Голиаф - Скотт Вестерфельд

— Хитро, — сказал Бовриль.

— Еще бы. — Дэрин, отстранившись, потупила взгляд. — Мне-то грамотку о присвоении монаршего титула никто не пришлет. И принцесса из меня никакая, даже если бы сам папа римский сшил мне платье. Да, только диву даешься.

Алек задумчиво посмотрел на футлярчик:

— Да нет, все как раз очень просто.

От захлестнувшей надежды у Дэрин бешено заколотилось сердце, а ладони сжались в кулаки:

— Ты хочешь сказать, мы сможем держать это все в секрете? Ну да, конечно, придется как-то прятаться: я же как-никак таскаю брюки. А изворачиваться ты нынче, надо сказать, стал искуснее…

— Нет, я не об этом.

Она оторопело глянула на Алека: опять у него этот упертый, твердый взгляд.

— А… что тогда?

— Кое-какие секреты, понятно, нам придется до поры держать при себе. И эта маскировка может тебе понадобиться, пока мир не дорастет до тебя. А вот в этом, — Алек вздохнул, — мне пользы нет.

И с этими словами принц Александр Гогенбургский с размаху метнул футлярчик со свитком через правый борт. Блеснула на свету дорогая кожа, и океанский бриз, подхватив его, понес в сторону кормы. Крутясь в воздухе, футлярчик словно нехотя отдалялся от корабля, постепенно отставая на лету. Сверху было видно, как он с ярким всплеском врезался в воду.

— Метеорно! — задорно визгнул Бовриль.

А Дэрин все не могла отвести взгляда от темной реки:

— В этом письме было все твое будущее, дурачина ты, принц.

— В нем было мое прошлое. Этого мира я лишился в ту ночь, когда не стало моих родителей. — Он снова подошел к ней: — Но я нашел тебя, Дэрин. Может, мне и не было предначертано закончить войну, но зато я повстречал тебя. А это и был знак судьбы, я это знаю. Ты спасла меня от бессмыслицы того будущего, которое мне светило.

— Мы спасаем друг друга, — прошептала Дэрин. — Только через это все и происходит.

Оглянувшись мимолетом на группу такелажников, она опять слилась в поцелуе с Алеком — на этот раз упоительно длительном, глубоком, со сплетением объятий. Стойкий встречный ветер создавал ощущение, что корабль летит вперед, в какую-то новую, неизведанную, но, несомненно, чудесную даль, а на борту их только трое.

Эта мысль словно привела Дэрин в чувство:

— Алек, но чем ты, черт возьми, думаешь заниматься?

— Думаю, надо будет подыскать приличную работу. — Он со вздохом поглядел вниз на реку. — Золото у меня кончилось, а в экипаж, скорей всего, не возьмут.

— Императоры — персоны на редкость помпезные и никчемные, — брякнул Бовриль.

Алек возмущенно уставился на него, а Дэрин лукаво улыбнулась.

— А знаешь, не волнуйся, — сказала она. — Я ведь сама собиралась с «Левиафана» уходить.

— Да ты что! Ты, с «Левиафана»? Но это же… абсурд.

— Не скажи. Тут оказалось, у ученой леди есть для меня работенка. И думается мне, как бы не для нас обоих.

ГЛАВА 44

«В своем неожиданном заявлении от сегодняшнего числа Его ясновельможное высочество принц Александр Гогенбургский, предполагаемый наследник Австро-Венгерской империи, отказался от своих притязаний на все земли и титулы по отцовской линии, в том числе и от самого императорского трона. Эта из ряда вон выходящая новость потрясла его истерзанную войной страну, многие из находящихся под ружьем подданных втайне уповали на беглого принца как на символ примирения — хотя, собственно говоря, не ясно, достался бы принцу в итоге сам трон. Его притязания основывались на папской булле, не удостоверенной Ватиканом (эдикт, который к тому же оспаривается нынешним императором Францем-Иосифом). Впрочем, в свете последних успехов России на восточном фронте само существование Австро-Венгерской монархии с окончанием Великой войны ставится под вопрос. В своем вторичном по значимости заявлении Александр также денонсировал все свои связи с Фондом Теслы, который занимался сбором средств на ремонт и восстановление объекта покойного изобретателя в Шорэме, шт. Нью-Йорк. Отношения принца с этой организацией были разорваны, после того как просочились сведения о том, что именно он со смертью Теслы отключил оружие, опасаясь за безопасность находившегося вблизи воздушного судна, а также имперской столицы Германии, г. Берлина. По словам представителя принца, вильдграфа Эрнста Фольгера, Александр поступил на должность в Зоологическом Обществе Лондона, научной организации под королевским патронажем, известной в основном своим уходом за лондонским зоосадом. Множество слухов витает о том, отчего наследник одного из величайших монарших домов Европы променял свой трон, земли и титулы на скромную должность смотрителя зоосада. Не без труда застигнутый вашим покорным слугой по пути в Англию на борту „Левиафана“, корабля Его величества, Александр сказал лишь следующее: „Bella gerant alii, tu felix Austria, nube“. Эта фраза представляет собой латинский девиз Габсбургов и подразумевает традиции дома добиваться влияния через союзничество, а не через конфликт. Она переводится как „Пусть воюют другие, ты же, счастливая Австрия, заключай браки“.

