Мир в латах (сборник) - Евгений Гуляковский

Они переглянулись.

— Какой передатчик? — спросил седой.

— Который периодически посылает сигналы в космос.

Они снова переглянулись. Потом лысый встал и вышел из комнаты. Седой и Санчес некоторое время пристально смотрели на меня и молчали. Кажется, новость показалась им сногсшибательной. Кажется, они даже испугались. Потом седой спросил:

— И каким же образом вы намерены были его отыскать?

— У меня был пеленгатор, замаскированный под обычный приемник.

— Точно! — сказал Санчес. — Он таскал с собой “Фаулер”. Этакий поклонник “Голоса Америки” и “Радио Москвы”…

Седой по-прежнему разглядывал меня как некий музейный экспонат.

— И что вы должны были сделать при обнаружении передатчика?

— Навести на него спецподразделение. А дальше — сами понимаете!..

Седой кивнул, встал и стремительно вышел из помещения Санчес последовал за ним. Дверь беззвучно затворилась, и я остался, как всякий победитель, в гордом одиночестве.

“Уф, — сказал я себе, — кажется, клюнули. Если это змеиное гнездо зашевелится, может появиться шанс исчезнуть. Этак потихонечку, без стрельбы и трупов. Может, правда, и не появиться, но тут уж как судьба положит… В любом случае вскоре сюда явится Алкиной со своими “волкодавами” и перевернет поселок вверх дном. Так что моя задача — продержаться до того времени”. А в том, что Алкиной явится, я не сомневался: не зря же речь пошла об индексе “А”. Об Ультиматуме я старался не думать, о таких вещах пусть думает руководство.

Я вспомнил, как был поражен Грэм, когда я прочел его мысли. Это произошло через несколько дней после операции, которая, как сказали, вытащила меня из лап смерти и подарила новые возможности. Грэм пришел ко мне в палату без сопровождающих, солидный и приветливо улыбающийся. Поинтересовался самочувствием своего лучшего агента. Я лежал, полуприкрыв глаза, и слушал, как от принятого активатора расходятся по телу теплые волны всесилия. По-видимому, Грэм тогда еще не до конца верил, что его старый приятель может теперь читать мысли других людей. А может быть, шлем, глубоко надвинутый на лоб, просто мешал ему. Во всяком случае, Грэм снял его и вытер носовым платком лысину. Мы успели переброситься несколькими фразами, когда я включился.

“Хороший будет ответ на их Ультиматум”, — подумал Грэм.

— На какой ультиматум? — спросил я.

Как он испугался!.. У него даже мысли пропали. Я успел услышать только “Дьявол! Шлем!”, а потом словно пропасть разверзлась под ногами. Впрочем, с точки зрения моего начальника мир действительно рухнул — представьте себе ощущения человека, у которого прочли нечто, предназначенное исключительно для личного пользования. Тем не менее, надо отдать должное его самообладанию: шлем он тут же надел, и лишь легкая бледность коснулась его лица.

Когда Грэм пришел в себя окончательно, мне было рассказано об Ультиматуме. Впрочем, я был тут же предупрежден, что эта информация настолько конфиденциальна, что ее распространение карается исключительно смертью. “Сам понимаешь, Жюль, если такое просочится в прессу!..” Потом меня дружески потрепали по плечу и доверительно сообщили, что в настоящее время только во мне ЮНДО видит сотрудника, способного восстановить контроль над ситуацией.

Я был на высоте. Понимаю всю серьезность момента и свою бесконечную ответственность перед планетой. Я даже пытался (насколько это возможно в лежачем положении) встать по стойке “смирно”, выпятив колесом грудь и подняв плечи.

Мои усилия оценили. Я тут же был обласкан. Персонал санатория после этого смотрел на меня как на бога (или, если хотите, как на дьявола) и стремительно исполнял все мои желания. Только за ограду меня не выпускали. Более того, через пару дней после разговора с Грэмом я заметил, что шлем снабдили замочками, которые, по-видимому, замыкались в начале рабочего дня и размыкались лишь после его окончания, когда столкнуться со мной было уже невозможно… Впрочем, это была обыкновенная предосторожность, не более…

Мысли мои вернулись к настоящему, и я без грусти отметил, что кригеры меня так не боятся. Все-таки отсутствие информации — не всегда и не для всех оперативный недостаток. Иначе Санчес давно бы уже меня кончил. И глазом не моргнул. Я почему-то был совершенно уверен в том, что это сделал бы, именно он. Нет ничего хуже, чем иметь дело с напуганным, ненавидящим тебя дилетантом!.. Можно подумать, я насильно затащил в постель эту его Арабеллу…

