Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я верил в каждый пункт своего плана, но, репетируя, как буду представлять его другим в качестве комплексного исцеления болезней наших государственных институтов, не мог отделаться от ощущения, что упускаю что-то самое важное.
* * *Итак, как масштабировать пользу дебатов на все общество? Я чувствовал, что обязан ответить на этот вопрос, поскольку считал, что дебаты сами сталкиваются с серьезными, даже экзистенциальными угрозами. Наблюдая за яростными спорами на публичных площадках, я беспокоился не столько об оскорбленных чувствах их участников, сколько о великом множестве людей, которых подобные зрелища могут вовсе отпугнуть от участия в чем-то подобном. Ведь я с детских лет, всю свою жизнь, помнил момент, когда человек приходит к выводу, что спор просто не заслуживает того, чтобы им заниматься, и лучше всего промолчать и отойти в сторону.
В таком молчании и тишине, безусловно, имелись свои соблазны: они дистанцировали тебя от других людей, обеспечивая безопасность, комфорт и даже чувство превосходства над ними. Однако, как я понял еще ребенком вскоре после переезда в Австралию, решение уходить от обсуждения проблемы означает, что ты не только остаешься в стороне от окружающих, но и отрицаешь собственное «я», которое существует только в общении с миром. А мотивация такого выбора – разочарование, скука, безнадежность – со временем вполне может превратиться в более липкую субстанцию презрения.
С этой точки зрения призывов к лечению структурных основ недомоганий нашего общества явно недостаточно. Да, многие проблемы в нашей общественной и частной жизни имеют институциональное происхождение. Однако разочарование людей в плохом споре – и, соответственно, утрата веры в конструктивные дебаты – способно само по себе спровоцировать разделение общества и его дисфункцию. И никакая, даже самая серьезная и важная, реформа не зацепится, если у политических противников отсутствует воля общаться друг с другом или они не способны это делать. Короче, институциональные реформы могут предшествовать культурным изменениям, но не опережать потребность в них.
И вот однажды, когда я, наверное, в сотый раз ломал над всем этим голову, друг-предприниматель открыл мне еще один секрет масштабирования: «Тут цель не просто в том, чтобы расти и шириться, а в том, чтобы делать это непропорционально, так, чтобы даже незначительное твое действие создавало мощный волновой эффект, – сказал он. – Постепенными мерами тут не обойтись».
В тот момент пазл сложился, и я нашел ответ на мучивший меня вопрос: дебаты не масштабируются. Какая бы мощь в них ни таилась, она зиждется на стихийной магии встречи людей лицом к лицу и один на один. Каждый аргумент, выражающий несогласие, требует внимания на своих условиях. В потоке дискуссии нет архимедова рычага, позволяющего сразу перевернуть весь мир: мы можем только правильно провести этот конкретный спор, фраза за фразой, предложение за предложением.
Иногда этого достаточно. Хорошие споры порождают новые идеи и укрепляют взаимоотношения между людьми. Образование в этой сфере делает нас менее восприимчивыми к ловким манипуляциям политических оппортунистов. Хотя дебаты воспитали многих великих личностей, главное в них диалог, а не монолог.
Чтобы изменить мир, дебаты должны сначала изменить жизнь тех, кто в них участвует. В этой книге я рассказал вам, как они изменили меня. Они дали мне голос, от которого я отказался. Они научили меня отстаивать свои интересы, отвечать оппонентам, правильно использовать слова, проигрывать с изяществом и выбирать свои сражения. С точки зрения спасения мира это, конечно, мизер, но для меня это решало все.
Я долго считал, что мой интерес к дебатам коренится в особенностях моей биографии. Теперь же я вижу их как нечто более универсальное. Писатель Стэн Грант любит цитировать слова Гегеля: «Мы гости в этом мире». Будучи коренным австралийцем, у которого имеются и европейские корни, Грант видит себя на обоих концах первого контакта, когда-то приведшего к созданию современной Австралии: «Я жил между кораблем и берегом, пытаясь ориентироваться в солоноватых водах нашего неспокойного прошлого»[212]. Вторя Гегелю, Грант утверждает, что в таких обстоятельствах освобождение нужно искать в диалектике – в процессе, посредством которого одна точка зрения (тезис) сталкивается с другой (антитезисом), и затем, вместо того чтобы по умолчанию считать истиной одну из них, возникает третья, сочетающая в себе элементы обеих исходных (синтез).
