Реабилитант (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

У главного входа нас поджидал моложавый с густыми бакенбардами и копной вьющихся волос мужчина, невысокого роста, одетый в сверкающую золотым шитьем униформу.

— Ваша милость виконтесса, господин барон, — с поклоном обратился к нам встречающий, — рад приветствовать вас в резиденции семейства Эйтери. Обед будет подан через час. Господин граф просил не опаздывать. А пока, господин барон, разрешите проводить вас в отведенные вам апартаменты.

На что моя Лани, гордо приосанившись и выставив вперед правую ножку, выдала с достоинством настоящей королевы:

— Не беспокойся, Нардус, отдельные покои для господина барона не потребуются. Уж как-нибудь поместимся в моей скромной светелке.

— Но, госпожа! — лакей, домоправитель или кем он тут числится, скорчил недовольную физиономию. — Правила этикета не позволяют…

— Плевать мне на правила! Заруби себе на носу и передай всей прочей челяди — барон Дэн Шир мой будущий законный супруг, поэтому попрошу относиться к нему соответствующим образом.

Оставив впавшего в ступор слугу у входа, мы с Лани, взявшись за руки, протопали внутрь здания. Подругу основательно потряхивало. Все-таки женские нервы не стальные канаты. Пришлось успокаивать её легким ментальным посылом, мол люблю и никому в обиду не дам. Расслабилась, пальчики перестали мандражировать, походка стала более уверенной.

«Скромная светелка» Лани, оказалась роскошными апартаментами комнат на двадцать пять, где можно запросто и заплутать.

— И куда тебе столько жизненного пространства? — Поинтересовался я.

— А, — махнула рукой девушка, — по статусу полагается. Да и подруг, коль заявятся, не селить же в другом крыле. Кстати, дорогой, в нашем распоряжении еще целый час…

Намек понял, да и сам был не прочь провести с пользой эту прорву времени. Для начала привел в полную негодность следящие устройства, установленные, вне всякого сомнения, по приказу заботливого батюшки. Хочет собственными глазами убедиться, до какого уровня дошли наши отношения? Оборудование тонкое, не всякому псионику под силу его отследить. Лани, к примеру, ничего не почувствовала, несмотря на то, что за последнее время её псионический дар значительно повысился. После того, как я окончательно убедился в отсутствии слежки, мы вольготно обосновались на удобном диване в обнаженном виде и принялись неистово демонстрировать друг другу всю глубину и широту наших взаимных чувств.

Секас секасом, а на обед мы все-таки не опоздали. Как бы нам ни хотелось продолжить увлекательное мероприятие, пришлось хоть и с трудом, но оторваться друг от друга. Даже успели привести себя в порядок. После того, как Лани смахнула невидимую глазом соринку с обшлага моего костюма, строгого по местным меркам покроя, а по мне так и вовсе викторианский стиль — длиннополый сюртук темного цвета, светлые брюки, остроносые ботинки из натуральной кожи, благо цилиндры тут не принято носить, трости также не в ходу. Одежда была доставлена в покои подруги механическим слугой и в точности соответствовала моим габаритам. Я бы предпочел более демократичный стиль типа джинсов, рубахи и удобных сандалий на босу ногу, иными словами, то, в чем сюда заявился, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Обед состоялся в малой столовой. Ну, относительно малой, помещение метров тридцать на тридцать посредине стол с загибом буквой «Г» на полсотни персон. По словам Лани, тут обедают наличествующие на данный момент родичи, а также узкий круг особо приближенных к графу лиц. Традиции древнего рода. Мать их! Я бы лучше с глазу на глаз пообщался с будущим тестем, да слинял отсюда. Нет же, извольте набить брюхо, перед тем, как вас попытаются слопать.

Нас усадили где-то в середине стола, где уже заседала куча неизвестного мне народа. Впрочем одного я знал. Чеклан Эйтери выбритый и накрахмаленный, при нашем появлении весело заулыбался и задорно мне подмигнул, мол дерзайте, вьюнош. Между тем в зале наступила гробовая тишина, вызванная явлением нашей парочки. Присутствующие на Лани смотрели с откровенной жалостью, меня же полностью игнорировали, вроде как пустое место. С чего бы это? Пока что никому любимую мозоль оттоптать не успел, и денег не занял на безвозвратной основе.

