Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

— Справедливо, — согласился Альдо. — Герцог Эпинэ, мы вас слушаем?

— Ничего не могу сказать про кровь, — будь Август хоть Раканом, хоть Олларом, он не перестанет быть подлецом, — но самому Штанцлеру я не верю. Должен ли я объяснить почему?

— Это очевидно, — нахмурился сюзерен. — Оклеветать Повелителей Молний и послать на верную гибель Повелителя Скал недостойно человека Чести. К тому же представленные дедом Штанцлера свидетельства вызывают серьезные сомнения в их подлинности, однако мы проверим их еще раз. Пока же титул графа Гонта остается свободным, а его голос на Высоком Совете передается главе Дома Волн. Герцог Придд?

Спрут равнодушно поклонился:

— Клянусь Честью использовать свои полномочия во благо моего государя.

2

Судьба Штанцлера была решена. Обиды Эпинэ и лизоблюдство Придда перевесили заступничество Скал. Ричард глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Вмешиваться не следовало, это юноша понимал с самого начала, но не сдержался, оказав эру Августу дурную услугу. Альдо прилюдно согласился с Иноходцем и Спрутом, сказавшим «нет» только потому, что Окделл сказал «да». Добиться другого ответа будет трудно — сюзерен имеет обыкновение решать раз и навсегда, но отступиться Дикон не мог. Не только ради Штанцлера, но и в память Морена, просившего за больного старика за полчаса до гибели.

Память о Доре заставила вздрогнуть и сжать резные подлокотники. Пережитый ужас не отпускал, как не отпускает провалившуюся овцу болото, но Окделл не овца! Дикон сжал зубы, заставляя себя слушать сюзерена, хотя и так знал, кто будет командовать гвардией. Мартин Тристрам. Юноша не отказался бы поменяться с ним должностями, но уйти с поста цивильного коменданта — значит признать свое поражение и подвести Альдо и Робера. Лишь поймав мерзавца, покушавшегося на Иноходца и убившего Удо, можно говорить о смене должности, а ключ ко всему — Суза-Муза с его пронырливостью. Это кто-то из обитателей дворца, вхожий во все апартаменты и так или иначе связанный с Лаик. Придворный? Гимнет? Слуга? Кем бы он ни был, он — враг Раканов, для отвода глаз примкнувший к победителям. Приспешник Колиньяров? Если первым Сузой-Музой был Эстебан, так оно и есть…

— Гвардия умрет за своего государя. — Мартин Тристрам поднялся с колен, сверкая четырехцвет ной перевязью.

Сюзерен усмехнулся:

— Гвардия должна не умирать, а побеждать. Пусть умирают наши враги.

— Так и будет! — выкрикнул молодой Берхайм.

— Мэратон! — Голос сюзерена зазвенел, и Ричард понял: сейчас Альдо перейдет к главному.

— Эории Талигойи, — сюзерен еще ничего не сказал, но комната словно бы выстыла, — завтра в полдень в Гальтарском дворце начнется суд над герцогом Алва. Суд продлится три дня, а затем вам предстоит решить, виновен ли подсудимый.

Мы не можем вручить судьбу одного из высших эориев ординарам и чиновникам, и мы не вправе закрыть глаза на его преступления. То, что совершил Удо Борн, касалось лишь нас, и мы помиловали преступника. Рокэ Алва принес неисчислимые бедствия всем Золотым землям, он должен понести наказание.

Отныне вы — члены Высокого Суда. Пока длится процесс, вы не должны обсуждать происходящее друг с другом и вмешиваться в ход суда, но вы можете требовать в перерывах разъяснений у наших доверенных юристов. Когда все обстоятельства будут прояснены, вы в этом зале и в нашем присутствии скажете свое слово. Мы надеемся на вашу справедливость.

Герцог Окделл, герцог Эпинэ, герцог Придд, граф Карлион, мы знаем, что герцог Алва виновен в гибели ваших близких, но жажда мести не должна застить вам глаза. Помните, вы судите эория, а нас слишком мало, чтобы мстить себе подобным. Мы не унизимся до мести, мы возвысимся до справедливости. Вы меня поняли?

— Дом Скал будет справедлив, — отрезал Ричард за себя и своих вассалов. Ворон не младенец, виновный лишь в том, что родился не в той семье. Справедливость требует, чтоб он ответил за все, исповедь Эрнани лишь ускорила развязку.

— Дом Волн исполнит свой долг. — Для Спрута суд просто докучливая обязанность. Знай он про Эктора, равнодушия на бледной физиономии поубавилось бы, но эта тайна должна умереть.

— Дом Молнии будет справедлив, — дернул исхудавшей щекой Робер. Святой Алан, он же совсем болен, а еще в Надор собрался! Ничего, раньше приговора не уедет. За три дня лихорадка пройдет, а нет — придется сказать сюзерену. Иноходец может злиться сколько угодно, но в таком виде он никуда не поедет…

— Мы верим своим вассалам и друзьям. — Альдо поправил королевскую цепь и улыбнулся. — Что ж, осталось лишь назвать гуэциев,[16] обвинителя и защитника. Ведение заседаний мы поручаем старейшине Совета провинций, помогать ему будет супрем. Обвинение представляет граф Феншо, защиту — мэтр Инголс.

Граф Феншо… Дядя Оскара… Сможет ли он сохранить беспристрастность и что станут говорить? Желающие увидеть в правосудии месть найдутся всегда.

Одинокая рука взмыла вверх.

— Герцог Придд, — сюзерен удивленно поднял брови, — мы вас слушаем. Говорите.

Траурная фигура поднялась над лиловой скамьей. Как много здесь серого — Придд, Рокслей, Эпинэ… Почему он надел траур лишь сейчас?

— Славлю моего государя! — Спрут обернулся к Ричарду и слегка поклонился. — Герцог Окделл знает о прискорбном случае с генералом Феншо больше моего, но разумно ли доверять обвинение близкому родственнику человека, расстрелянного по приказу обвиняемого? Недоброжелатели распустят слухи о личных счетах. Вчера в городе появились очередные вирши графа Медузы, они имеют успех среди черни.

— Придд прав, — кивнул Эпинэ и закашлялся, — говорить станут…

— Говорить станут в любом случае, — устало произнес Альдо, — но отыскать в Талигойе достойного и родовитого законника, который не потерял бы по милости Алвы родича или друга, возможным не представляется. Граф Феншо поклялся Честью следовать закону и только закону, мы не имеем оснований усомниться в его словах.

— Я не вижу повода отзывать графа Феншо, — выпалил Ричард, — если, разумеется, герцог Придд ничего не скрывает.

— Могу я уточнить, что означает «ничего»? — Ледяной взгляд и ледяная ухмылка, кэналлийские работорговцы и то приятней. — О персоне графа Феншо, прослужившего под началом моего отца более шести лет, я знаю весьма немного, я не интересовался судопроизводством. Поклясться же в том, что у меня нет тайн от герцога Окделла, не могу, они есть. Подозреваю, что это взаимно, но позволю себе вернуться к обвинению.