Дебаты представляются мне ответом на такой же вызов: людям свойственно расходиться во мнениях и чувствовать себя в мире гостями. Это, однако, отнюдь не означает, что нам нужно выбирать между капитуляцией и отвержением, между подчинением себя другому человеку и расхождением с ним на такое расстояние, чтобы вообще его не слышать.
Вместо этого дебаты требуют от нас оставаться открытыми и восприимчивыми к точкам зрения друг друга. Раунд, который начинается с тебя – твоей позиции, твоих аргументов, твоего эго, – неумолимо пытается дотянуться до другого человека.
В комнате для дебатов этот переход происходит в тишине, которая воцаряется после того, как спикер заканчивает свою речь. В этом моменте нет ни тупости презрения, ни тяжести избегания. Напротив, он до краев наполнен нервным предвкушением того, как будет принята эта позиция и как на нее отреагирует другая сторона.
Для меня стояние в этой тишине всегда было одним из самых трудных моментов дебатов. Это время, когда ты наиболее уязвим и не уверен в своем будущем; ты во власти других людей. Но мы, участники дебатов, все равно в нужный момент передаем микрофон оппоненту, ведь без этого акта веры диалог невозможен.
Чтобы наши аргументы жили, мы должны ими с кем-то поделиться.
Благодарности
Прежде всего я благодарен многим поколениям участников дебатов, которые создали и веками поддерживали традиции, ставшие для меня родными. В этой книге я рассказываю о коллективной мудрости этих традиций. И я писал, используя голос, которым они меня наделили. Особая благодарность Фанеле Машваме за нашу десятилетнюю (на сегодня) дружбу – за это действительно стоит сказать спасибо, – а также Эндрю Худу и Стиву Хайнду за их мудрое руководство.
Я также чрезвычайно признателен коллегам-издателям за веру в меня и за упорный труд. Бен Болл из Scribner Australia был первым редактором, рискнувшим дать этой книге шанс. Он помог мне написать первоначальное предложение (самому себе) и оставался незаменимым проводником на протяжении всех многочисленных изгибов и поворотов моего дальнейшего пути. Мои агенты, Гейл Росс и Дара Кэй, провели меня через все восемь итераций готового предложения, а затем с поистине потрясающим мастерством ратовали за меня перед издателем. Уильям Хейворд приобрел эту книгу для издательства Penguin Press и стал ее главным редактором. Его видение освещало мой путь и помогало мне двигаться дальше.
Шоаиб Рокадия из William Collins невероятно вдохновлял меня своей добротой и терпением во время бесконечных телефонных разговоров, постепенно переросших в крепкую дружбу.
Любой автор был бы большим везунчиком, если бы рядом с ним оказался хотя бы один из этих людей. И то, что рядом со мной были они все, ставит меня в весьма неудачное положение, лишая любых оправданий за ошибки и просчеты.
Спасибо также Энн Годофф, Скотту Мойерсу, Арабелле Пайк, Дэну Руффино и их командам за то, что они нашли для меня место в своих легендарных списках. Натали Коулман из Penguin Press и Аманда Чжан из Гарвардского колледжа существенно облегчили мою работу над этой книгой своими проницательностью и оптимизмом. Я благодарен коллегам из таких издательств, как Munhakdongne, Hayakawa, Beijing Xiron, Acme, Litera, а также из агентств Abner Stein, Milkwood Agency, The English Agency, The Grayhawk Agency и Livia Stoia Literary Agency за то, что они донесли мою книгу до широкой читательской аудитории. За работу над этим изданием огромное спасибо Саре Хатсон, Молли Рид, Шине Патель, Меган Кавано, Николь Челли, Тесс Эспинозе, Али Д’Амато и Райане Бенитесе.
И поскольку это
