить то, из-за чего он, Мороз, всю эту бодягу затеял.

— Паш, ты вот чего. Завтра с утра выйди, меня дождись, а то опять просплю.

Сальников понимающе хихикнул:

— Мешает спать-то? Горяча? А?

На приглашение пообсуждать его ночные подвиги Мороз не отреагировал:

— Я приду — пойдешь в отгул. На сутки. Потом к себе заступишь, как обычно. А я тут сам доделаю, а то тебе досталось. Да, и потом еще чего-нибудь подгоню. В благодарность.

— Лучше кого-нибудь. Могу даже подсказать и показать. Есть тут одна, с зелеными глазами.

— Тебе чего, потаскух не хватает? Или жена отказывает?

— Ой, кто бы говорил… Может, и мне тоже новых впечатлений захотелось?

— Подумаем…

С зелеными, так с зелеными… Будет ему с зелеными. Заслужил. Послезавтра будет. А завтра… Завтра у него, Мороза, решающий день. Завтра он встречается с «кротом».

А потом…

Лишь бы «крот» не подвел. Но он не подведет: Мороз, знает, чем того и купить, и прижать. Завтра, уже завтра. Сначала напугает, потом пообещает. Сделает предложение, от которого тот не сможет отказаться! Наобещает вагон и маленькую тележку. Чего? Да чего угодно, хоть в святые произвести! Главное, чтоб он миссию свою выполнил… А потом он, Мороз, выполнит свою. И Конфедерация получит не только нового руководителя, но и героя, который очень старался, но совсем чуть-чуть не успел предотвратить теракт. Можно будет, для пущей правдоподобности, прострелить себе руку. Или ногу. Бр-рр… Нет, стрелять в себя он, пожалуй, не будет…

Убить врага чужими руками. И после этого убрать исполнителя. Классика жанра. И никакой Грин ни в чем его не заподозрит…

Кстати, надо будет подумать, что делать с Грином? Нужен ли он ему? Но об этом потом. В конце концов, и на этого урода найдется поводок. Будет молчать, как миленький. И лизать ему зад, как сейчас Рату лижет.

«Каким ты был, таким остался»… А дома сейчас Нюша ждет, пришла уже, небось. Ох, и бесстыжая девка! Но хороша! «…Орел степной, казак лихой»…

«Человек предполагает, а Бог — располагает». Мороз начисто забыл эту поговорку, а зря. Помнил бы — бросил все, и не оставлял «крота» на последний день. И черт с ним, с Сальниковым! Не плохо бы было в нужный момент припомнить также и про то, что иногда близок локоток, да не укусишь, и что сопливых вовремя целуют…

Ночь Андрей провозился с Нюшей, девка совсем его измучила, и утром он, соответственно, проспал. Паша был уже на месте, но не работал, развалился в уютном морозовском кресле, закинув ноги на стол. Мороз даже не успел ничего сказать наглецу, как раздался звонок.

— Паш, свободен, как и обещал. На службу завтра с утра. А я на «Гражданку». Похороны.

Как же он упустил это! Просчитался… Чертова работа! Теперь встречу надо откладывать: от Рата так просто не отвяжешься, заставит повинность отбыть по полной программе: сперва панихида, затем поминки. А на них наверняка пить заставит немеряно. Бурды какой-нибудь, свои запасы-то вряд ли выставит, жмот. Придется все переносить на вечер. Ничего, тогда он и наверстает. Может, это и к лучшему…

В действительности же все оказалось совсем не так, как Мороз планировал. Неприятный сюрприз ждал его сразу по прибытии на «Гражданку»: все они, включая Рата, пойдут провожать покойников до кладбища…

Мороз был в бешенстве: мало того, что ему придется тащиться по снегу пешком, теперь еще и о том, чтобы попасть к себе раньше ночи можно вообще забыть! Но главный удар ждал его, когда он увидел Ратникова: не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — прежний Рат вернулся.

Что там читал поп во время панихиды, Мороз не слушал, машинально крестил лоб, когда видел, что крестят остальные, что-то повторял за священником, когда повторяли другие. Потом был поход на кладбище, стылый ветер, от которого не спасала плащ-палатка, полученная им на «Гражданке». Но он и этого, казалось, уже не замечал. В голове, вытесняя все другие мысли, билась одна: завтра, он должен сделать это завтра. Пока Рат не до конца опомнился, пока окончательно не стал прежним: хитрым, расчетливым, жестоким. Видящим всех насквозь и, казалось, читающим мысли. Надо торопиться, форсировать события. Время еще есть, но очень, очень мало…