Мадам Змея - Виктория Холт

Именно так следовало вести себя Генриху, думала Катрин. Но он поступил совсем по-другому.

На юге вспыхнуло восстание; к бунтовщикам присоединялся один город за другим. Когда сборщики налога входили в населенный пункт, они подвергались избиению. Возле Коньяка один из сборщиков был брошен в реку. «Туда тебе и дорога, грабитель! — кричали разъяренные горожане. — Отправляйся солить рыбу в Шаренте».

Ряды мятежников пополнялись нищими и ворами; волнение докатилось до берегов Жиронды. Это напоминало небольшую гражданскую войну.

О, почему король не хотел слушать свою жену! Но его не интересовало ее мнение. Он предпочитал слушать Диану и Монморанси; этот старик видел только один выход — встать во главе колонны солдат; молясь, он думал о наказаниях, которым он подвергнет французов, осмелившихся взбунтоваться против королевского налога.

Монморанси отправился в Бордо с десятью ротами.

Сражаться с армией — дело менее приятное, чем грабить беззащитные города, поэтому бродяги дезертировали. Честные горожане предстали перед разъяренным коннетаблем.

Какой террор учинил Монморанси на юге! Он хотел показать французам, что происходит с теми, кто бунтует против короля Генриха. Он заставлял граждан Бордо становиться на улицах на колени и просить прощения; казнив сто пятьдесят зачинщиков, он наложил на город большой штраф.

Мятежников, бросивших сборщика налогов в реку, сожгли на костре.

— Подыхайте, бешеные собаки! — крикнул коннетабль. — А потом мы поджарим на этом огне рыбу из Шаренты, которую вы солили кровью королевского посланника.

Но смерть на костре — слишком быстрая и легкая, думал коннетабль.

Он проучит этих глупцов. Одни были четвертованы, другие подверглись колесованию, третьих привязали лицом вниз к эшафоту, и палач раздробил им конечности чугунным пестиком, не коснувшись голов и тел. Граждане Бордо были обязаны лицезреть эти экзекуции.

— Король Генрих не похож на своего отца, — говорили французы.

Катрин слышала такие фразы, гуляя в плаще с капюшоном среди толпы. Люди не догадывались о том, что тихая, добродушная женщина, вступавшая с ними в беседу, была их королевой. Так она узнавала настроения граждан.

Она получала удовольствие от этих прогулок, они давали ей ощущение тайной власти. Что бы ни случилось со мной в будущем, я сохраню эту привычку, решила она.

Она уже убедила себя в том, что убийство Дианы будет не злом, а добром. Она продолжала молиться, прося Святую Деву открыть ей, какое чудо может быть совершено на земле.

Террор и смерть в Бордо! Карнавал и пир в Лионе!

Катрин ждала поездки в Лион, потому что в этом городе ее, конечно, примут как настоящую королеву. Провинциалы отнесутся к ней не так, как жители столицы.

Король инспектировал армии в Пьемонте и Турине, Катрин и Диана со своими приближенными отравились в Лион. Катрин получала удовольствие от этого путешествия, во время которого она чувствовала, что действительно является королевой.

Диана держалась скромно и ненавязчиво; дети остались в Сент-Жермене, где им предстояло встретить королеву Шотландии; Катрин не испытывала ревности, которая постоянно мучила ее, когда Диана занималась с детьми. Поскольку Генрих ехал из Италии в Лион, Катрин не видела его рядом с Дианой.

Так будет всегда, думала Катрин, если я смогу завоевать то, что принадлежит мне по праву. Святая Дева, открой мне, как сотворить чудо.

Стоял сентябрь, и Катрин казалось, что осенние краски никогда еще не были такими яркими. Она находилась в превосходном настроении. Лионцы — добрые, благородные граждане, опора монархии, — готовятся встретить короля и королеву. Они выразят свое почтение королеве, и любовница короля окажется задвинутой в тень. Догадывается ли об этом Диана? Не этим ли объясняется ее скромное поведение?

Увы! Когда Генрих присоединился к ним в нескольких милях от Лиона, все стало, как прежде. Он почти не разговаривал с королевой, уделял все свое внимание Диане. Их разлука длилась долго; им хотелось поговорить друг с другом, побыть наедине.

Теперь Катрин не видела их вместе, но она обладала развитым воображением. Оно мучило ее, сводило с ума. Что значит для нее почтение лионцев, если ей отказано в любви Генриха?

Ее считают холодной. Если бы люди знали! Они видели в ней машину… машину для зачатия и вынашивания детей… потому что судьба сделала ее женой короля. Это было жестоко, грустно и унизительно. Ей казалось, что она слышит, как Генрих говорит Диане: «Слава богу, королева беременна. Я избавлен от необходимости приходить к ней».

Я убью ее, думала Катрин. Должен существовать яд, приближающий старость. Святая Дева, укажи его мне.

Но даже охваченная яростью, Катрин не теряла рассудка. Если с Дианой что-нибудь случится, обвинят тебя, напоминала она себе. Помни о дофине Франциске. Страна не забыла его. Будь осторожна. Избавляйся от всех людей, стоящих на твоем пути, но не трогай Диану… пока. Уничтожив ее, ты можешь потерять мужа.

Они плыли в большой красивой гондоле вниз по Роне к Везу; на сиденьях были выгравированы сплетенные буквы Д и Н; добрые люди делали вид, что это буквы С и Н.

Катрин с горечью напомнила себе, что гондолу изготовили по заказу короля; поэтому сиденья украшала эта монограмма.

В Везе для встречи короля и королевы был установлен шатер; куда бы ни взглянула Катрин, везде она видела эти многозначительные буквы. Вся страна, казалось, говорила: «Если мы хотим порадовать короля, мы должны чтить не королеву, а его любовницу».

Покинув шатер и войдя в город, они оказались в искусственном лесу, который был создан для приема высочайших гостей. Эта оригинальная декорация расстроила Катрин — из-за деревьев появились нимфы — местные красавицы. Их предводительница была вооружена луком, из ее колчана торчали стрелы. Было очевидно, что она изображала Диану — богиню охоты. Она вела льва на серебряной цепи. Лионская Диана попросила короля принять это животное в качестве дара от горожан.

Если судить по вниманию, которое оказывается мне, подумала Катрин, то я, королева, — всего лишь лицо, сопровождающее Диану.

Однако худшее было еще впереди. Процессия входила в Лион через триумфальные арки, мимо развевающихся на ветру флагов, под крики ликующей толпы; печальная, сверкающая бриллиантами Катрин, сидя в открытом паланкине, понимала, что приветственные возгласы адресованы не ей, а Диане, ехавшей за королевой на белом коне, черно-белый наряд делал мадам де Пуатье неотразимой.

Граждане Лиона знали, что от них ждут. Знать, встречавшая дам, сначала целовала руку Дианы, а лишь потом — королевы.

Катрин наблюдала за людьми из-под опущенных век.