“Стоп, — сказал я себе. — А с чего это ты взял, что Анхель Санчес — дилетант? Дилетантов Ассоциация, как известно, не держит. Скорее, это тебя взяли в ресторане как дилетанта. Мог бы и предусмотреть ловушку, не первый день на этой работе!.. И вообще нынешняя операция тебе не удалась, не всегда ты был на высоте. Зачем-то метался по Лонгвиллю, зачем-то слишком быстро пошел навстречу желаниям Арабеллы. Ведь и дураку было понятно, что ты интересуешь ее не только как мужчина. Раньше бы так опрометчиво не поступил!.. Досталось-таки моей головушке в той переделке, что привела на больничную койку. А тут еще Лина!.. Хороша девчонка, ничего не скажешь, но чтобы в мои годы трястись от присутствия этакой пигалицы!.. Нет, во всем этом необходимо разобраться: никогда я не был таким идиотом, как в Гринкоусте!”

Мысль была весьма умная. Но лишь один умник из ста сможет догадаться, сидя под замком, как выбраться на свободу. Я входил в число остальных девяносто девяти и потому ломать голову, рассчитывая варианты, не стал, а устроился поудобнее и попытался задремать. Это удалось сделать на удивление быстро.

4.4. Классный диггер всегда начеку. У него ушки на макушке, даже когда спит. Поэтому я проснулся сразу, как только щелкнул замок и дверь начала открываться. Открывалась она медленно, осторожно, словно за ней стоял подосланный наемный убийца. От кригеров ожидать можно всего. Я подобрался, но притворился спящим.

Дверь, наконец, отворилась, и в помещение проскользнула Лина. Я старательно сопел, глядя на нее сквозь ресницы. Лина на цыпочках подошла ко мне, постояла и вдруг быстро коснулась губами моей щеки. Меня так и подмывало схватить ее и прижаться к юному телу, но я даже не шевельнулся. Лина несколько мгновений смотрела в мое лицо, и взгляд ее был полон любви и нежности. Потом она сильно толкнула меня в плечо. Я пошевелился, шумно вздохнул и открыл глаза.

— Крепко же вы спите, герой! — проговорила тихо Лина. — У вас удивительно толстая кожа.

Я смотрел на нее непонимающе. Выражение лица девчонки было уже совсем другим: жестким и насмешливым.

— Так можно все проспать, герой!

— Я не девушка, — сказал я. — Честь не просплю!

Лина перестала улыбаться.

— Ну как? — спросила она. — Вы не жалеете о встрече с моим братом?

— Что вы! Я очень вам благодарен! Вы мне крепко помогли.

— А не хотите ли, герой, чтобы я помогла вам еще и выбраться отсюда?

— Ну что же, — сказал я. — Очень любопытное предложение. И, пожалуй, я почту за честь.

Ответа не последовало. Лина кивнула, повернулась и направилась к двери. Я двинулся следом. За дверью никого не оказалось. Мы спокойно вышли в коридор, поднялись по каким-то слабо освещенным лестницам, прошли через несколько помещений, в которых царили полумрак и пустота. Перед каждой следующей дверью Лина останавливалась и, затаив дыхание, прислушивалась. Я тоже замирал. Все было на удивление спокойно. Честно говоря, от спокойствия этого мне становилось не по себе, натянутые парусами нервы требовали борьбы, геройства и побед…

Я шумно перевел дыхание. Мы поднялись еще по одной узкой лестнице, упирающейся в невзрачную пластиковую дверь, и тут Лина остановилась и посмотрела на меня, приложив палец к губам.

— Уж здесь-то должен быть пост, — прошептала она.

Потом протянула руку к выключателю. Свет погас, мы оказались во тьме.

— Я войду первая, — прошептала Лина. — Отвлеку. А остальное — за вами.

Я прижался к стене. Мне еще не верилось, что все это происходит всерьез. Лина открыла дверь и шагнула в помещение. Заговорила с кем-то. Я ждал. Лина ойкнула. Я выглянул в незакрытую дверь.

Рядом с ней стоял высокий парень в синем джинсовом костюме. Подходящий соперник: плечи, шея и все прочее… Но ему было не до меня, его вниманием целиком завладела Лина. Она слабо отталкивала верзилу, постепенно поворачивая его ко мне спиной и приговаривая плаксиво:

— Ну чего тебе, Макс? Чего тебе надо?.. Ты же мне ребра сломаешь! Тебе меня не жалко?

Парень что-то неразборчиво ворчал, его шкодливые лапы были просто неугомонны.

Я преодолел разделявшее нас расстояние в два прыжка. Надо отдать ему должное, это был настоящий профессионал. Он успел оттолкнуть Лину и сделать полоборота в мою сторону. Против кого другого он бы оказался на высоте, но здесь ему, увы, времени не хватило. Я ударил его по затылку кулаком, поймал оседающее тело и, вцепившись обеими руками в горло, сжал.