Шепот - Белва Плейн

Возможно, по этим же причинам, Эмили тоже вошла на цыпочках и сказала шепотом:

– Мне позвонил дядя Брюс. Я должна спешить к нему, чтобы взять чек за колледж перед тем, как он отправится в госпиталь. Они так добры ко мне, мама! Я не понимаю, почему они хотят это сделать для меня.

– Они тебя любят, вот почему. – И она добавила: – Они тебе доверяют.

– А ты? Ты тоже мне доверяешь?

– Ты достаточно взрослая, чтобы тебе можно было доверять, так что, конечно, я буду тоже доверять тебе.

– Ты не пожалеешь, мама. Я обещаю. И я выплачу – все до последнего цента. Я не могу сказать, сколько мне на это потребуется времени, но я сделаю это.

Такая молодая и так в себе уверена! Да, мир не смог бы существовать столь долго, если бы девятнадцатилетние не были уверены в себе. И эта мысль отозвалась в ее сердце болью за молодость Эмили и ее смелость.

– Если бы у меня были собственные деньги, я бы сделала для тебя все что угодно, все, что ты пожелала бы. Ты это знаешь, Эмили. О, как бы я хотела, чтобы у меня были собственные деньги! Но… – Она замолчала, прежде чем закончить фразу мысленно. – Твой папа никогда не позволял мне это, он говорил, что в этом нет никакой необходимости, потому что он давал мне все, что я хотела, и это была правда, но это означало, что со мной обращались как с ребенком, как с глупым ребенком…

Она глубоко вздохнула и снова заговорила:

– Ты лучше иди, если Брюс тебя ждет.

– Это Эмили ушла? – спросил Роберт, входя в кухню. – Некоторое время тому назад я слышал, как у нее звонил телефон. Я думаю, этот молодой подонок.

– Нет, это был Брюс. Джози собирается оплатить ученье Эмили в Тулейне. – И она стала ждать взрыва.

Он сел.

– Ты не могла сказать то, что мне показалось. Не могла бы ты повторить?

Она издала глубокий вздох.

– Когда я была в клинике, я рассказала им об Эмили. Джози не может этого вынести. – Она должна следить за тем, чтобы не впутать Брюса в это дело. – Джози не может вынести, что Эмили потеряет год, и поэтому она предложила, она настаивала на том, чтобы заплатить.

Правая рука Роберта сжалась в кулак.

– Эта проклятая женщина! Эта проклятая, настырная ведьма! Я ее сразу раскусил, как только увидел, и ты это знаешь. – Он тяжело опустил кулак на стол, и его пустая чашка задребезжала. – Я хотел бы стукнуть ее этим кулаком. Я надеюсь, что она скоро сдохнет. Я бы хотел, чтобы она мне в лицо сказала, как я должен разбираться со своей семьей.

– Она умирает. Она едва говорит.

– Едва говорит? Тогда кто же состряпал этот план? Должно быть, это Брюс.

– Нет это Джози. Она попросила его, потому что у него есть ее доверенность, написать чек, и он просто согласился. Это была ее идея, а не его. У нее были хорошие намерения, – вступилась за нее Линн.

– Черта с два только ее идея! Его тоже. И твоя. Ты должна была бы положить этому конец. Ты ведь мать девушки, не так ли? Ты должна была бы сказать, если только ты во что-нибудь ставишь мнение своего мужа, его желания, должна была бы сказать нет. Решительно – нет. Ну что ж, скажи что-нибудь. Почему ты молчишь?

– Потому что я думала, может быть, мы слишком поспешили. В конце концов, это жизнь Эмили, – сказала она убитым голосом. – Ее жизнь.

– Будь я проклят! Моя жена, моя дочь, все вы тут. Единственный, кто меня не разочаровывает, это мальчик, и кто знает, как его настроят против меня, когда придет его время? – Роберт вскочил так резко, что опрокинул кофейник, который разбился, и коричневые потоки потекли на пол. А Джульетта, которая лежала под столом, убежала, поджав хвост. – Вот унижение! Ты только подумай: этот слизняк Брюс, карикатура мужчины, приходит в мой дом и распоряжается тут. В следующий раз он будет спать с моей женой.

– Ты отвратителен, Роберт, чтоб ты знал, у меня нет никакого желания спать с Брюсом. Но если бы у тебя были некоторые из его качеств, нам обоим было бы лучше.

– Его качества! И у тебя хватает наглости говорить, что для семьи было бы лучше, если бы я был таким, как он?

– Да, и для тебя лучше тоже.

Взгляд Роберта прожег Линн насквозь. Он глубоко вздохнул, сделал большой шаг и ударил ее. Она стояла спиной близко к стене и не имела возможности увернуться, но смогла только беспомощно изогнуться. Он раздавал быстрые удары открытой ладонью, сначала по одной щеке, затем по другой, а затем снова, и так много раз, его кольцо, его обручальное кольцо содрало кожу на щеке, в то время, как ее голова билась о стену, и она закричала. Повизгивая, снова в кухню вбежала собака. С грохотом захлопнулись ворота заднего двора. Юдора повернула свой ключ в двери кухни, и ее лицо появилось в верхней ее половине. Роберт исчез. Линн исчезла…

Тяжело дыша ища в шкафу свой дипломат, он бормотал:

– Хорошенькое состояние для пригородного поезда. Улыбайся и говори «доброе утро», читай газету, веди себя, как все другие мужчины после подобной сцены. Да, хорошенькое состояние, – повторил он, когда входная дверь захлопнулась за ним.

Она рыдала на диване в гостиной. У нее все болело, но она плакала не только от этого. И вовсе не от этого. Внезапно у нее наступило просветление. Оно было таким сильным, что ей стало больно.

Потому что его нападение на этот раз отличалось от всех предыдущих. Она положила конец всем оправданиям и уверткам, умолчаниям, которые помогали выносить неприглядную действительность. Без сомнения, Юдора видела, а теперь она знает. И это знание отнимало у Линн ее достоинство. В конце концов тайное стало явным. Это наносило ущерб ее душе, или как иначе назвать ту часть ее существа, которая вместе с плотью составляла ее личность. Итак, она лежала, плакала и старалась думать.

Затем раздался стук в дверь и голос произнес:

– Миссис Фергюсон? С вами все в порядке? Вам что-нибудь нужно?

– Спасибо, все в порядке.

Дверь открылась, и Линн была застигнута врасплох, с заплаканными глазами. Ей пришлось придумать какое-нибудь объяснение.

– Я очень расстроена, – сказала она, – я плакала из-за миссис – моей подруги Джози.

– О, конечно, это очень тяжело. – Лицо Юдоры выражало понимание. Она была милой женщиной. Но глаза ее говорили прямо: «Я знаю правду, но из-за вас я делаю вид, что не знаю».

Она перевела разговор на другие темы. Но с человеческой природой ничего не поделаешь. Случай был слишком острым, чтобы держать его при себе. Скоро об этом узнает местный клуб. Начнутся перешептывания за спиной Линн. Перешептывания.

Теперь она ходила взад-вперед мимо строгого лица Роберта, глядящего на нее с портрета в серебряной рамке, и мимо своего портрета с нежным женским выражением, с глазами, мечтательно смотрящими сквозь светлую челку и фату, увенчанную букетом лилий.