Спустя минуту после нашего появления, свои места за столом заняли граф и графиня. После кивка главы рода слуги приступили к обслуживанию сидящих за столом, это не какие-нибудь роботы, а самые что ни на есть живые люди. Впрочем, граф человек не бедный, к тому же многовековые традиции диктуют определенные правила.

Внешне Лани оказалась совершенно не похожа на свою матушку Ильнорис Эйтери. Та была яркой брюнеткой с огромными карими глазами. Свою красоту подруга взяла, вне всякого сомнения, от отца, русоволосого синеглазого крепыша двухметрового роста. Если графиня со свойственным женщинам любопытством вперила в меня изучающий взгляд, граф даже не взглянул в нашу сторону. Мне как псионику, несложно было понять, насколько здесь не рады моему визиту. А, плевать, грибной суп оказался неожиданно вкусным, мясо с овощами вне всяких похвал, вино… впрочем, я не особый ценитель вин, на Земле все больше водочку употреблял, с сальцом, хрустящим соленым огурчиком, отварной в мундирах картошечкой, да с хлебушком бородинским, да под шашлычок…

Обед продолжался более полутора часов практически в гробовой тишине. Меня так и подбивало хохмы ради воскликнуть: «Кого хороним, господа?!», но с превеликим трудом все-таки удержался Несложно догадаться, причиной траурного настроения барина, как следствие, и его холопов стало мое присутствие. Лично я никакой вины за собой не ощущаю, пригласили, я пришел, не пригласили бы так и не сидели бы тут буками, и не выёживались друг перед другом кто сильнее проигнорирует выскочку, заявившего права на хозяйскую дочку. Жаль трижды прадед Лани не с нами рядом, я бы обсудил с ним парочку тем, касательно ТТХ современных боевых кораблей. Учебные базы, конечно, здорово, но без малого двухвековой личный опыт эксплуатации и ремонта атмосферных и пустотных летательных аппаратов мог бы оказаться для меня весьма и весьма полезным. Если не выгонят, непременно пообщаюсь с патриархом.

Лани, поддавшись общему угнетенному настроению, также не проронила ни звука в течение всего обеда.

Лишь в самом конце трапезы я понял, для какой цели собрался весь этот спектакль. Неожиданно на меня буквально обрушился ментальный пресс. Если бы я не был готов к чему-то подобному, по всей видимости, уже никогда не покинул бы пределов острова, ибо мало кто в этом мире способен выдержать согласованную атаку полудюжины не самых хилых одаренных.

Накинув на себя астральную защиту, я расширил пределы восприятия и внутренним зрением «увидел» как в комнате за стенкой пыжатся шестеро мужиков в напрасных потугах продавить мой щит. Творили они свое черное дело столь ювелирно, что даже сидящая рядом Лани ничего не заметила. Виртуозы, мля!

Ну что же, коли так, играем вашими же «краплеными картами» за вашим же «ломберным столом».

Увлекшись атакой, чародеи пренебрегли собственной безопасностью или не были способны защитить себя от атаки по-настоящему серьезного противника. Их хлипкие щиты были мной продавлены без особых усилий. Я не церемонился, попросту устроил каждому приличное такое кровоизлияние в мозг, заодно сжег нейросети. При этом был настолько зол, что едва не превратил в безмозглый овощ заодно и хозяина этого дома, но вовремя опомнился, как-никак, родной батя моей Лани.

Вот тут-то, мне стало понятно, что далее задерживаться в «гостеприимном» доме будущих тестя с тещей не имеет никакого смысла. Я демонстративно поднялся из-за стола, при этом откинул стул на котором сидел так, что тот упал на пол. Затем едва ли не силой помог подняться удивленной Лани и пояснил:

— Мы уходим, дорогая, мне тут не рады, значит, смысла оставаться далее не вижу.

В этот момент распахнулась дверь, ведущая как раз в комнату, из которой на меня была проведена псионическая атака, оттуда выскочил растерянный Нардус и, подбежав к хозяину, что-то прошептал ему на ухо. Мог бы воспользоваться мыслесвязью, но куда там, когда прямо на твоих глазах шесть сильнейших графских псиоников без каких-либо видимых причин валятся на пол, подобно хлебным снопам во время бури, и начинают пускать пузыри, глядя на мир абсолютно пустыми глазами, а кое-то уже успел напрудить в штаны и даже обгадиться.