Принц теней - Курт Бенджамин

Крик Хмиши, естественно, привлек внимание целительницы. Льешо услышал шуршание юбки, ко лбу прикоснулась холодная рука.

— Ты можешь двигаться? — мягко спросила она, аккуратно убрав локон с его глаза.

Юноша ответил бы ей «нет», но не смог открыть рот и пошевелить языком, чтобы произнести слово.

Рука соскользнула со лба; послышался шелест: Мара искала в своем мешочке лекарство.

— Скоро сможешь отдохнуть, — пообещала она.

Льешо ответил бы, что и так уже отдыхает, но тут она поднесла к его носу размельченную щепотку какого-то листка. Из глаз прыснули слезы, он зашмыгал носом от ядовитого запаха, зато почувствовал, что снова может шевелить головой. Через минуту он выпрямился и поднялся на ноги. Льешо стоял, покачиваясь, пока Мара не подтолкнула его в сторону Хмиши.

— Найди ему куст, — приказала она. — Как вернетесь, ужин будет готов.

Вернувшись, Льешо почувствовал себя лучше, однако пустота в желудке давала о себе знать, настоятельно требуя приема пищи. Он сел, облокотившись спиной о седло. Льинг подала булочку и толстый кусок сыра. Каду перебирала крупные лесные ягоды.

— Сегодня холодный ужин, — отметила Мара, раздавая горшочки с ключевой водой.

— Нельзя разжигать огонь, — кивнула Каду. — Будем стоять на карауле по двое до утра.

— Я бы сторожила первой, но у меня, как и у Льешо, сердце выпрыгивает из груди от усталости, — улыбнулась Мара девушке. — Мне нужно сейчас поспать, если хотите, чтобы от меня была какая-то польза.

Льешо подумал, имеет ли целительница в виду пользу во время второй смены караула или использование иных ее сил, запас которых постепенно истощался. Юноша не успел задать вопрос: Мара исчезла в простыне цвета лесного покрова. Оттенки зеленого и черного переливались, когда она поворачивалась во сне. Только негромкое похрапывание, изредка прерывавшее отдых, выдавало ее присутствие.

Сон казался действительно хорошей идеей, и Льешо устроился на земле, смутившись, когда Льинг накрыла его одеялом, однако не настолько, чтобы улыбнуться в благодарность, и закрыл глаза. Он натянул одеяло до ушей, свернулся калачиком на здоровом боку на мху, и напряжение отпустило мышцы. Завтра будет лучше. Юноша знал это по приятной утомленности, сильно отличавшейся от лихорадки, сокрушавшей его слабый организм неделю назад. Если лежать не шевелясь, можно представить, что под тобой не мох, а бархатная ткань — краешек маминой юбки. Он любил прижаться к ней, уткнувшись носом в мягкую материю, и слушать ее приглушенный голос и смех, похожий на звон серебра. Льешо заснул, улыбаясь от этого воспоминания.

Полночь обволакивала лес тьмой. В сон Льешо проник чей-то свист. Он звучал в грезившемся зимнем дворце: караваны уже прошли, и снежное одеяло укутало Фибию тихим долгожданным покоем. Льешо проснулся, едва дыша от бега по длинному коридору в поисках братьев. Он все еще слышал голос мастера Марко.

— Я здесь. Я жду тебя, мой мальчик. Мы нужны друг другу, ты и я. Вместе мы будем править на земле и на небе.

Слова не имели смысла. Льешо — беглый раб. Никто, кроме его самого и духа учителя, не знает, что путешествие не закончится в Шане, а лишь начнется там. Юноше с трудом верилось, что ему удастся вернуть Фибию. Он не понимал, почему мастера Марко так заботит эта страна и ее принц. Дом Льешо от Фаршо отделяют тысяча ли и две империи, не считая семь ли вверх по горному хребту к плато, на котором стоит Кунгол.

