Вторая модель - Филип Киндред Дик

– Я доложу о положении дел в экономике. Все заводы и фабрики Терры перешли на выпуск военной продукции. Уничтожение Армуна спровоцирует массовые восстания в центаврианских колониях. Управлять межзвездной империей, даже располагая кораблями, движущимися с околосветовой скоростью, нелегко, и вожди инсургентов не преминут поднять головы всюду. Их необходимо снабдить оружием, а транспортные корабли, чтобы доставить оружие вовремя, следует отправить в путь уже сейчас. Со временем мы рассчитываем подыскать для них некий универсальный объединяющий принцип, на основании коего и соберем их вместе. Наш интерес здесь – скорее экономический, чем политический, так что форму правления пусть выбирают любую… до тех пор, пока служат нам сырьевыми придатками и производственными площадями. Точно так же, как остальные восемь планет нашей системы.

– Рассеяв центаврианский флот, – продолжил доклад Карлтон, – мы сможем приступить к ключевой стадии военных действий. К высадке войск и выгрузке припасов с кораблей, ждущих своего часа во всех ключевых областях системы Проксимы Центавра. На данной стадии…

Райнхарт сошел с трибуны. Трудно было поверить, что приказ о всеобщей мобилизации отдан всего двое суток назад. Вся Солнечная система ожила, развила кипучую деятельность. Бессчетные проблемы решались одна за другой… но и нерешенных еще оставалось немало.

Войдя в лифт, он спустился в зал аналитических ЭСМ, полюбопытствовать, нет ли каких изменений в прогнозах машин. Прогнозы оказались прежними. Ну что ж, и то хорошо. Интересно, центаврианам об «Икаре» известно? Несомненно, да; только что они могут с этим поделать – за восемь-то дней? Ничего.

К Райнхарту, разбирая на ходу новую порцию полученных данных, подошел Каплан.

– Тут кое-что занятное поступило, – сообщил руководитель научно-исследовательского центра, вручив Райнхарту пленку с сообщением. – Возможно, и вас заинтересует.

В докладной записке из Департамента Исторических Изысканий говорилось:

9 мая 2136 г.

Сообщаем: в ходе экстренного возвращения исследовательского хронопузыря из прошлого нами был впервые испробован режим ручного возврата. Поскольку надлежащей чистоты отрыва в ручном режиме добиться не удалось, пузырь захватил и доставил в настоящее время некоторое количество сопутствующего материала, включая индивидуума из начала двадцатого века, незамедлительно сбежавшего из лаборатории и до сих пор не взятого под охрану ради обеспечения его безопасности. Департамент Исторических Изысканий сожалеет о данном инциденте, но причиной оного полагает чрезвычайные обстоятельства.

Э. Фридман

Дочитав докладную, Райнхарт вернул пленку Каплану.

– Да, любопытно. Человек из прошлого, угодивший в самый разгар величайшей из войн, какие только видела вселенная…

– И не такие странности в жизни случаются. Интересно, как это оценят машины.

– Трудно судить. Вероятнее всего, никак.

Покинув зал, Райнхарт поспешил к себе в кабинет, а там первым делом подошел к видеофону и по секретной линии вызвал Шерикова.

Не прошло и минуты, как на экране возникло крупное, с резкими чертами, лицо польского ученого.

– Добрый день, комиссар. Как продвигается подготовка к началу войны?

– Прекрасно. А что у вас с монтажом блока управления?

По лицу Шерикова мелькнула тень.

– Дело в том, комиссар, что…

– В чем? – резко спросил Райнхарт.

Шериков замялся.

– Вы же знаете, как с такими вещами… Я отстранил от работ свою команду и попробовал поручить дело сборщикам-роботам. У них значительно лучше с мелкой моторикой, однако роботы не способны принимать решения. Понимаете, здесь одной точностью и аккуратностью не обойтись. Здесь нужен… – Шериков снова запнулся, подыскивая подходящее слово. – Здесь нужен мастер. Художник.

Райнхарт поджал губы.

– Послушайте, Шериков. На завершение бомбы у вас осталось восемь суток. Данная информация передана аналитическим ЭСМ. С ее учетом составлен тот самый прогноз, семь к шести. Если вы не уложитесь…

Шериков смущенно поморщился.

– Не волнуйтесь, комиссар. Работу мы завершим в срок.

– Весьма на это надеюсь. Как только закончите, свяжитесь со мной, – велел Райнхарт и прервал связь.

Ну, если Шериков подведет, не миновать ему расстрела у ближайшей стенки! От ССС-бомбы зависит исход всей войны…

Экран видеосвязи вновь замерцал, и Райнхарт щелкнул клавишей «ВКЛ.». На экране высветилось лицо Каплана. Руководитель исследовательского центра был бледен как полотно.

– Комиссар, подойдите к нам, в зал ЭСМ, и как можно скорее. Тут кое-что происходит.

– Что именно?

– Я покажу вам.

Встревоженный, Райнхарт поспешно покинул кабинет. Миновав коридор, он вошел в зал и увидел Каплана, замершего напротив главной аналитической ЭСМ.

– Что тут у вас? – требовательно спросил Райнхарт, бросив взгляд на показания.

Цифры не изменились.

Каплан нервно встряхнул листом пленки с сообщением.

– Пару минут назад я скормил машинам вот это. А после того, как увидел результат, немедленно удалил данные. Сообщение я вам показывал: это та самая докладная из Департамента Исторических Изысканий. Насчет человека из прошлого.

– Что произошло после передачи ее машинам?

Каплан судорожно дернул кадыком.

– Сейчас покажу. Проделаю то же самое снова, точно таким же образом, – пробормотал он, кладя пленку на движущуюся ленту загрузочного конвейера. – Смотрите на цифры.

Райнхарт напрягся всем телом, не сводя глаз с прогноза. Какое-то время ничего не менялось; машины по-прежнему оценивали шансы как 7 к 6, но вот… но вот цифры исчезли. Негромкий гул машин на миг стих. Еще миг, и на месте исчезнувших цифр появились новые. 4 к 24 в пользу центавриан… Охваченный недобрыми предчувствиями, Райнхарт негромко ахнул, однако цифры прогноза снова исчезли, сменяясь другими. 16 к 38 за Проксиму Центавра… 48 к 86… 79 к 15 в пользу Терры… и наконец, вообще ничего. Машины гудели, но не выдавали ничего нового.

Никаких прогнозов. Никаких цифр. Даже нулей.

– Что это значит? – опешив, пробормотал Райнхарт.

– Просто фантастика. Никому из нас в голову не приходило, что…

– Что происходит?

– Машины не могут обработать поступившие данные. Потому никаких показаний и не выдают. Эти данные не интегрируются в общую картину. Их невозможно использовать как прогностический материал, и из-за этого все расчеты идут насмарку.

– Почему?

Каплана, по-прежнему бледного – губы, и те будто тесто, – била крупная дрожь.

– Потому что здесь мы имеем дело с переменной величиной. С показателем, из которого невозможно сделать какие-либо логические выводы. Человек из прошлого! Непредсказуемый фактор. Машинам он не по силам.

II

Налетевший ураган застиг Томаса Коула за работой в то время, как он точил нож на наждачным кругу.

Нож принадлежал старой знакомой, той самой леди из большого зеленого дома. Всякий раз, как Коул проезжал мимо в фургончике-двуколке, украшенном надписью «На все руки мастер», у этой леди находилось, что наточить. Время от времени она угощала Коула чашечкой кофе – горячего черного, из старого, изрядно помятого кофейника. Угощение Коулу нравилось: хороший кофе он любил всей душой.