Не горюй! - Мэриан Кайз

Я решила, что обязательно разберусь со всеми противоречиями, а пока попробую другой подход. С одной стороны, мне хотелось послать Джеймса куда подальше, заявив, что он безответственный, незрелый, эмоциональный инвалид и что даже ребенку ясно, что он пытается мною манипулировать. Но, с другой стороны, не вызывало сомнений, что он напуган. Или запутался.

Может быть, ему нужен кто-то, способный облечь в слова его страхи, поскольку он боится сделать это сам? Во всяком случае, я могла сделать последнюю попытку.

— Джеймс, — сказала я мягко, — нет ничего позорного в том, что ты меня любишь. Это вовсе не признак слабости и неуверенности в себе. Обычное человеческое чувство. И если ты сказал Джеймсу, что очень меня любишь, нет нужды врать мне по этому поводу. Я не собираюсь использовать это против тебя. И когда ты приехал в Дублин, не надо было притворяться, что ты меня почти не любишь. Никто не осудит тебя за любовь ко мне. А что касается твоего романа, то ты совершил ошибку. — Мне трудно было это произнести, но я справилась. — Никто не идеален, мы все ошибаемся. Ты мог бы быть со мной честен, а не играть в какие-то игры, чтобы защитить себя. Если мы оба будем честными, то сможем все уладить и наш брак станет надежным.

Когда я закруглилась, у меня почти не осталось сил.

Джеймс сидел молча и смотрел в пол. Теперь все зависело от него.

— Клэр… — наконец произнес он.

— Да? — спросила я, затаив дыхание.

— Не знаю, где ты набралась этой психологической белиберды, но, по-моему, это полная чушь, — сказал он.

Вот так!

Я проиграла.

— Не вижу, в чем проблема, — продолжил он. — Я никогда не говорил, что не люблю тебя. Я только сказал, что ты должна измениться, чтобы можно было жить дальше. Я сказал, что ты должна созреть, что…

— Я помню, что ты сказал, Джеймс, — перебила я.

Мне не хотелось, чтобы он еще раз произнес свою речь. Такое впечатление, что он читал текст сценария. Или что он робот, запрограммированный на этот текст. Нажми на кнопку — и он завелся.

Что касается меня, то я была сыта по горло. Я сделала все, что могла. Оказалось, недостаточно… Но это все, что я могла предложить. Больше я не собиралась ничего делать. Овчинка не стоила выделки, если честно.

— Прекрасно, — сказала я.

— Прекрасно? — удивился он.

— Да, прекрасно, — согласилась я.

— Ну, вот и хорошо, — сказал он отеческим и довольным тоном. — Только так ли это? Ты не будешь поднимать этот вопрос ежемесячно?

— Не буду, — отрезала я.

Я начала собирать свою сумку с куда большим шумом и шуршанием, чем необходимо. Потом встала и надела жакет.

— Что ты делаешь? — спросил Джеймс, повернув ко мне внезапно побелевшее лицо.

Я взглянула на него невинными глазами.

— А ты как думаешь?

— Я не уверен… — пробормотал он.

— Тогда мне лучше сказать, верно? — ласково спросила я.

— Ну… да, — согласился Джеймс.

Меня аж холодная дрожь прохватила — так было приятно слышать беспокойство в его голосе.

— Я уезжаю, — заявила я.

— Уезжаешь?! — оторопел он. — Зачем ты, черт возьми, уезжаешь? Мы же обо всем договорились! — Тут он вдруг с облегчением рассмеялся. — О господи, я же совсем забыл… — Он удрученно покачал головой, удивляясь собственной глупости. — Конечно, тебе нужно ехать. Ты должна собрать вещи и забрать Кейт. Но я, видишь ли, надеялся, что ты останешься на ночь и мы сможем… гмм… заново познакомиться. Ладно, не обращай внимания. Несколько дней можно и подождать. Так в какое время во вторник мне тебя ждать?

— Ох, Джеймс, — сказала я с притворным сочувствием, — ты так ничего и не понял?

— Чего не понял? — осторожно спросил он.

— Я не приеду во вторник. И ни в какой другой день тоже.

— Ради бога, что ты опять затеяла? — закричал он. — Мы обо всем договорились, а ты теперь…

— Нет, Джеймс, — холодно произнесла я, — мы ни о чем не договорились. Абсолютно ни о чем. Может, ты для себя что-то и решил и твой имидж хорошего парня остался в целости и сохранности, но я так ни в чем и не разобралась.

— Тогда о чем мы говорили последний час? — воинственно спросил он.

— Вот именно! — сказала я.

— Что? — рявкнул он, глядя на меня так, будто я сошла с ума.

— Я сказала «вот именно». О чем мы с тобой говорили, черт побери? Что касается меня, то мне все это время казалось, будто я обращаюсь к стене.

— Ты снова за свое! — мерзким голосом сказал Джеймс. — Об одном только думаешь: о себе и своих чувствах…

Ну, все.

