Египтолог - Артур Филлипс

— Ты тупой осел, Гарри, безмозглый австрал, вот ты кто! Ты наврал с три короба отцу, подначивал его, все из-за тебя! Только Ральфу от твоего вранья ничего не сделается! — Так она то плакала, то кричала, кидалась подушками, куклами, стеклянными безделушками, повторяла, какой замечательный человек этот английский убийца, какой он искренний, верный, английский и благородный, а я — рыжий пигмей из буша, на которого все только и делают, что плюют. — Ты меня любишь? Да меня тошнит от тебя, Гарри.

Прошло какое-то время, чаша моего терпения лопнула, я вышел вон и больше, Мэйси, никогда не встречался с вашими родственниками. Когда я уходил, собачки все еще сидели на кушетке и не сводили с меня своих круглых судейских глаз. Любой герой однажды садится в калошу — вот и моя очередь пришла. Вы же видите, я делал только то, что сделал бы на моем месте любой мужчина, который пытается завоевать сердце женщины, сердце девчонки. Я свалял дурака, но это не преступление.

Сейчас опущу письмо в ящик и постараюсь заснуть. Вы же получили все мои письма? Я дух испущу, коли они затерялись по пути либо лежат нераскрытые на вашем столе. Узнай я, что вы меня не слушаете, прыгнул бы с крыши этого заведения.

Счастливого Рождества, Мэйси!

Г. Ф.

Пятница, 1 декабря 1922 года

Дневник: Близится пора тяжелого труда, потому утро я потратил на то, чтобы перебазироваться из особняка в гробницу Атум-хаду. Агент по недвижимости помогает мне складировать вещи в сарай. Расставаться с Мэгги и котами ужасно, однако я постараюсь кормить их всякий раз, когда будет возможность безопасно пересечь реку. Есть искушение взять их с собой на западный берег, однако, уверен, у котов тут свои охотничьи территории, потому — зачем сгонять их с привычного места?

Улучшаю конструкцию сооруженной Амром двери. Намазав поверхность клеем, покрыл ее камнями и песком, отпилил лишние края; теперь она закрывает проход идеально и незаметно, сливаясь со скалой. Действенная и недорогая защита! Кроме того: дверь «А», покоившаяся на раздавленных валиках, только привлекала бы лишнее внимание, приманивала расхитителей гробниц и туристов, потому пришлось ею пожертвовать. Потеря эта не столь значительна.

Подведение итогов обследования Исторической Камеры: Покрывающая стены и колонны Исторической Камеры от пола до потолка роспись сохранилась просто великолепно. Все и каждая поверхность покрыта текстами и изображениями. Текст состоит из иероглифов, выписанных с великим тщанием и, на мой просвещенный взгляд, одной и той же рукой. Я могу также предположить, что рука эта принадлежала писцу, обладавшему безупречно ясным умом, но не прошедшему традиционную для того времени академическую подготовку.

Настенные иероглифы складываются в том числе в отрывки из «Назиданий», развеивая легчайший дымок сомнения в том, что (а) Атум-хаду существовал и правил; (б) он является автором «Назиданий»; (в) его захоронили или хотели захоронить именно здесь. Надписи убивают сразу трех зайцев; лишь завидев их, Карнарвон, безусловно, решит финансировать дальнейшие исследования на данном участке или других, если те покажутся небезнадежными.

И если изображения по соседству с надписями нельзя сравнить с лучшими образцами художественного искусства, если композиционно они неуклюжи, лица нарисованы не совсем по канонам древнеегипетской росписи гробниц, животные на них на первый взгляд неотличимы от предметов обстановки, в некоторых местах краски расплылись или потекли по безжалостным стенам усыпальницы, если художник, по всей видимости, не был обучен технике рисунка, — что ж, на это можно сказать лишь, что суровые последние дни энергичной XIII династии совсем не походили на приятные вялотекущие дни династии XVIII, а двор Атум-хаду был занят более насущными делами, нежели изысканное живописание бытия, свойственное псевдофараонским династиям, кои, одурманены спокойствием, появляются в эпилоге великой драмы моего царя.

Единственно копирование и перевод всех без исключения иероглифов и описание рисунков займет несколько дней. По завершении полного описания камеры я приглашу лорда Карнарвона, дабы он ознакомился с нашими открытиями по состоянию на сегодняшний день, и лишь затем пройду через дверь «С», так называемый «Великий Портал», в следующие камеры, где, не исключено, найду сокровища и погребенные тела. Или же мы с Карнарвоном продолжим раскопки на других участках — в случае, если обнаружится, что эта гробница пуста и в ней наличествует только Историческая Камера (хотя она замечательна сама по себе).

