Джозеф Антон - Салман Рушди

Впоследствии его иногда спрашивали: Не теряли ли вы друзей в те дни? Не боялись ли люди, что их увидят рядом с вами? И он неизменно отвечал: нет, происходило прямо противоположное. Его добрые друзья, когда пришла беда, показали себя с самой лучшей стороны, а люди, которые не были особенно близки к нему раньше, становились ближе, предлагали помощь, проявляли поразительную щедрость, самоотверженность и храбрость. Благородство тех, кто проявил свои лучшие качества, запомнилось ему куда ярче, чем ненависть — хотя ненависть пылала ярко, что и говорить, — и он навсегда останется им благодарен за их великодушие.

С Джейн Уэлсли они подружились в 1987 году, когда она была продюсером их документального фильма «Загадка полуночи», и с тех пор их дружба постоянно крепла. В Индии ее фамилия открывала многие двери, запертые на крепкие замки. «Из тех Уэлсли?» — спрашивали люди и затем начинали чуточку подлизываться к представительнице рода, где были такие деятели, как Артур Уэлсли, который сражался в битве при Серингапатаме, а затем прославился как первый герцог Веллингтон, победитель Бонапарта, и его брат Ричард Уэлсли, 190 лет назад ставший генерал-губернатором Индии, — а ее это больше смущало, чем забавляло. Женщина очень закрытая, она поверяла свои секреты весьма и весьма немногим, и если ты делился с ней секретом, она готова была хранить его до могилы. Она, кроме того, отличалась большой глубиной чувств, таящихся под британской сдержанностью. Когда он позвонил ей, она мигом сказала, что может освободить для него свою собственную квартиру на верхнем этаже дома в Ноттинг-Хилле «на столько времени, на сколько понадобится, если это жилье вам подойдет». Особому отделу этот вариант не очень понравился: не дом, а квартира, вход только один, верхний этаж с единственной лестницей и без лифта. На взгляд полицейских — ловушка. Но надо было где-то жить, а другое место за такой короткий срок найти не получалось. Он переехал туда.

Его посетил мистер Гринап и высказал предположение, что Мэриан всю эту историю выдумала.

— Знаете, — спросил он, — сколько всего нужно, чтобы раскрыть такую операцию? Пожалуй, только у американцев и есть для этого возможности, да и им это было бы нелегко. Чтобы незаметно ехать за вашей машиной, им пришлось бы после каждого десятка миль менять машину преследования, устроить карусель из десятка с лишним машин — иначе ваших шоферов не обдурить. Возможно, понадобились бы еще и вертолеты, и спутники. А войти в дом, миновав все ловушки и датчики, — это, честно вам скажу, невозможно. И пусть даже они все это проделали, пусть даже они узнали, где вы живете, вошли в дом, взяли бумаги у вас в кабинете, потом вышли и датчики их не засекли — зачем им было обращаться к вашей жене и предъявлять ей доказательства? Они не могли не понимать, что она расскажет вам, а вы нам, и что, как только мы узнаем, что они знают, мы сразу поменяем, так что все их труды и расходы пойдут насмарку и они вернутся к исходной точке. И они не могли не понимать, что проникновение в секретную британскую операцию такого рода будет рассматриваться как враждебный акт со стороны ЦРУ, чуть ли не как акт войны против дружественного государства. Зачем они стали бы ей рассказывать? Не видно смысла.

Мистер Гринап сказал, кроме того, что сотовый телефон теперь рассматривается как угроза безопасности и использовать его нельзя — по крайней мере какое-то время.

Его скрытно вывели из здания, и он позвонил Мэриан из телефонной будки в Хэмпстеде. В ее голосе чувствовалось смятение. То, что он не хотел отказывать в доверии своей охране, встревожило ее. Она пыталась решить, возвращаться ли, и если да, то когда.

Накануне своего десятого дня рождения к нему приехал Зафар и остался переночевать. Он просил маму купить ему игрушечную железную дорогу, но почему-то Кларисса забыла ее прислать, хотя счет прислать не забыла. Не важно. Главное — его сын впервые за несколько месяцев ночевал с ним под одной крышей, и это было чрезвычайно ценно. Полицейские купили торт, и 17 июня 1989 года они отпраздновали дату так весело, как только могли. Улыбающееся лицо сына подкрепляло его силы лучше чем что бы то ни было на свете. Вечером Зафара отвезли обратно к матери, а на следующее утро прилетела Мэриан.

С каменными лицами, как настоящая пара комиков, ее встретили в аэропорту Хитроу Уилл Уилсон и Уилл Уилтон — высокопоставленные сотрудники, соответственно, Особого отдела и британской разведки. Они отвезли ее на допрос, который длился несколько часов. Когда она наконец приехала в квартиру Джейн, лицо у нее было бледное и она была явно напугана. В тот вечер они мало разговаривали. Он не знал, как с ней говорить, не знал, чему верить.

Ему не было позволено дольше оставаться в Лондоне. Полиция нашла куда переехать: в гостиницу типа «постель и завтрак» под названием «Дайк-Хаус» в деревне Гладестри в графстве Поуик. Итак, обратно в Валлийскую марку[93]. «Дайк-Хаус» («Дом у вала») — бывший дом приходского священника, построенный в начале века, — представлял собой скромное здание с островерхой крышей поблизости от вала Оффы[94] у основания кряжа Хергест-Ридж. Поскольку Джефф Татт, который содержал гостиницу с женой Кристиной, был отставным полицейским, место сочли безопасным. А тем временем в большом мире требование мусульман, чтобы его привлекли к ответственности за оскорбление святынь, согласился рассматривать кассационный суд, в Брадфорде против него опять митинговали, и при этом сорок четыре человека были арестованы. Епископ Брадфордский призвал к прекращению подобных протестов. Но казалось маловероятным, что они прекратятся.

Уилл Уилсон и Уилл Уилтон приехали к нему в Гладестри и попросили, чтобы Мэриан при разговоре не присутствовала, что привело ее в ярость. Стуча каблуками, она ушла на долгую прогулку, а они сказали ему, что ее сообщение было рассмотрено очень серьезно, что о нем докладывали британскому премьер-министру и президенту Соединенных Штатов и что после тщательного расследования проводившие его сотрудники пришли к выводу, что ее утверждения абсолютно ложны. «Я понимаю, это трудная для вас ситуация, — сказал Уилсон, — потому что жене вам хотелось бы доверять». Они разъяснили тактику, которую применили, допрашивая ее. Ничего похожего на «допрос третьей степени», столь любимый кинематографистами. По большей части они основывались на повторениях и детализации. Как она узнала, что мистер Стэнли Говард или Говард Стэнли — сотрудник ЦРУ? Показал ли он ей удостоверение? Как оно выглядело? Была ли на нем фотография? Была ли подпись? Оно походило на кредитную карту или складывалось как книжечка? «И много всякого другого в таком духе, — сказал Уилл Уилтон. — Мелочи очень полезны в нашей работе». Они заставили ее повторить свою историю много раз. «Когда говорится одно и то же без каких-либо изменений, — объяснили они, — мы на сто процентов уверены, что это неправда». Если человек говорит правду, он никогда не расскажет все дважды совершенно одинаково.