Черные кабинеты. История российской перлюстрации, XVIII — начало XX века - Измозик Владлен Семенович

Существовала и профессиональная взаимопомощь. Например, в начале XX века вятские жандармы при чтении зашифрованных писем социал-демократов пользовались «ключом», который получили от жандармов Урала[753]. Начальник Кронштадтского жандармского управления доносил 22 ноября 1912 года в ДП, что учительница из Либавы М. Шапир, поддерживающая связь с матросами, ведет переписку при помощи фенолфталеина:

На внутренней стороне конверта или между строками обычного содержания письма <…> пишется, совершенно чистым мягким пером, разведенным фенолом истинное содержание, который высыхая не оставляет никаких следов. Для проявления достаточно слегка провести по письму нашатырным спиртом, после чего сначала получается багровый след, а затем постепенно выступает написанное, уже в темных красках[754].

Можно предположить, что такое детальное указание было основано на личном опыте.

Одобряя и поддерживая ведение перлюстрации жандармскими управлениями и охранными отделениями, Департамент полиции и министр внутренних дел требовали лишь, чтобы она проводилась без явных следов вскрытия. Например, 24 декабря 1911 года вице-директор ДП С.Е. Виссарионов сообщал «совершенно доверительно» начальнику Иркутского ГЖУ М.И. Познанскому, что в ДП доставлено письмо от 23 ноября из Иркутска в Геную, «задержанное на почте вследствие имеющихся на оболочке грубых следов вскрытия», и предлагал «принять все меры к недопущению <…> столь небрежного обращения с корреспонденцией, подвергаемой просмотру»[755]. Этому вопросу была посвящена и справка от 28 ноября 1912 года, направленная М.Г. Мардарьевым в ОО ДП. Фактически уже руководивший деятельностью «черных кабинетов», Михаил Георгиевич указывал, что постоянные жалобы на вскрытие писем обратили внимание господина министра внутренних дел (А.А. Макарова), приказавшего «раз навсегда покончить с этим вопросом». Между тем, как отмечал Мардарьев, в большинстве случаев неумелое вскрытие — это результат распоряжения жандармских властей. Наибольшее количество таких «промахов» происходит в Сибири и южных губерниях. Самое неумелое и небрежное вскрытие писем проводят главным образом в Пензенском РОО. Часто вскрытие производится из простого любопытства. В результате это создает угрозу лишить органы политического розыска «возможности добывать и этим путем иногда действительно ценные сведения». Итак, все сентенции данной справки свелись к рекомендации проводить перлюстрацию «осторожно и умело, чтобы адресат даже не мог подозревать произведенной манипуляции». Предлагалось использовать пар (изобретение В.И. Кривоша), ибо «как все, так и технические приспособления во всех отраслях идут вперед, поэтому и в этой области необходимы нововведения»[756].

Попытки осуществления перлюстрации предпринимались и сторонними структурами. Например, 29 января 1913 года в МВД обратился начальник Томского ГЖУ, информируя о попытке сотрудника Разведывательного бюро Генерального штаба организовать цензуру переписки и возражая со своей стороны против такой самодеятельности. В результате товарищ министра С.П. Белецкий 17 февраля направил письмо первому обер-квартирмейстеру Главного управления Генерального штаба Н.А. Монкевицу, руководителю военной разведки и контрразведки, в котором объяснял невозможность основания перлюстрации при посредстве низших агентов контрразведки. В свою очередь Монкевиц 2 марта информировал Белецкого о распоряжении проводить почтовую цензуру в военных округах «исключительно через начальников контрразведывательных отделений, их помощников и чинов для поручений»[757].

Вместе с тем были случаи, когда некоторые почтово-телеграфные чиновники отказывались от сотрудничества с чинами охранки и даже не выполняли циркуляры о задержании антиправительственной литературы. Директор ДП С.П. Белецкий 29 октября 1915 года направил письмо начальнику Главного управления почт и телеграфов В.Б. Похвисневу с просьбой о задержании и конфискации речи Зигеля. 29 декабря Белецкий уведомлял Похвиснева, что, несмотря на распоряжение начальника Ростовского почтово-телеграфного округа вскрывать и просматривать всю еврейскую корреспонденцию из Америки для обнаружения речи Зигеля, начальник Острогожской почтово-телеграфной конторы Рубинский ее не вскрывает[758].