— Заткнись! — приказала я неожиданно громко.

Джеймс так удивился, что действительно заткнулся.

— Не хочу, чтобы ты продолжал вешать мне лапшу на уши насчет того, какая я плохая! — закричала я. — Я ни с кем не трахалась. Это ты трахался. И ты настолько слаб и эгоистичен, что даже не можешь в этом признаться и попросить прощения!

— Я слабый и эгоистичный? — поразился Джеймс. — Я?! — добавил он, драматическим жестом тыкая себя пальцем в грудь. — Ты случайно не перепутала?

— Нет, черт возьми! — заорала я. — Я знаю, что не идеальна. Но я, по крайней мере, могу это признать.

— Тогда почему ты не признаешь, что в нашем браке именно ты была эгоистичной и легкомысленной? — с победным видом спросил он.

— Потому что это неправда, — сказала я. — Я с самого начала знала, что это ложь, но любила тебя и убедила себя, что это правда. Думала, что, если смогу исправиться я, у нас все наладится тоже. Но со мной все в порядке. Ты просто мною манипулировал.

— Как ты смеешь?! — разъярился он. — После всего, что я для тебя сделал. Я был идеальным мужем!

— Джеймс, — сказала я с ледяным спокойствием, — никто не отрицает, что ты в течение нескольких лет очень хорошо ко мне относился. Мне думается, что если ты оглянешься назад, то поймешь, что это было взаимно. Мы любили друг друга. Но ты, очевидно, переоценил себя. Тому, что ты завел роман с другой женщиной, нет оправдания. — Я помолчала. На этот раз у Джеймса не нашлось презрительного ответа. — Но, — продолжила я. — не ты первый, кто повел себя отвратительно. Черт побери, это же не конец света! Мы могли бы все пережить. Дело в том, как ты ведешь себя сейчас. Ты хочешь выглядеть чистеньким, белее белого! Что ж, это твой выбор.

Я направилась к двери.

— Не могу понять, почему ты уходишь, — сказал он.

— Знаю, — бросила я, не оборачиваясь.

— Тогда объясни.

— Нет.

— Почему нет, какого черта?! — возмутился он и схватил меня за руку.

— Потому что я пыталась. И не раз. С чего бы ты стал слушать сейчас, если не захотел слушать раньше? Я не хочу больше тратить на это время. Отпусти меня.

— Я тебя люблю, — тихо сказал он.

Негодяй!

Это прозвучало довольно убедительно.

Я закусила губу, решив, что не время сдавать позиции.

— Нет, не любишь, — твердо заявила я.

— Люблю! — громко возразил он.

— Нет, не любишь, — повторила я. — Если бы ты меня любил, то не завел бы роман.

— Но… — начал было он, однако я его перебила:

— Если бы ты меня любил, ты бы не хотел, чтобы я превратилась в вечно ноюшую женщину, боящуюся тебя. Если бы ты меня любил, ты не стал бы мною манипулировать и пытаться управлять. И ты не побоялся бы признать, что был не прав. Если бы ты меня любил, ты наплевал бы на свое чертово «эго» и попросил бы прошения.

— Но я на самом деле тебя люблю, ты должна мне верить!

— Нет, не верю, — ответила я; мне наконец удалось вырвать руку. — Не знаю, кого ты любишь или что ты любишь, но точно не меня.

— Тебя!

— Нет, Джеймс, не меня, — очень спокойно сказала я. — Тебе нужна слабоумная идиотка, которой ты бы мог командовать. Почему бы тебе не вернуться к Дениз?

— Я не хочу Дениз! Я хочу тебя!

— Что ж, очень жаль, — ровным голосом заявила я, — потому что меня ты не получишь.

У него был такой вид, будто кто-то лягнул его в живот. Почти такой же, какой был у меня, когда он заявил мне, что уходит.

Но не подумайте, что я решила отомстить, ничего подобного.

— Знаешь, что во всем этом самое плохое? — спросила я.

— Что? — спросил, повернув ко мне бледное лицо.

— Ты заставил меня сомневаться в самой себе. Ради тебя я даже собиралась сделать попытку измениться. Ты хотел уничтожить меня как личность!

— Для твоей же пользы, — сказал он, но без особой уверенности.

Я прищурилась.

— Выбирай слова, ублюдок! Они могут стать для тебя последними, — прошипела я.

Он стал еще белее, если только это возможно, и промолчал.

— Никогда больше не позволю собой помыкать! — решительно заявила я. Мне нравилось думать, что в данный момент я напоминала Скарлетт О'Хару, когда она провозгласила: «Бог свидетель! Я никогда больше не позволю себе замерзать или голодать!» — Я всегда буду верна самой себе, — продолжила я. — Буду самой собой, хорошая я или плохая. И если какой-нибудь мужчина, даже Эшли, попытается меня изменить, я избавлюсь от него так быстро, что у него голова закружится!