Каждая из двенадцати колонн описывает ключевое событие каждого года двенадцатилетнего правления Атум-хаду. Благодаря двенадцати колоннам период правления можно считать окончательно установленным, он приходится, по всей вероятности, на 1642–1630 гг. до P. X. Текст и изображение на каждой из двенадцати стенных панелей более подробно излагают эпизоды из жизни Атум-хаду — от его зачатия до конца его земной жизни.

Иероглифический текст: Вечное имя великого царя составлено из имен: Гор, Сын Осириса и Сета; Тот, Кто С Двумя Женщинами — Воссоздатель Утраченного Царства; Гор Из Злата — Свирепый Любовник Маат; Тот, Кто От Ситовника И Пчелы — Рука Писца, Победоносный Бык, Рыба Бога; Сын Ра — Атум-Кто-Возбудился. Но при рождении имя царя было скрыто.

Царь рожден вдали от столицы, возле моря. [Его] мать за особенное милосердие, красоту и ум отмечена семенем Сета [бог путаницы и беспорядка — Р. М. Т.]. В самый жаркий день лета Сет, превратившись в рыбака, возлежал с этой женщиной. В тот момент, когда семя истекло, Сет открылся, женщина увидела голову осла и испугалась. Сет удалился. Женщина пожелала убить жизнь в своем чреве, но Сет остановил ее руку. Сет превратил ее кисть в звериную лапу. Сет отнял у неблагодарной ее красоту. Лик ее помрачился, никто не вспомнит ее имени.

Женщина стирала одежды и пила пиво. Она понесла детей от стольких мужчин, сколько звезд на небе. Первый сын спросил ее, кем был его отец. Она указала на человека, что напоминал Сета в обличье рыбака. «Это порождение вульвы шлюхи — твой отец». Рыбак сказал: нет, она совокуплялась с ослом, все ее дети — дети ослов.

Сет увидел, что мальчик вырос сильным, и пришел к нему. Сет все объяснил, мальчик все понял. Мальчик был создан не людьми, но богами и самим собой. Он создал себя сам. Бог, которого он напоминал больше всего, был не Сет, но Атум, великий создатель вселенной, в тот момент, когда бог напрягся в акте творения. Он назвал себя Атум-Кто-Возбудился, и Сет пришел к Атуму-Кто-Возбудился и воспел ему славу. Ослепив его вспышкой на солнечном диске, Сет сделал так, что мальчик позабыл данное ему при рождении ложное имя единожды и навсегда.

В это время жил завистливый жрец храма Амона. Жрецом правило ненасытство, он часто насаживал мальчика на вертел, словно жертвенного теленка, и мальчик вынужден был пылать в огне, и мальчик поклялся, что жрец увидит, как сгорает его собственное сердце, и Атум-Кто-Возбудился с сестрами и племянницами жреца будут подбрасывать верблюжий навоз в костер, и глаза жреца истекут кровью.

Изображение: Иллюстрации — выше всяческих похвал: мы видим Сета, совокупляющегося с красивой женщиной в момент летнего солнцестояния, причем голова бога в самый момент оплодотворения матери Атума-Кто-Возбудился преображается: наполовину она ослиная, наполовину человеческая. Далее мы видим в ее прозрачном животе золотого младенца. Далее мы видим, как она пытается ударить кулаками по животу, а Сет наказывает женщину за это злодеяние, превращая ее в уродливую, неприглядную прачку. Далее мы видим красивого мальчика с золотой кожей, окруженного множеством других детей, темнокожих и толстых, а рядом лежит их пьяная мать. Далее мы видим, как жрец храма жестоко («вынужден был пылать») обращается с мальчиком. Далее мы видим пришедшего к мальчику Сета. Далее мы видим мальчика, который сам себя учит читать и писать, охотиться и рыбачить. Далее мы видим, как он стоит в стороне от рыбацкой деревни и своей семьи и вперяет взор в солнечный диск, откуда Гор и Ра смотрят на него в восхищении.

Изображения по художественным стандартам Запада бесхитростны и не слишком типичны для египетского искусства — но сколь впечатляющи!

Разбор: Мое детство было безоблачным, однако люди, которыми я безгранично восхищаюсь, добились всего своими силами — так сказать, сотворили себя сами. Видимо, то же можно сказать и про царя.