Глава 3

Служба перлюстрации и дешифровки дипломатической почты в XIX — начале XX века

Зарождение особой службы перлюстрации дипломатической переписки можно датировать началом XIX века. В 1803 году в Министерстве иностранных дел появился «для сочинения по секретной части» Х.И. Миллер, ставший впоследствии действительным статским советником. Высочайшим повелением 7 ноября 1804 года управляющим «цифирной частью» был назначен действительный статский советник А.И. Граудер, а Миллер являлся его помощником. Их задачей были дешифровка иностранной дипломатической переписки и разработка собственных ключей[759]. Для руководства всей этой деятельностью в МИДе был создан Цифирный комитет, в который входили руководители министерства. Цифирный комитет заседал под председательством товарища министра, рассматривал и обсуждал составленные и раскрытые шифры, определял вознаграждение за данные работы. Всей деятельностью по перлюстрации дипломатических депеш ведал канцлер Российской империи (министр иностранных дел).

Для помощи дешифровщикам дипломатической переписки привлекались и другие ведомства. В частности, 6 ноября 1800 года Павел I утвердил создание «Тайной полицейской экспедиции». Среди ее задач предусматривались расходы «на пенсионы швейцарам у иностранных министров», а в одной из дополнительных бумаг отмечалось: начальника нового учреждения «награждать должно тем, что он потребует, если б скрал цифры у какого иностранного министра»[760]. Вместе с тем по‐прежнему использовались способности секретных чиновников Петербургского почтамта. 18 мая 1808 года Александр I направил предписание петербургскому почт-директору Н.И. Калинину: «Все письма, на чье бы имя оные ни были, которые от министра иностранных дел графа Румянцева будут к вам присылаемы для перлюстрования, вы, в силу сего, имеете перлюстровать… и потом к нему с таковых писем доставлять точные копии»[761]. Перлюстрация дипломатической почты в Петербургском почтамте, как отмечалось в предыдущей главе, продолжалась и в последующие десятилетия. Приведу один пример. С 14‐го по 26 августа 1856 года проходила коронация Александра II (согласно традиции — в Москве). При этом уже 21 мая в ходе всеподданнейшего доклада главноуправляющего Почтовым департаментом В.Ф. Адлерберга было решено по случаю предстоящего переезда в Москву двора и дипломатического корпуса «откомандировать под благовидным предлогом» трех чиновников секретной экспедиции Петербургского почтамта, поскольку московские перлюстраторы дипломатической почтой не занимались. Один из откомандированных являлся опытным перлюстратором, двоим другим поручалось заниматься переводом дипломатических депеш, перепиской их и шифров. Ехать в Москву эти чиновники должны были «под видом отпуска». Соответственно, деньги на проезд, наем жилья и проживание были им отпущены из секретных сумм[762].

Как и полагается в чиновничьем мире, организация этого секретнейшего занятия подвергалась постоянным реорганизациям. В 1828 году в МИДе три секретные экспедиции — шифровальная, дешифровальная и газетная (служба перлюстрации) — были объединены в Департамент внешних сношений. В 1833 году «цифирная часть» была разделена на три экспедиции. По «Высочайшему докладу» 30 апреля 1838 года они были реорганизованы в две экспедиции: первая — «для сочинения ключей», вторая — «для их разбора». Председателем цифирной части и одновременно управляющим второй экспедицией был тайный советник Х.А. Бек. В экспедиции трудились четыре чиновника[763].

В 1846 году секретные службы в МИДе получили название Особой канцелярии, а ее управление непосредственно подчинялось министру иностранных дел. В 1852 году действительный статский советник барон Г.Е. Дризен подал докладную записку о соединении двух экспедиций. В результате он был назначен управляющим обеими экспедициями, сначала на временной, а с 1 декабря 1856 года — на постоянной основе. 21 апреля 1862 года было принято Положение о цифирной части. Цифирная часть вновь была разделена на две экспедиции. Первая состояла из бывших двух цифирных и занималась составлением ключей. Второй поручались перлюстрация и дешифровка дипломатической корреспонденции. Для ведения работы в дешифровальном отделении и руководства им были учреждены должности старшего и младших чиновников[764].