Кавалер умученных Жизелей (сборник) - Павел Козлофф

Оперативник прочитал послание и посмотрел на труп чуть не с сочувствием. «Она ещё и Маргарита», – внезапно промелькнуло в голове. Потом прошелся взглядом по картинам в тяжеленных рамах на стене в гостиной.

Квартира походила на музей – от необычного старинного паркета, мебели с изогнутыми ножками, развешанных повсюду красочных полотен. С одного бесстыдно улыбались с деревенской простотой раздетые девицы, на другом – налезли друг на друга пустившиеся в пляс соборы с золотыми куполами, на третьей был нелепый юноша на фоне яркой тряпки. Впечатляющий домашний вернисаж.

В кабинете на стене висели фотографии – экспозиция Маргариты Альцшулер. В центре выделялись два черно-белых снимка. На них Маргарита была помоложе, рядом с ней – юный, веселый, симпатичный брюнет. Под первой фотографией, где парень нежно обнимал её за плечи, стояли непонятные слова: «Гватемал. Снимает Вхутемас». На втором фото они сидели рядом, голова Маргариты покоилась на плече молодого человека, и было подписано: «Наоборот». На других фотографиях Маргарита тоже была с молодыми людьми, с другими и по-своему красивыми. А Маргарита? Что же делать – время шло.

Понятыми были уборщица и сосед из квартиры напротив. Уборщица лишь изредка встречалась с этою жиличкой. Когда здоровалась – Альцшулер отвечала вежливо, весьма любезно.

Сосед здесь жил недавно, с Альцшулер был едва знаком. Он слышал, что она искусствовед, и одинока. Откуда знать, кто как к ней ходит?

– Какая-то Таисия Авдеевна, – не мог не вспомнить он. – Бывала часто.

На месте, в основном, разобрались. Покойницу отправили на «скорой», отпустили понятых. Готовились уйти, когда из-за входной двери в прихожей появилась напуганная пожилая женщина. Она была обескуражена, совсем растеряна. Взгляд с робкою надеждой обращался к каждому.

– Я к Маргарите, – прошептала посетительница. – Где она?

Недоумение в её глазах переросло в тревогу. Один из оперов спросил её:

– Представьтесь, – и добавил. – Мы – милиция.

– Как не понять, – вздохнула женщина. – Таисия Лаврова, Маргаритина подруга. Договорились, что приду.

Таисия уже была готова, что услышит что-то жуткое. Узнав же, что произошло, спросила еле слышно:

– Кто её?

– Похоже, что сама.

– Исключено, – Лаврова отрицательно мотнула головой. И нарочито подтвердила:

– Этого – не может – быть.

– Вы так уверены? Подозреваете кого-то?

– Я просто её знаю.

Прозвучало это горько и уверенно. Потом Таисия слегка задумалась, и отвлеклась, и стала пристально разглядывать картину на стене. Не трудно было проследить, куда направлен взгляд. Она уставилась на небольшой портрет, висевший чуть повыше остальных. На нём был молодой мужчина с гривой черных взъерошенных волос. В глазах Лавровой был упрек, или вопрос. Поэтому её спросили:

– Что с картиной? Что-нибудь не так?

Она вся вздрогнула, как будто в чем-то уличили. И неожиданно сказала:

– А что теперь здесь так? С картиной всё в порядке. Это – дед.

– Простите?

– Это дедушка Марго, Борис Петрович. Он её в школу провожал.

Оперативники закончили осмотр, воспоминания сейчас были некстати. Ведущий следствие продолжил уточнять:

– Когда в последний раз с ней виделись?

– Позавчера, – Лаврова всё ещё смотрела на портрет. – Мне нездоровилось, а Маргарита собралась работать. А где её нашли?

– На этой вот кушетке.

– Никогда бы не легла она в столовой.

«По мнению подруги – смерть не может быть самоубийством» – так записали в протокол.

– Вы можете дать знать её родным?

– Да никого и нет, – Таисия как будто извинялась. – Ну, разве Александр.

– Тут есть конверт для адвоката. Вы не в курсе?

– Наверно, это для Сергея. А как же хоронить?

– Вот телефон. Ваш – записали, с вами свяжутся.

Всё уточнили, Таисия могла уйти. Однако же Лаврова медлила, и дождалась, когда наклеили бумажку – опечатали квартиру. Кивнула своим мыслям, лишь тогда ушла.

Добиралась Таисия Авдеевна к себе на Песчаную «на автомате», ничего вокруг не замечая. Какое – замечать? Она и думать толком не могла, всё вспоминала. Мелькали вразнобой картины прошлых лет, и делали ещё больней нелепую, чудовищную правду, что Маргарита умерла. Как тут отказываться верить – ей рассказали, что произошло, и Маргарита в морге. Борис Петрович на портрете смотрел куда-то вдаль. Вслед внучке, может быть – навстречу?

Вдруг неожиданно припомнила, как первый раз пришла к Альцшулерам. Они с Марго в тот день из школы вышли вместе, за руки.

