Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя - Сергей Беляков

Со временем высокопоставленные малороссияне утрачивали даже следы своей национальности. Виктор Павлович Кочубей родился в Диканьке, в Диканьку же уехал, когда попал в опалу при императоре Павле I. Его матерью была Ульяна Андреевна Безбородко, сестра екатерининского вельможи. Но воспитывался Виктор Кочубей преимущественно за границей, долго жил в Европе. В его петербургском доме бывал и Гоголь, только что прославившийся «Вечерами на хуторе близ Диканьки». Однако Гоголь был гораздо более украинцем, чем Кочубей. Виктор Павлович однозначно определил собственную национальную принадлежность: «Хотя я по рождению и хохол, но я более русский, чем кто другой и по моим принципам, и по моему состоянию, и по моим привычкам»[980], – писал он малороссийскому губернатору Репнину в октябре 1832 года.

Кочубей женился на русской (Марии Васильчиковой), а их дети стали уже типичными русско-европейскими аристократами. Один, кавалергард в молодости, гофмаршал и действительный тайный советник в почтенные годы, прославился удивительным дворцом на Конногвардейском бульваре, другой стал заурядным дипломатом и знаменитым нумизматом, третий хоть и жил одно время в Диканьке и занимался своими поместьями, однако последние двенадцать лет провел в Ницце.

Слишком близкое знакомство

Малороссию еще в тридцатые – сороковые годы XIX века сравнивали с Шотландией, что много веков существовала отдельно от Англии и даже небезуспешно воевала с англичанами, но в конце концов стала частью Соединенного королевства. Шотландская история теперь давала сюжеты для романов Вальтера Скотта, которого при жизни уже считали классиком европейской литературы. Русский читатель ждал русского Вальтера Скотта, с интересом открывая «Ледяной дом» Лажечникова или «Юрия Милославского» Загоскина. Но вот появилась ранняя, «малороссийская» проза Гоголя, вышла первая редакция «Тараса Бульбы», и казалось, что «наша Шотландия» получила своего певца.

Однако в начале сороковых мода на Малороссию и всё малороссийское прошла, очарование «Миргорода» и «Вечеров на хуторе» сменилось спорами вокруг «Мертвых душ», уже совершенно «великороссийских». Но русская критика не оставила без внимания «Кобзаря», «Гайдамаков» и альманах «Ластiвка» («Ласточка»), собранный Евгением Гребенкой. Малороссийских литераторов хорошо знали русские читатели, ведь многие украинские писатели первой половины XIX века писали и по-русски, и по-малороссийски: Грицко Основьяненко (Григорий Квитка), Евгений Гребенка, Пантелеймон Кулиш и сам Тарас Шевченко, который еще задолго до своих русских повестей дважды пробовал писать поэмы «московской мовой». Хотя уже писатель и критик Осип Сенковский заметил, что «Кобзарь» не имеет отношения к русской литературе, московские славянофилы украинцев считали своими.

В 1856 году Александр Иванович Кошелев, сторонник отмены крепостного права, помещик и славянофил, начал издавать журнал «Русская беседа», где с первых же номеров стали печататься малороссияне. Кулиш и Максимович были постоянными авторами: первый одно время печатался едва ли не в каждом номере, а Максимович несколько месяцев был даже соредактором Кошелева. Блестящий литератор и незаурядный ученый, он не удержался в «Русской беседе» по той же причине, по какой покинул в свое время должность профессора Киевского университета: Максимович впадал «в изнеможение при 6-часовой работе». За несколько месяцев журнальной работы он, как говорят, возненавидел литературу. Тем не менее Максимович оставался автором «Русской беседы» почти до самого ее закрытия.

Украинская тема была представлена почти во всех отделах журнала, от «изящной словесности» до «наук», «критики» и «смеси». Повесть Кулиша «Феклуша» и его же исторический роман «Черная рада» печатались по-русски, а стихи Шевченко – по-украински.

Последний год работы «Русской беседы» (1860) журнал редактировал, наверное, самый «украинофильствующий» из московских славянофилов, Иван Сергеевич Аксаков. Он впервые побывал в Малороссии еще в середине 1840-х, и эта страна ему чрезвычайно понравилась, потому что очень походила на гоголевскую, известную по «Вечерам на хуторе близ Диканьки». Сам Николай Васильевич был хорошим другом семьи Аксаковых, равно как и его первый биограф, Пантелеймон Кулиш. Иван Сергеевич много раз бывал в Малороссии, когда собирал материалы для своего исследования об украинских ярмарках, когда гостил в поместьях Григория Павловича Галагана и Марии Ивановны Гоголь. «Как обрадовался я Малороссии», – эти слова для Аксакова обычны, характерны для его писем сороковых – пятидесятых годов. А в 1855-м Аксаков вместе с дружиной Московского ополчения увидел и правобережную Украину, и новороссийские земли. И каждый раз Иван Сергеевич писал дорогому «отесеньке» (Сергею Тимофеевичу Аксакову), как нравятся ему украинские хаты, украинские вишневые сады, песни малороссиян и сами малороссияне: «Какой приветливый вид этих хат, этих огромных сёл <…> Я был просто счастлив, когда увидал снова это широкое черноземное полотно дороги, с лоснящимися полосами от колес, эти широкие ивы и вербы, эти плетни и гати, этих хлопотливых и без умолку говорящих хозяек, этот певучий и нежный говор»[981].

