Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов - Дмитрий Богуцкий

— Это, типа, те чуваки, которые Стену строят? — догадался я.

Белорубашечники довольно закивали. И где таких берут? В том самом Восточном Новом Районе, который за забором прямо? Не из Антициклона ли они? Судя по их лицам — нет. Обычные офисные клерки, мальчики-мажоры, ну, пусть слегка подкаченные.

— Ясно. Что ж, вы ищите Дандан… Ван, кажется? Так её звали?

— Звали⁈ — парень резво подскочил ко мне. — Говори, подонок, что ты с ней сделал⁈

— Я — ничего. Вон видишь ту штуковину? — я указал на макушку Основного Потока над крышами домов. — Ты в курсе, что она можешь делать с людьми?

— Мне плевать на все эти магические штучки. У нас с Дандан был уговор — никакой магической дряни в наших отношениях! Голый материализм!

Я изобразил серьёзное, задумчивое лицо.

— Хм, действительно. Именно поэтому вы принесли на стрелку пистолет, ага? Ваш голый материализм ведь обязательно сделает так, что он выстрелит?

— Выстрелит-не выстрелит, — проворчал мужик со стволом. — Но рукояткой отоварить может хорошо.

— Говори, дрянь, где моя невеста? — повторил «главарь».

Толпа медленно окружала меня со всех сторон. Эх, стоянка! Помню, как уделали на ней Тао-кнута. Я сделал ещё одну попытку объясниться, наверное — последнюю.

Я погладил золотую рукоятку на трости.

— Во-первых, Гао Фу-Шуай, попрошу называть меня Чаном Великолепным. Во-вторых — Дандан больше нет. Тело осталось, но оно ей больше не принадлежит.

— Ты мне втираешь какую-то дичь!

На миг я поймал в его глазах испуг. Даже жалко немного стало его, хоть он и явно был тем ещё чудаком на буквы «м». Такой испуг я уже видел — такой бывает у очень уверенных людей, у которых вмиг рушится картина мира.

— … Это уже не та маленькая испуганная балерина, которая хочет покончить с собой и потому истязает себя. Сознание, которое вселилось туда — злое, оно жаждет мести. Если она увидит тебя — то, подозреваю, просто убьёт.

Гао Фу-Шуай отступил на шаг, сделал испуганное лицо, но затем его исказила гримаса гнева.

— Ах ты… урод! Это всё ты сделал!

И толпа пошла на меня. Я успел увернуться от шокера и парировать пару выпадов с ножом, прежде чем послышался голос из зала.

— Стойте! Сперва сразитесь с нами!

Это вышли Боролдайсуялби и другой наш сосед, его приятель Ли. Они были одеты в смешную броню, которую явно позаимствовали у кого-то с фестиваля комиксов, только усилили металлическими бляхами. Выглядело одновременно и устрашающе, и немного потешно.

У одного в руке был здоровенный не то деревянный, не то текстолитовый дрын, уделанный лезвиями от опасных бритв, а у второго — крупный канцелярский ножик. Мда, подготовились отменно, ролевики-фанаты. Эдакий фан-клуб Великолепного Чана.

Ну, мужик со стволом, недолго думая, пальнул в их сторону. Пуля, разумеется, упала в придорожную пыль.

Боролдайсуялби и Ли мигом оказались рядом с белорубашечниками. Дрались они топорно, но неплохо. Канцелярский нож подрезал воротничок у белой рубашки крепкого мужичка. Дрын с лезвиями распорол вхлам рубашку и сдёрнул ремень у брюк другого — строгие костюмные брюки слетели вниз, деморализованный противник резво отошёл в сторону, чтобы поправить непотребство.

А я чего? А я время зря не терял. У меня же была трость. Я подкинул её в воздух, перехватил за основание и размашистым ударом врезал по руке нападавшего с кастетом.

Затем зацепил за шею следующего и отправил мордой ровно в чугунную крышку канализационного люка. Потом подоспел третий.

Ножик всё-таки меня достал, скользнул вдоль рёбер откуда-то сбоку, больно, но пока терпимо. Рукоять трости в ответ как-то чуть ли не сама раскрылась, стилет мелькнул в воздухе, попав куда-то в ключицу нападавшему.

Сосед Ли тем временем вспомнил навыки игры в твистер, навалился на одного из парней, скрючился в странной позе, заломив тому руки и пытался не то откусить ухо, не то задушить.

— Чао, давай! — заорал кто-то из раненых.

Молодой паренёк, выглядевший наиболее испуганным и до того державшийся в стороне, наконец-то решил вступить в бой. Он закатал рукава — в ладони и в запястье правой руки зажглись два циановых шаоданя.

Значит, одного они всё-таки привели. Драться он, похоже, совсем не умел. Или почти не умел. Но неумелый, кривой удар мигом отправил Боролдайсуялби по длинной кривой на четыре метра назад, в сторону входа в лапшевню.

— Довольно! — послышался звонкий голосок.

Я увлечённо наматывал морду одного из попавшихся под руку белорубашечников на кулак и даже как-то огрочился появлению «кавалерии из-за холмов». Вернее, из-за кустов.

Серебристая Поросль явилась не одна. Вместе с ней, держась под руку, показались Огненная Гортань и Напряжённая Тетива собственной персоной.

Очень странненькая компания. Огненная Гортань всё ещё была в леопардовом костюме вокзальной проститутки-бомжихи, правда, слегка постиранном, а на шее виднелась шкурка какого-то неведомого зверя. Её темнокожий младший муж, напротив, был одет в костюм-тройку, с иголочки — разве что старые шлёпанцы и дырявые носки на ногах намекали на то, что дело нечисто. На бывшей балерине был всё тот же домашний халатик, позаимствованный у Бабули Хо — она демонстративно перевязала пояс, позволив всем присутствующим на миг убедиться, что под халатом ничегошеньки не надето.

— Это ж Кристофер! Кристофер Мзунгу! — сказал кто-то из мужиков постарше. — Он из этой… комиссии мэрской по строительству стены.

— Меня зовут Напряжённая Тетива, — младший муж оскалился белоснежной улыбкой.

Сражение прекратилось.

— Дандан! Это ты! Ты живая! Что с тобой⁈

Гао Фу-Шуай бросился к ней, но она демонстративно обошла его стороной и сделала странный жест ручкой, которым обычно гиды указывают на античные развалины:

— Здесь соплеменники могут лицезреть традиционное поле брани местного народца. Именно так люди сражаются друг с другом, пускают кровь и поедают своих соперников!

Она сделала несколько шагов в мою сторону.

— А здесь мои родственники могут лицезреть моего кандидата в