Что значит данный контекст этой фразы, остается неясным, хотя у вашего покорного слуги есть предположение, что юный принц нашел себе утешение в новых и сильных союзниках.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

«Голиаф» — роман альтернативной истории, поэтому большинство его персонажей, «фабрикатов» и машин — мое собственное изобретение. Однако история мест и событий смоделирована близко к реалиям Первой мировой войны, а некоторые из персонажей вполне реальные люди. Вот вам беглый обзор того, что в этом романе почерпнуто из действительности, а что вымышлено.

30 июня 1908 года, примерно в семь часов четырнадцать минут утра, в сибирской глуши взорвался огромный огненный шар. Сила взрыва была такова, что за сотни километров от того места валило с ног людей и вышибало стекла из окон. Из-за географической отдаленности тот «случай в Тунгуске» изучался учеными долгие годы, и лишь недавно было с достоверностью определено, что те гигантские разрушения были вызваны падением метеорита (или же то был осколок кометы — конкретно так и не установлено). За истекшие десятилетия о причинах того события выдвигалось множество гипотез — от высадки пришельцев до черных дыр антиматерии, а то и вовсе экспериментов, проводимых великим изобретателем Николой Теслой.

В 1914 году Тесла имел мировую известность. Проживающий в Нью-Йорке сербский эмигрант, он работал над множеством изобретений — в том числе и над «лучами смерти», которые, как он надеялся, могли свести к нулю все войны как таковые. С 1901 года его основным проектом была Башня Ворденклиф — огромных размеров электрическое сооружение на Лонг-Айленде, посредством которого он рассчитывал бесплатно передавать электричество по всему миру (и далеко за его пределами). Но к 1914 году финансовое положение Теслы пошатнулось, и он начал все громче и настойчивей заявлять, чего бы он мог добиться, если бы… В итоге башня так и осталась недостроена, а в 1915 году земля, на которой она стояла, за долги отошла под строительство отеля «Уолдорф-Астория» (да-да, обиталище ученого эксцентрика ушло на покрытие гостиничного счета). В 1917 году башня была разрушена американскими властями, опасавшимися, что ее в качестве ретранслятора или навигационного пункта могут использовать германцы.

Газетные магнаты Уильям Рэндолф Херст и Джозеф Пулитцер отчаянно конкурировали между собой многие десятилетия. Оба снискали себе славу «королей желтой прессы», скандальных публикаций и раздутых сенсаций с достаточно вольной трактовкой фактов. Как и здесь в «Голиафе», Херст был ярым противником вступления США в Первую мировую войну. Он же славился любовью к кинематографу, зарекомендовав себя как создатель сериала «Опасности Паулины» (первая серия фактически цитируется здесь), где впервые в кинематографе применил эффект так называемого «подвеса» (находка, за которую перед этим человеком снимаю шляпу в том числе и я).

Адела Роджерс Сен-Джонс была «девушкой-репортером» периодических изданий Херста — и не только его одного — фактически с девятнадцати лет и без малого до семидесяти. В «Голиафе» ей двадцать, и хотя в жизни она к той поре была уже замужем, я из некоего каприза изменил историю и оставил ее незамужней. Тем не менее история о том, как было порвано ее брачное свидетельство, абсолютно правдива. Автобиография Аделы Роджерс «Соты» (1969) по-прежнему имеется в широком доступе и сама по себе в буквальном смысле завораживает.

Франсиско «Панчо» Вилья являлся видной фигурой Мексиканской революции 1910–1920 гг. У Вильи в самом деле имелся контракт с Голливудом на съемку его боевых действий, а германские агенты действительно снабжали различные революционные фракции в надежде утвердить в Мексике свое влияние. Итоговое вступление в 1917 году Соединенных Штатов в войну было отчасти инспирировано обнаружением так называемой «телеграммы Циммермана», где Германская империя сулила помощь Мексике, если та нападет на Соединенные Штаты. Поэтому я счел уместным косвенно задействовать в своем повествовании и Мексиканскую революцию.