Друзья мирно спали, не встревоженные звуком. Льешо уже решил, что голос ему просто приснился. Нет. Вот он снова пульсирует в мозгу, как отражение маяка в ночном море: «Ты мой, душой и телом, мальчик. Тебе не уйти от судьбы. Разве я не дал тебе понять это на Жемчужном острове?»

Льешо вздрогнул. Голос звучал в его голове. Юноша почувствовал, что на нем железный ошейник; цепи тянули вниз, к отчаянию. Ему не избежать этих цепей: они поднимали его из мшистого ложа, душили, если он пытался сопротивляться. Льешо следовал голосу и двигался, куда тянула удавка на горле. Шаг, второй, мимо спящих калачиком друзей, закутанных в одеяла. Смутно юноша припоминал, что они собирались стоять на посту, однако все четверо спали. Споткнувшись о последнего из них, он простонал от боли: бревно! Неужели под смятыми одеялами дрова? Нет, одно из них пошевелилось и пробурчало что-то во сне. Льешо расслабился и пошел вперед, в лес, на зов голоса.

— Куда ты, Льешо?

Мара встала перед ним непреступной стеной. На ее потрепанное платье была накинута шаль, руки напряженно скрещены под грудью. В лунном свете она выглядела моложе, точнее, возраст не поддавался определению. Она казалась ужасной, словно из ожившего камня.

— Мне нужно уединиться на секунду, — солгал он, запинаясь, и повесил голову, не в силах вынести ее взгляд.

— Цепей больше нет, Льешо.

Юноша поднял глаза, чтобы встретить суровый вызов на ее лице.

— Он не может заставить тебя прийти к нему. Единственная его надежда — то, что у тебя не хватит ума проигнорировать его зов.

— У меня достаточно ума, — неуверенно ответил Льешо, сознавая, какую глупость он только что не натворил. Ужасная мысль не покидала его. — Если я уйду к нему, он оставит вас всех в покое. Если я попытаюсь убежать, он убьет вас и заберет меня.

— Только если он поймает тебя, — улыбнулась Мара, отчего вовсе не стало спокойней. — Подожди до завтра. Доберемся до реки, посмотрим.

— Я не могу, — взмолился Льешо, чтобы она поняла его. — Он в моей голове, — чуть не прокричал юноша, только теперь заметив, что друзья зашевелились и начали подниматься, все еще укутанные одеялами, с чувством вины, что заснули, несмотря на договор дежурить по двое. Льешо решил, что это тоже дело рук Марко, но оставил выводы при себе, словно непристойный секрет.

Хмиши и Льинг подошли к нему и заняли боевую позицию. Юноша впереди, чуть правее, с обнаженным мечом. Девушка — за левым плечом, с натянутым луком.

— Нас что, атакуют? — поинтересовалась Каду.

— Уже нет, — смотря в глаза Льешо, ответила Мара. — Мастер Марко не потревожит его второй раз за ночь.

Целительница решила, что сможет защитить компанию от потустороннего воздействия. В лунном свете ее глаза словно отражали вечность, и Льешо вынужден был поверить ей. Он едва кивнул, дав понять, что готов следовать ее совету.

Целительница приняла его решение столь же неуловимым кивком.

— Поспите еще несколько часов, — обратилась она к друзьям. — Мы выезжаем завтра до рассвета.

Хмиши и Льинг последовали за ним отдыхать, а Каду присоединилась к Маре стоять на посту; с лица девушки не сходило выражение неловкости из-за того, что она не выполнила свою обязанность. Надо было объяснить, что это не ее вина. В полночь они все легкая добыча для темных мыслей, чем Марко и воспользовался. Маг сковал их волю до того, как они смогли понять, что происходит. Имея колдуна отца, Каду не усомнилась бы в действии на них Марко. Правда, Льешо не знал, что она захочет предпринять по этому поводу, и был слишком утомлен, чтобы разбираться с ней.