– Твоя подружка? – обратился к Маргарите величественный дяденька, он провожал её и приходил встречать.

– Да, Боря, и зовут её Таисия, – пролепетала Маргарита седеющему «барину», назвав его, как будто одноклассника. Таисия узнала лишь потом, что это дедушка, а звать по имени, а не по степени родства, заведено в таких домах, интеллигентных.

Тогда же просто удивилась. Когда пришли к Марго, случилось чудо – из захудалой коммуналки Таисия попала во дворец.

Какое – удивляться, она была потрясена.

Их встретила немолодая дама, очень важная, приветливо кивнула. Таисия потупилась, а Маргарита обратилась к этой женщине:

– Мы поиграем до обеда?

Игра была необычайно интересной – экскурсия по дому.

С тех пор в этой квартире ничего не поменялось. Уж если следователей впечатлила обстановка, каким же был восторг малышки Таи!

– Смотри, вот бабушка, – Маргоша пальцем указала на картину, где беззастенчиво стояла совсем раздетая, как в бане, полненькая девушка. Таисия не помышляла, что такое можно рисовать, тем более – повесить на стене. Сзади прозвучал величественный голос:

– Ты что, Маргошенька, малышка в первый раз меня сегодня видит, успеешь рассказать ей про портреты.

Таисия косилась на приветливую тетю, пыталась сравнивать с раздетою девицей.

Обедали на белоснежной скатерти, совсем не так, как дома, да и еда была другого вкуса.

«Что ж вы, Борис Петрович, так недоглядели», – Таисия Авдеевна уже была в своем подъезде, заходила в лифт.

Вдруг память перекинулась на похороны Генки и Василия, нет, Гватемала с Вхутемасом, как их загадочно дразнила Маргарита. Стандартные гробы, два одинаковых покойника. У Гены, будто бы, гримаса – он вел машину, и случилась травма черепа. А у Василия лицо, как будто спит – Таисия не отводила глаз, когда прощались. Машину закрутило, Василия ударил самосвал, через грудную клетку прямо в сердце.

Марго в тот день ждала на даче – пятидесятый день рождения. Мальчишки мчались поздравлять – разбились насмерть. А Маргариту раздавило горе.

Уже потом к ней привязалось: «Же не се па пурква».

«Ходила каждый день почти всю жизнь», – Таисия достала ключ и на секунду замерла. Мелькнула мысль, – «надо сказать – пускай разыщут Алика».

Вздохнула обреченно, – «как же я?».

Решительно открыла дверь и крикнула с порога:

– Денис! Кончай валяться! Маргарита отравилась.

В коридорчик вышел молодой мужчина, лет тридцати, в костюме, словно офисный работник, и сходу удивился:

– Что за ерунда?

– Да, ерунда, – Таисия Авдеевна кивнула, не могла не согласиться. И тихо досказала, – Марго переселилась к сыновьям.

– Она что, померла? – оторопел Денис. Потом всмотрелся пристально в Таисию, не стал расспрашивать.

– Ты что, куда уходишь? – спросила женщина устало и без интереса. – Там где-то водка. Мне не очень хорошо.

Мужчина проводил Таисию на кухню, достал бутылку и собрался уходить.

– Приедут принимать проект, я не могу не ехать, – он сокрушенно усмехнулся. – Всё собиралась познакомить, я так и не узнал твоей хваленой Маргариты.

Таисия Авдеевна кивнула: «Не успел».

Она плеснула в рюмку, глотнула водки, заварила кофе. Все без конкретных мыслей, а с хаотичными воспоминаньями, сумбуром в голове.

Её преследовал портрет в Маргошиной столовой, и мысли постоянно возвращались к дедушке, черноволосому студенту с взъерошенною гривой.

Борис Петрович за обеденным столом опять спросил:

– Скажи, Маргошенька, какая выпала нам карта?

Ответила Маргоша звонко, соблюдая ритуал:

– «Бубновый валет», и в нашей колоде, он джокер.

– Ах ты, красавица, ты выросла под этими картинами, – довольно улыбался Боря.

Маргоша подрастала в галерее, картины были частью её жизни, ближайшим окруженьем. Она была искусствоведом от рожденья – любила вспоминать про дядю Роберта, как он грозился ей шутливо: «Нарисууую!». И это – Роберт Фальк, тот самый, знаменитый.

Маргоша разбиралась, словно гид, когда водила Таю по квартире в первый раз.

– А вот – Лентулов, (про картину с множеством церквей). – А это Фальк, вот тут – Машков, а это – Ларионов. А эту вот картину рисовала Гончарова, Ларионова жена.

Таисия Авдеевна, при случае, смогла бы убедительно сказать – художники Бурлюки, Казимир Малевич. Она узнала имена, и кто когда-то что нарисовал, что сохранилось в доме у Альцшулер. Однако дальше не пошло, и не могло пойти – картины ей не нравились, приелись, быстро надоели. Смекнула, что не надо говорить, молчала с умным видом.