Одно время Аксаков будет защищать «украинофилов» от обвинений в сепаратизме и полонофильстве, отстаивать их право говорить на «малороссийском наречии». Недаром же именно при редакторстве Аксакова (Кошелев в 1859 году уже был занят делами журнала «Сельское благоустройство» и не имел лишнего времени для «Русской беседы») в славянофильском журнале появились стихотворения Тараса Шевченко «Садок вишневый коло хати» и «На панщинi пшеницю жала…». Эти знаменитые стихи, теперь уже хрестоматийные, знает едва ли не каждый украинец. Впервые же они были напечатаны именно в русском литературном журнале. Шевченко начал сотрудничать с «Русской беседой» не только благодаря деятельному Ивану Аксакову. Автор «Кобзаря» дружил с его отцом, Сергеем Тимофеевичем. Великий украинский поэт, по натуре строптивый, вспыльчивый, грубый, относится к Сергею Тимофеевичу с пиететом. Когда Аксаков прислал Шевченко «Семейную хронику», тот отвечал более чем почтительно.

Из письма Тараса Шевченко к Сергею Аксакову от 4 января 1858 года: «Не нахожу слов сказать вам мою благодарность за ваш милый подарок, за ваше искреннее сердечное ко мне внимание. Я давно уже и несколько раз прочитал ваше изящнейшее произведение, но теперь я читаю его снова и читаю с таким высоким наслаждением, как самый нежный любовник читает письмо своей боготворимой милой. Благодарю вас, много и премного раз благодарю вас за это высокое сердечное наслаждение»[982].

Можно списать слова Шевченко на неискренность и желание угодить: у Аксакова лежала рукопись повести Шевченко, которую тот хотел предложить «Русской беседе». Но дневниковые записи Шевченко выдержаны почти в таком же тоне: почтение, если не восхищение.

13 января 1858 года

«…Нашел у себя на столе письмо Сергея Тимофеевича Аксакова. Самое любезное, самое сердечное письмо»[983].

14 февраля 1858 года

«Мне ужасно хочется ему (С. Т. Аксакову. – С. Б.) нравиться, и только ему. Странное чувство!»[984]

22 марта 1858 года

«Радостнейший из радостных дней. Сегодня я видел человека, которого не надеялся увидеть в теперешнее мое пребывание в Москве. Человек этот – Сергей Тимофеевич Аксаков. Какая прекрасная, благородная старческая наружность!»[985]

Аксаков отрицательно отозвался о повести Шевченко: эта проза «несравненно ниже Вашего огромного стихотворного таланта»[986]. Шевченко безоговорочно признал правоту Аксакова и больше не пытался напечатать свои повести. Они выйдут только через два десятка лет после смерти Шевченко в журнале «Киевская старина», когда на Украине к автору «Кобзаря» будут относиться уже как к национальному божеству.

В литературном салоне Аксаковых малороссияне были частыми гостями, а некоторые оставались целыми неделями, как Гоголь или Кулиш. Разумеется, с гостями обсуждали малороссийские дела, от подвигов запорожских козаков и политики их гетманов до украинских обычаев и песен. Слепой бандурист Остап, с которым Аксакова познакомил Лев Жемчужников, пел русским панам «Ой ходив чумак симь рик до Дону» и другие песни[987]. Аксаков беседовал с бандуристами, а потом читал своим домашним и гостям украинские думы и песни. Вера Сергеевна Аксакова, умная и весьма ученая хозяйка литературного салона, зачитывалась «Повестью об украинском народе» и «Черной радой». Надежда Сергеевна пела малороссийские песни Гоголю, Бодянскому, Максимовичу, Кулишу, Шевченко. Все они восхищали ее голосом, да она и пела с удовольствием. Когда узнала, что П. А. Кулиш приехал к ним гостить без жены, опечалилась, потому что мечтала петь с малороссиянкой украинские песни. «Всё семейство Аксаковых непритворно сердечно сочувствует Малороссии», – записал Шевченко в дневнике 25 марта 1858 года.