OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА» - Лев Безыменский

Хаусхофер доложил об этих условиях Гессу и Гитлеру, а затем 28 апреля 1941 года сям встретился с Буркхардтом в Женеве, 3 мая Гесс имел последнюю беседу с Гитлером. Итак, приготовления были не столь малыми, как это сейчас пытаются изобразить...

Гесс очутился в Англии вечером 10 мая. И добрался он туда не без осложнений: он не смог приземлиться и выпрыгнул с парашютом, повредив ногу. 11 мая утром к нему доставили герцога Гамильтона, которому он изложил в самых общих чертах смысл своей миссии и которого попросил послать телеграмму в Цюрих по условному адресу. Вслед за этим Гесса посетил бывший советник английского посольства в Берлине сэр Айвон Киркпатрик, который удостоверил личность Гесса и услышал от него более подробные «комментарии» к полету, включая предложение об англо-германском соглашении на базе раздела мировых сфер влияния. Киркпатрик имел три беседы с Гессом — 13, 14 и 15 мая. Казалось бы, англичанам стало все ясно, включая заявление Гесса о том, что «Германия намерена предъявить России определенные требования, которые должны быть удовлетворены либо путем переговоров, либо в результате войны». Именно так доложил своему правительству о беседе с Гессом Киркпатрик.

Что же, однако, произошло? Если исходить из логики военной ситуации (Англия и Германия находились во вражеских политических и военных лагерях, причем Англия в те дни уже знала, что война вскоре будет расширена за счет нападения на СССР), то, конечно, притязания Гесса должны были быть немедленно отвергнуты, а он сам подлежал заключению в лагерь для военнопленных. Какой, действительно, мог быть разговор с соучастником всех самых кровавых преступлений гитлеровской клики, соавтором злодейских нацистских планов? Но мы, к сожалению, уже знаем, что в некоторых случаях буржуазные политики забывают о логике. Они забыли о ней в Мюнхене, забыли в сентябре 1939 года, в мае 1940 года. И вот шел май 1941 года...

Сейчас, много лет спустя, когда история рассудила правых и виновных в минувшей войне, мы должны зафиксировать безусловный факт: в мае 1941 года, на пороге операции «Барбаросса», английские политики едва устояли перед искушением вернуться к роковым традициям воинствующего антикоммунизма мюнхенских времен. Они практически вступили в переговоры с Гессом, поручив это лорду-канцлеру Джону Саймону, который в сопровождении того же Киркпатрика 9 июня провел с нацистским эмиссаром подробнейшую трехчасовую беседу[366].

Во время этих переговоров Гесс передал англичанам предложения, о которых Гюнше сообщил следующее:

«В разговорах о полете Гесса в штабе Гитлера под большим секретом передавалось, что Гесс взял с собой в Англию меморандум об условиях мира с Англией, составленный им и одобренный Гитлером. Суть меморандума сводилась к тому, что Англия должна была предоставить Германии свободу действий против Советской России, а . Германия со своей стороны соглашалась гарантировать Англии сохранение ее позиций в колониальных владениях и господство в средиземноморском бассейне. В меморандуме, кроме того, подчеркивалось, что союз «великой континентальной державы Германии» с «великой морской державой Англией» обеспечит им господство над всем миром.

Стало также известно, что с февраля 1941 года Гесс интенсивно занимался разработкой политических и экономических предложений, которые должны были лечь в основу переговоров с англичанами. В разработке этих предложений принимали участие руководитель зарубежной организации национал-социалистской партии Боле, министерский советник имперского министерства хозяйства Ягвиц, генерал Карл Хаусхофер и брат Гесса Альфред Гесс, являвшийся заместителем Боле».

Не может быть сомнения, что Гесс довел до сведения англичан свои идеи в самом развернутом виде. Во-первых, в сохранившемся протоколе беседы между Саймоном и Гессом от 5 июня зафиксировано, что Гесс пожелал сообщить нечто важное Саймону «с глазу на глаз». Текст самого сообщения в протокол не включен. Во-вторых, непосредственный свидетель событий того времени английский эксперт по вопросам психологической войны Сэфтон Делмер сообщил уже после войны, что в сентябре 1941 года состоялась беседа Гесса с другим членом английского правительства — лордом Бивербруком. Гесс прямо сказал тогда Бивербруку, что его цель — побудить Англию заключить мир с Германией, дабы затем совместно действовать против СССР[367].

