Спасти обязан - Игорь Викторович Пидоренко

Поддерживая Ларису под руку, я помог ей подняться с кресла, вывел из камеры. Хотя навыков возвращения в свое тело у нее не было, чувствовала она себя сейчас более уверенно, чем Настя, ведь ее тело, хотя и с чужим сознанием, жило и двигалось все последнее время. Врач Центра начал осматривать девушек, но набежавший Степанцов отогнал его.

— Нечего дурака валять, видите же, что все в порядке! Занимайтесь Круталовым! Он никак в себя не придет!

Потом повернулся ко мне.

— У вас как? Тоже плохо себя чувствуете?

Я пожал плечами.

— Нет, вроде бы. Небольшая слабость — и все.

— Да-а? А что же тогда происходит с вашим клиентом?

В голосе его звучало подозрение.

— Все очень просто. Я человек тренированный, много раз совершал подобные переходы. А мой клиент никогда раньше с эти не сталкивался. Жизнь его тела в последнее время была очень напряженной. Вот сейчас, видимо, сказывается. Ему нужно время на реабилитацию, — я подумал и добавил, чтобы окончательно сбить его с толку: — Может быть и так, что установка дала небольшой сбой. Маловероятно, но чего не случается? Пусть специалисты как следует разберутся. Раньше такого у нас в Центре не происходило. Но это не значит, что где-нибудь еще не было. И еще не забывайте, что с установки снимались блоки, которые нам пришлось искать. Бандиты могли их нечаянно или нарочно повредить.

На протяжении моего монолога Степанцов наливался кровью от ярости. И без того багровое, его лицо стало почти черным. Я даже испугался — вот трахнет сейчас человека инсульт. Но полковник, наконец, не выдержал и заорал:

— Хватит мне мозги компостировать! Херню какую-то несешь! Блоки ему повредили! Я тебе сейчас башку поврежу! Говори, скотина, почему Круталов без сознания?!

Я хладнокровно выдержал эту вспышку, и четко разделяя слова, ответил:

— А вот в таком тоне вообще отказываюсь с вами разговаривать!

Повернулся и повел испуганную Ларису к скамейке, что стояла у стены. Там уже сидела Настя. За моей спиной послышалась какая-то возня, полковник требовал, чтобы его не держали и немедленно отпустили. Видимо, пытался вытащить пистолет и застрелить меня, а ему не давали. Потом раздался тупой звук удара, и в наступившей тишине нечто тяжелое обрушилось на пол. Только тогда я позволил себе повернуться. Стас растирал ребро ладони, глядя под ноги, где бесформенной кучей валялся Степанцов. Потом поднял на меня взгляд, улыбнулся.

— А чего же он скотиной обзывается? Стрелять, блин, собрался.

Я кивнул.

— Спасибо, друг. Александр Николаевич, уймите этих гвардейцев, а то они сейчас пальбу откроют!

Но Хромов и сам уже понял, что солдаты при виде низвержения своего командира могут совершить непоправимое. Они уже, вытаращив глаза, переводили стволы автоматов с меня на Стаса и обратно. «Наш» полковник вмешался и инцидент закончился благополучно. Грузное тело Степанцова два стрелка с трудом оттащили на маты и уложили рядом с Круталовым. Ничего, отлежится — спокойнее будет.

Спровоцировал я полковника не случайно. Медики должны будут понять, что произошло с атомщиком. Естественно, о причине его состояния узнает Степанцов. Нетрудно представить, какая последует реакция. Лучше этот момент отодвинуть на потом. Все равно станет известно, но — позже. Пока еще он в себя придет. Стас его основательно приложил.

В зал вошел офицер с погонами капитана. Он что-то прошептал на ухо Хромову, и на лице полковника появилось недоуменное выражение.

— Что случилось, Александр Николаевич? — спросил я.

— Не пойму. Вас хотят видеть. И немедленно.

— Кто? Ваши генералы?

— Нет, как раз наоборот. Гражданские.

— Это что, хозяева нашего Центра?

— Вот именно. Только зачем это им надо?

— Ну, соскучились по своим подчиненным. Делов-то!

— Все шутите, Глеб Сергеевич? А мне этот вызов совсем не нравится. С чего бы — накануне операции?

— Может быть, это и к лучшему? Все подальше от Степанцова.

— Не знаю, не знаю. Вы их слышали на совещании. Такие же волки ненасытные.

— Так давайте не пойдем! — встрял Стас.

Полковник задумался, потом тряхнул головой.

— Будет еще хуже. Я чувствую. Ох, как хочется определенности! А ее нет и не предвидится. Ну что, пошли?

— Все вместе?

— Как я понял, нужны только спасы. Но точных указаний не было.

— Не хотелось бы оставлять Ларису здесь, — сказала подошедшая к нам Настя.

Она уже вполне освоилась в своем теле.

— Раз нет точного приказа, то мы и ее с собой захватим. Нам сейчас разлучаться нельзя, — решил я. — Ведите, Александр Николаевич. Где там эти заговорщики прячутся?

В зале ничего нового не происходило. Медики все так же хлопотали вокруг Круталова и Степанцова, техники копались в установке. Мы вышли. Солдаты нам не препятствовали.

Глава 30

Капитан шел впереди, показывая дорогу. Оказалось, что Хромов не знал, где на базе могли разместиться гражданские участники заговора. Если генералы расположились наверху, в домиках, то штатские предпочли второй подземный этаж, чтобы не слишком светиться. Все-таки они были депутатами думы и преждевременное афиширование связей с военными могло повредить их репутации.

Предварительно постучав, капитан скрылся за дверью. Мы остались в коридоре, ожидая приглашения.

— Прошу, вас ожидают!

Но когда Хромов попытался войти, порученец преградил ему дорогу.

— Извините, товарищ полковник, там нужны только трое. Вы и девушка можете пока подождать рядом. Я провожу.

Хромов не стал возмущаться. Вздохнул, пожал плечами и покорился. Мы переступили через порог, а его и Ларису капитан повел к соседней двери. Не страшно, лишь бы не потерялись совсем.

В просторной комнате (как и все остальные здесь, без окон) находились те самые три человека, за которыми мы подсматривали на совещании. Двое сидели в креслах у низкого столика, а третий с каким-то небольшим прибором в руке обходил комнату по периметру. Я сообразил, что идет поиск «жучков». Лампочка на приборе внезапно мигнула, когда он находился у рамы одной из нескольких довольно мастерски выполненных копий картин Левитана, украшавших стены. Человек удовлетворенно кивнул, вынул из кармана другой прибор и нажал на нем кнопку. Все, подслушивающее устройство было подавлено. Обход продолжался.

Один из тех, что сидели у столика, пожилой мужчина с тяжелым подбородком и густыми бровями, поднялся нам навстречу.

— Проходите, присаживайтесь, — он указал на мягкий диван, стоявший рядом с креслами. — Сейчас Тимофей Аркадьевич закончит, и мы поговорим. Хотите кофе?

Мы со Стасом отказались, а Настя благосклонно кивнула. Ей требовалось сейчас взбодрить себя немного. Увидев, что один из депутатов набивает массивную трубку с серебряным ободком на мундштуке, закурил и я. Разговор не начинался, все посматривали на Тимофея Аркадьевича. Тот, наконец, выключил свой прибор и подсел к нам. Его молодое лицо едва ли не наполовину скрывали очки в солидной оправе с очень толстыми линзами.