Настенька (СИ) - Элина Лунева

— Помню, — утвердительно кивнул домовик, — Чай тебя снова на капище тянет. Ведьма же всё-таки.

— Разве здесь есть капище? — удивленно вскинула я брови.

— А как не быть, — хмыкнул домовой, — Почитай не одну сотню лет люди старым богам поклонялись. Вот эти места, где отголоски силы сохранились, капищами и кличут. Места силы, так сказать. Там и молились, и жертв приносили, и обряды справляли. Вот тебя туда и тянет, поди.

— Тянет, — вздохнула я, — Мне словно душно, будто бы воздуха не хватает, надышаться не могу, голова кругом идёт.

— Ты, это, хозяюшка, не обижайся на меня, — стушевался домовик, — Тебе бы в силу поскорее войти, глядишь полная луна не так давить будет.

Я недоуменно подняла свою бровь и пристально уставилась на своего домового, а он словно невзначай поинтересовался:

— Что-то я давненько твоего женишка не видал? — спросил нечисть, а у самого глаза так и бегают, — Куда подевался? Уж не поссорились ли?

С Данилой мы не ссорились, хотя в последнее время виделись не часто. И если я надеялась с обретением статуса его невесты видеть его каждый день, то тут меня ожидало серьезное разочарование. Началась пахота. Все мужики, да и женщины тоже, вышли в поле сеять рожь, лен, пшеницу. Как и говорил Данила, время и в правду было тяжёлое.

Поначалу, сразу после помолвки, мы виделись почти каждый вечер возле моего дома, а иногда урывками среди дня в его кузне. Он всё также был немногословен, но лучше любых слов говорили его крепкие объятия и жаркие поцелуи. Со мной наедине он все также был сдержан и терпелив и не позволял себе больше, чем мог дозволить ему статус жениха, а не мужа.

Со временем я стала всё чаще замечать печаль в его взгляде и легкую задумчивость, которую он старательно пытался от меня скрыть. Наши встречи становились всё реже, а время проведенное наедине всё короче.

— Скажи мне, Данила, — поинтересовалась я у него при последней нашей встрече, — Я всё ещё твоя невеста?

Он удивленно посмотрел на меня, но столкнувшись с моим серьёзным взглядом, нахмурился.

— Конечно, Настя, — мужчина притянул меня в свои богатырские объятия, — Откуда думы такие?

Я, поёжившись, передернула плечами.

— Просто мне кажется, что ты последнее время меня избегаешь, — подняла я голову, пытаясь рассмотреть выражение его лица.

— Глупости, — отмахнулся он, — Ты же знаешь, что я с отцом в поле весь день. Мать хворая, а от девок помощи мало.

Он вздохнул, и я вновь ощутила печаль в его голосе и какую-то усталость на гране обреченности.

Я теснее прижалась к его груди, глубже вдыхая терпкий аромат горячего мужского тела, ощущая твердость натруженных усталых мышц, шершавость мозолистых ладоней. В этот момент мне хотелось раствориться в объятиях этого великана, растаять в его руках, прирасти кожей с мясом. Но он вновь ушел, оставив меня с чувством некой горечи и странной пустоты.

Прошло три дня с последней встречи. И я начала снова изводить себя глупыми сомнениями, хотя в душе понимала и была уверена в его чувствах ко мне. Разве не говорил он, как сильно любит? Разве не шептал слова ласковые, обещания жаркие? Разве не обнимал крепко, да не целовал сладко? Так к чему сомнения?

Но всё равно, меня словно что-то грызло изнутри. Да ещё эта луна, будь она неладна, которая так ярко светила мне в окно, не давая покоя всю ночь. Она словно куда-то звала.

Не выдержав, я всё же решила выйти на прохладный ночной воздух, охладить жар, что распространялся по всему моему телу.

— Ну, здравствуй, льдинка, — услышала я знакомый насмешливый голос.

Обернувшись, я увидела всё ту же, нагло ухмыляющуюся рожу, но на этот раз глаза его не улыбались, а оставались серьёзными.

— Мне тут сорока на хвосте принесла новость, что ты замуж собралась.

— Собралась, — настороженно посмотрела я на духа ветра.

— Плохая идея, — хмыкнул он, материализовавшись совсем рядом и подперев плечом деревянную балку моего крыльца, — И ты сама это понимаешь. Не место тебе среди этого сброда. Да и этот твой неотёсанный верзила…

Настроение и так было прескверное. И мне сейчас меньше всего хотелось выслушивать мнение о моей личной жизни существа, которое лишь немного напоминало человека.

— А где мне место? — с вызовом посмотрела я ему прямо в глаза, не особо стараясь скрыть своего раздражения, — Где же? И что ты лезешь в мою личную жизнь? Зачем нос свой суешь туда, куда не просят? Что тебе нужно от меня?

Я понимала, что меня понесло, но остановиться уже не могла.

— Если нравлюсь, то так и скажи, — смерила я его надменным взглядом, — Замуж позови, а я может и подумаю.

От моих слов он даже опешил.

— Что молчишь? — насмешливо фыркнула я, — Язык проглотил? Как в постель ко мне лезть, так ты сразу горазд. А как замуж позвать, так ищи ветра в поле.

— Я? Замуж? Тебя? — ошарашено уставился он на меня.

— А что? Не достойна? — продолжала я злиться.

На мои слова он как-то недобро расхохотался:

— Видят боги, ничего смешнее я в своей жизни не слышал. Я — дух ветра, рожденный стихией много тысячелетий назад. Не родилась ещё та, что сможет обуздать ветер. Но если она появится, я сам склоню перед той голову, и протяну ей плётку и узду в знак покорности и послушания.

Эти слова меня почему-то задели. Было довольно неприятно осознавать, что я настолько неинтересна. Хотя я всегда чувствовала, что его влечение ко мне не просто на уровне физиологии, а нечто большее. Обидно.

Но рефлексировать на данную тему я себе не позволила. Упаси меня боги, связаться с ему подобным. От такого не знаешь что и ожидать. А от ощущения силы и мощи, которые порой исходят от него, мне становилось совсем не по себе.

— Ну и иди своей дорогой, — огрызнулась я, — Я в твоих советах не нуждаюсь. И вообще, засунь своё мнение знаешь куда?

Я хотела сказать ещё что-то, но не успела. Меня с силой впечатало в дверь избы, запястья оказались прижаты крепкой ладонью над головой, а пальцы его второй руки больно сдавили мне шею.

— Не забывай, ведьма, кому жизнью обязана, — блеснули холодной сталью его глаза, а голос перешел на шипящий шёпот, — Забыла, кто жизнь тебе спас там, на болотах?

Его пальцы сильнее сдавили мне горло, и я с ужасом поняла, что перед глазами стало всё расплываться. Я бессильно вцепилась в его руку, а из моего рта вырвался беззвучный