Светлые крылья для темного стража - Дмитрий Емец

Как всякий опростившийся очкарик, он был достаточно мудр и обладал даром видеть себя со стороны.

Уловив за спиной какой-то новый звук, Меф обернулся и увидел Улиту. Похоже, ведьма появилась в вагоне секунду назад. Вокруг ее тела еще не померкло слабое свечение телепортации. Перешагивая через следы недавнего сражения, она приблизилась к Эссиорху и уставилась на длинную кровоточащую царапину на щеке.

— Кошек душил и поцарапался? А, святоша? — поинтересовалась она хмуро.

Эссиорх вопросительно улыбнулся.

— Так вот, святоша! — продолжала Улита, глядя себе под ноги. — Я тут чуток поразмыслила. Имей в виду! Я тебя не прощаю! И даже когда-нибудь тебе отомщу! Но все же давай общаться дальше, потому что без тебя мне как-то плоховато. Можешь считать это чем-то вроде извинения.

Эссиорх молча протянул руки. Улита покраснела как помидор, собирающийся лопнуть от собственной зрелости, и уткнулась виноватым лбом ему в плечо.

— Все-таки ты последняя скотина, что назвал меня марион…

— Погоди! — твердо прервал ее Эссиорх. — Обсуждать прошлые ссоры и особенно кто чего кому сказал — все равно что играть с зажигалкой на пороховом складе.

— Любимая игра нашего Чемодана… Ладно, забыли! — великодушно сказала ведьма и неожиданно хихикнула.

— Чего ты?

— Знаешь, как я с Хныком поступила? Я же этой ехидне должна была, и он стал тут бродить вокруг с намеками!.. Совсем достал! Пришлось взять товарища за ногу, отправиться кое-куда и держать над провалом в Тартар головой вниз. В общем, он поразмыслил и использовал свое желание на то, чтобы никуда не падать. Неглупое решение, надо признать!

— А что с Натой? Она еще покрыта коростой? — спросил Меф.

— Пока да. Но я уже разобралась, кто ее навел. А Вихрова пока не в курсе. Я придержала эту информацию для служебного пользования, чтобы можно было ее слегка помучить! — похвасталась Улита.

Меф кивнул. В том, что Улита будет мучить Вихрову, он не сомневался.

— А что у памятника? Много народу собралось?

— Толпы. Эта Ната просто шут знает что такое. Истребляет мужское население Москвы под корень. Царица Клеопатра отдыхает, — с завистью сообщила Улита.

— И среди них был тот, кто сглазил?

— Нет, конечно. Дубль пусто. Все орали как чокнутые. Бедную Нату едва не разорвали на тысячу кусков, потому что с половиной поклонников жены всякие заявились и девушки. Она ж не разбирает, кого влюблять: занят — не занят! Вот и поплатилась! — с удовольствием насплетничала ведьма.

Меф покачал головой. Похоже, вчера, когда они ехали в поезде, у Наты выдался насыщенный день.

— Так что там в результате было? Ты же сказала, что разобралась! — напомнил он.

Улита оглянулась, как бы проверяя, нет ли рядом кого-то, кто сможет сдать Нате ее секрет.

— Зеркало помнишь? Ну у которого рама из бодающихся козлов?

— Ага.

— Вихрова перед ним как-то кривлялась (мы ж без этого никак!) и охмурила молоденького офицерика, что там внутри. Просто случайно: само собой получилось. А на офицерике защита была плюс собственная ее магия отрикошетила. Все вместе и наложилось — ядреный такой коктейль… Я ее еще с недельку, может, поинтригую, а потом, так и быть, спасу.

Оставив Улиту с Эссиорхом, Меф подошел к Дафне. Не успел он ей сказать ни слова, как перед ним вырос Саид ибн Юсуф. Вид у ифрита был озадаченный.

— Тут сложность возникла. По поводу толстого парня и бледной девушки… — начал он.

— Ты их отправил? — перебил Меф, чувствуя, что Дафна, Улита и Эссиорх с удивлением воззрились на него, не понимая, какие у него могут быть дела с ифритом.

— Нет.

— Почему?

— Я брезгую.

— ЧТО??? — не поверил Меф.

— Мы, ифриты, ненавидим сильные запахи. Наши тела слишком рыхлые. Неприятный запах не выветривается из нас годами, — виновато сказал ифрит.

— При чем тут запахи? — удивился Меф.

— Да очень даже при том. С ними Лизверь. Я знаю этого типа. Он довольно назойливый. Исслюнявил их с головы до ног. Ну и вонь там! — передернулся ифрит.

Кто такой Лизверь, Меф не знал, зато это хорошо представляла себе Улита.

— Эй, мудрая туча! Не отправляй их в Тартар, — крикнула она ифриту. — Из Тартара Лигул вытащит эту парочку через пять минут, а так им обеспечена парочка веселых дней! Умоляю! Оставь все как есть, найди себе горшок поуютнее и иди спать!

Ифрит кивнул и растаял, видно, собираясь последовать совету.

Улита же, оставив Эссиорха, немедленно кинулась к купе, прильнула к двери ухом и тотчас услышала чавкающий звук. Это Лизверь в очередной раз кого-то лизнул.

— Повелительница, а повелительница! А не погоуить ли нам к нашим хомам? — непрерывно ныл Ромасюсик.

Не слушая его, Прасковья швыряла в Лизверя всем, что попадало ей под руку. Лизверь только довольно похрюкивал. Физической боли он не боялся. Близкое же присутствие духа неудач лишало «адскую Прашу» ее тартарианских сил. Только и оставалось, что колотить Лизверя каблуком спешно сорванной туфли. Удрать же от Лизверя было совсем непросто, особенно для того, чей дар был надежно блокирован.

В купе все булькало и прокисало. Под мутным взглядом Лизверя взрывались куриным пером слежавшиеся подушки и зацветал зеленой плесенью потолок.

Роняя мутные слезы, Ромасюсик непрерывно повторял:

— Повелительница, а повелительница! А не погоуить ли нам к нашим хомам?

Улита наконец вспомнила, что подслушивать нехорошо, и решила сделать перерыв. Она как раз выпрямлялась, когда вагон дернулся. Случилось это так внезапно, что ведьма не устояла на ногах и грузно села. Где-то близко послышался металлический звук, будто ударили по наковальне.

— Эссиорх, что это? — завопила ведьма.

— Сцепка. Поезд вернулся. Заметили, что потеряли вагон, — предположил хранитель.

— Так, значит, в Джанкой? — спросил Меф.

Пульсирующая песчинка уже лежала на ладони у Дафны. Улита нет-нет, а поглядывала в ее сторону, делая вид, что всякие светлые аксессуарчики мало ее волнуют.

— Да, — кивнул Эссиорх. — В Джанкой. Сделаем все, что должны, а потом сразу перенесемся к морю. Я хочу лечь прямо в прибой и лежать часа два, медленно отмокая. Чувствовать, как песок чешет тебе спину, и ни о чем не думать. А потом можно и снова в бой.

Хранитель убедился, что рядом с Мефом никто не стоит, шагнул к нему, быстро сжал ему запястье и негромко шепнул:

— Я хочу извиниться.

— За что? Ты же ничего такого мне не говорил и не делал! — не понял Меф.

— Не говорил, но думал и сомневался, что еще хуже. Мне казалось, это ноша, которую тебе не осилить. Что ты возгордишься, сломаешься и в результате вновь повернешь к мраку… Но ты выдержал первое серьезное испытание. Эта победа подарила тебе светлые крылья, пока еще внутренние, но которые, возможно, когда-то станут материальными. Для света ничего невозможного нет.