Радуга - Кэтрин Стоун

— О Джеймсе?

— Артура и Марион нашли. Водолазы продолжают поиски Джеймса, но, как я уже сказал, вероятность того, что кому-то удалось выжить, равна нулю.

— Но Джеймса там не было.

— Роберт виделся с ним в Вашингтоне в субботу вечером, и Джеймс сказал ему, что на следующий день улетает в Париж.

— Да, но в конце концов Джеймс… Он все еще в Нью-Йорке. Он собирался вылететь в Ниццу сегодня после обеда.

— Вы уверены?

— Да.

— Слава Богу! — Элиот опять помолчал минуту. — Я сообщу Джеймсу.

— Я скажу ему, Элиот. И передам, чтобы он позвонил вам.

— Спасибо, Кэтрин. Я буду у себя в офисе. Джеймс знает номер.

Элиот понял, что с ним снова случилось то же самое. Снова Кэтрин Тейлор разбудила его давние воспоминания об Изабелле Кастиль. В августе воспоминания были вызваны поразительным внешним сходством, но сейчас Кэтрин напомнила ему Изабеллу величием внутренней красоты. Ведь принцесса Изабелла сама прилетела тогда в Лондон сообщить Элиоту о гибели Женевьевы. Она, разумеется, не обязана была этого делать, но Изабелла поступила так, потому что знала, каким страшным будет это известие для Элиота, и хотела поддержать его в невыносимом горе.

И теперь Элиот услышал в мягком голосе Кэтрин то же доброе желание — помочь Джеймсу.

— Ах, Джеймс.

— Что случилось, дорогая?

— Твои родители… Джеймс, на катере произошел взрыв.

— О чем ты, я не понимаю?

— Они погибли, — очень тихо и печально произнесла Кэтрин.

Она увидела, как Джеймс потрясен страшным известием, и, хотя он не задавал вопросов, поняла, что Джеймс ждал объяснений, доказательств. Кэтрин попыталась спокойно объяснить:

— Элиот говорит, что, возможно, это из-за утечки газа. Он думал, что ты был там, с ними, и хотел, чтобы я полетела в Вашингтон поддержать Алексу, когда ей сообщат. Ах, любовь моя, мне так жаль!

В любящих глазах Кэтрин заблестели слезы, и Джеймс, как только шок разжал свои когти, почувствовал на глазах горячую влагу. Слезы для него были так непривычны; но еще более странным было то, что первым порывом Джеймса было скрыть свои слезы.

Спрятать слезы от женщины, которую он любил?

«Нет, — подумал Джеймс, давая волю слезам, — мне нет нужды прятать свое горе от Кэтрин».

— Возможно, мама готовила свой фирменный горячий шоколад, — предположил Джеймс час спустя.

Кэтрин ответила, как и отвечала на все его слова и слезы — любовью. Она обнимала Джеймса и нежно целовала мокрые от слез щеки.

Еще через час Джеймс позвонил Элиоту. Мужчины, взяв себя в руки, сосредоточились на самом главном в данный момент: фактах, известных Элиоту, и кратком обсуждении церемонии похорон — за два дня до Рождества. Распоряжения по сервису и приему после похорон уже были сделаны протокольным отделом госдепартамента.

— Элиот, я вылетаю в Вашингтон сегодня после четырех. И сразу позвоню тебе.

— После четырех? — переспросила Кэтрин, как только Джеймс положил трубку.

— После того, как провожу тебя на рейс до Топики.

— Я полечу с тобой в Вашингтон.

— Нет.

— Да.

— Нет. Послушай меня, Кэтрин: ты должна быть с родителями…

Горло Джеймса сдавили рыдания. Как же ему хотелось рассказать своим родителям о причине, по которой он не поплыл с ними на Иль! Если бы он рассказал им об этом, тогда, возможно, мать, готовя горячий шоколад, радостно обсуждала с отцом своих будущих черноволосых, голубоглазых внуков, смеющихся и шалящих в Инвернессе. Джеймс рассчитывал при встрече сразу же поведать Марион и Артуру о своей любви к Кэтрин. Но теперь было слишком поздно. Голос Джеймса охрип, когда он бесстрастно продолжил:

— Дорогая, ты не считаешь, что сейчас должна находиться рядом со своими родителями?

— Через несколько дней я буду с ними, Джеймс. Может быть, мы вместе, — тихо добавила Кэтрин. — Но сейчас я должна быть с тобой.

— Ты и так со мной, Кэтрин. Ты всегда со мной. Все, что мне нужно, — возможность постоянно говорить с тобой, и я буду звонить тебе каждый вечер. Это все, что мне нужно, все, чего я хочу. — Джеймс грустно улыбнулся, глядя в ее сапфировые, полные тревоги за него глаза. — Кроме того, там будут Элиот, Роберт, Бринн.

— И Алекса.

— Нет, ей тоже нужно быть в Топике.

— Она поедет, но не раньше двадцать четвертого, — уточнила Кэт.

Три часа спустя после того как Джеймс поцеловал ее на прощание, Кэтрин встретилась со своими дорогими родителями, которых не видела с самого мая. Она так живо помнила их, хотя и прошла, как ей казалось, целая вечность. Но сейчас, даже издалека, родители выглядели не такими, какими помнила их Кэтрин.

«Неужели они так постарели? Или это последние семь месяцев так их состарили? — печально подумала Кэт. — Почему в их ласковых взглядах застыло выражение неуверенности? Неуверенности в моей любви?»

Кэтрин бросилась к Джейн и Александру, точно вырвалась из глубокой пропасти, так долго и страшно разделявшей ее с родителями. Кэт, милая Кэт была уже далеко-далеко от той кошмарной бездны и, снова и снова обнимая Джейн и Александра, горячо шептала:

— Ах, мамочка, ах, папочка, я так люблю вас…

Глава 19

Поминки закончились, и в Инвернессе остались только самые близкие Джеймсу люди: Алекса, Элиот, Роберт и Хилари, Бринн и Стивен — все они сидели в большой элегантной зале; и в этот печальный день прошлые мелочные раздоры и горькие измены отошли в сторону, сердца всех наполнились только искренней печалью, вызванной горечью утраты Марион и Артура.

— Есть нечто еще, о чем вы должны знать, — нарушил молчание Элиот.

— Что? — устало спросил Джеймс.

Он совершенно выдохся, тысячу раз произнося слова благодарности бесчисленным гостям, прибывшим выразить свои соболезнования, и сейчас ему хотелось только одного — позвонить Кэтрин. Все эти дни он очень скучал по ней, но ни на минуту не захотел, чтобы любимая была в Вашингтоне в эти горестные дни.

— Взрыв на катере не был вызван утечкой газа, Джеймс. Это была мина.

Какое-то время все потрясенно молчали, хотя мысли, завертевшиеся в головах присутствующих, были поразительно схожи. Значит, смерть Марион и Артура не была просто случайностью, необъяснимой трагедией, каким-то непонятным роком.

Кто-то знал, что Стерлинги погибнут.

Кто-то хотел их смерти.

Кто-то ее организовал.

— Мина? — эхом отозвалась наконец Бринн.

— Когда ты об этом узнал, Элиот? — первым пришел в себя Роберт.

— Несколько часов назад. Мы собираемся сообщить эту новость прессе завтра утром, поэтому я хотел, чтобы вы узнали раньше.

— Кто-нибудь взял на себя ответственность за взрыв?

— Нет. Пока нет.

— Так что же тебе известно, Элиот?

— Очень мало, Джеймс.