В этой ситуации можно понять и ту роль, которую играл в полете Гесса сам Гитлер. Ставка в этой авантюре была слишком высока, чтобы рисковать личным соучастием. Гитлер, явно поощряя Гесса к полету, сделал вид, будто он не имеет к этому никакого отношения, и Гесс прекрасно понимал такую игру. В частности, в письме, оставленном 10 мая Гитлеру, Гесс давал ему полную свободу действий, то есть предоставлял ему возможность в случае неудачи отмежеваться от его, Гесса, полета. Английский исследователь Джон Лизор пишет по этому поводу: «Приближенные Гитлера понимали, что Гесс выполняет то, что фюрер хотел сделать сам, а Гитлер знал все, исключая дату и время полета, ибо последнее зависело только от погоды. Но он, как профессиональный политик, боялся отождествлять себя с миссией Гесса на тот случай, если она провалится»[368].

Действительно, если обратиться к ходу событий, то Гитлер сначала оставлял за собой некоторую возможность выступить в качестве соучастника полета. Но в тот момент, когда ему стала ясна неудача, он безжалостно отказался от своего любимчика. Кстати, этот метод он применял неоднократно. Несколько лет спустя — в самом конце войны, когда в иной ситуации эсесовский генерал Вольф попытался действовать примерно так же, вознамерившись вступить в контакт с американским эмиссаром Алленом Даллесом и заручиться его поддержкой, — Гитлер занял точно такую же позицию. Дав согласие на миссию Вольфа, он предупредил его, что в случае провала «откажется от него так, как отказался от Гесса»[369].

Миссия Гесса не принесла империалистической Германии успеха. Черчилль был достаточно реалистическим политиком, чтобы принять на веру пение нацистских сирен на пороге «Барбароссы». Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Так и из зловещей саги о действиях международного антикоммунизма в начале 40-х годов нельзя выкинуть полет Рудольфа Гесса.

Дымовая завеса

За несколько дней до начала войны на Востоке Геббельс записал в своем дневнике:

«Наши замыслы в отношении России постепенно раскрывают. Угадывают. Время не терпит»[370].

Действительно, Геббельсу было чего бояться, притом не только ему. Разве можно было скрыть сосредоточение трехмиллионной армии? Генштаб разработал специальный график «Барбароссы», согласно которому дивизии трех групп армий перебрасывались к советской границе в пять эшелонов (всего 17 тысяч железнодорожных составов):

в феврале — 13 дивизий,

в марте — 7,

в апреле — 13,

в мае — 30 дивизий,

в июне — 51 дивизия, в том числе танковые и моторизованные,

в июне — июле — 19 дивизий резерва ставки[371].

Как же маскировались эти мероприятия? По вопросу о маскировке ОКВ издало 15 февраля 1941 года специальную директиву под названием «Указания по дезинформации противника»[372]. Во вводной части документа подчеркивалось, что успешное проведение операции «Барбаросса» непосредственно зависит от того, как долго она будет находиться в секрете и насколько хорошо будет замаскирована. В первый период подготовки, то есть с 15 февраля по 15 апреля, надлежало поддерживать версию, что Германия еще не решила, где ей начать новое весеннее наступление, и что она готовит вторжение в Англию. Предлагалось распространять слухи о новых боевых и транспортных средствах, подготовленных к этому вторжению, а также преувеличивать значение второстепенных операций. «Передвижения войск, предназначенных для операции «Барбаросса», — говорилось в директиве, — следует объяснять как мероприятия по передислокации гарнизонов на Западе, на территории собственно Германии и на Востоке, как переброску тыловых эшелонов для операции «Марита» и, наконец, как меры по обороне собственного тыла от нападения со стороны России». Во второй период подготовки, то есть с середины апреля до нападения на Советский Союз, предписывалось представлять сосредоточение сил для операции «Барбаросса» как «величайший в истории войн дезинформационный маневр, имеющий целью отвлечь внимание от последних приготовлений к вторжению в Англию».

В «Указаниях по дезинформации противника» подчеркивалось, что особенно энергичную деятельность по дезинформации противника должно было развить управление разведки и контрразведки вермахта (абвер). Абверу предписывалось определенным образом проинструктировать военных атташе немецких дипломатических представительств в нейтральных государствах относительно военно-политических целей Германии. Главнокомандующим видами вооруженных сил — сухопутными войсками, военно-воздушными силами и военно-морским флотом предлагалось проводить подготовку и операции «Барбаросса» так, чтобы в войсках сохранялось мнение, будто неуклонно готовится вторжение в Англию и меняются лишь его формы. Операцию «Барбаросса» предлагалось как можно дольше держать в секрете от соединений, сосредоточенных на Востоке, делая все возможное для создания в этих войсках уверенности в том, что их задача — ввести противника в заблуждение, то есть дезинформировать Англию, и внушая им, что на Востоке, мол, Германия сосредоточивает свои войска только для «демонстрации» подготовки нападения на Советский Союз и с действительной целью маскировки своих планов вторжения в Англию...