Мгновения вечности - Бхагаван Раджниш

Для меня дорого мировоззрение хиппи. Они говорят: «Мы хотим жить как естественные мужчины и женщины, в своем подлинном виде, никого не обманывая. Мы не будем прибегать к обману, лицемерию. Мы знаем, что наш путь тернист, но будем мириться с этим и стараться жить так, как нам хочется». Если хиппи чувствует, что он сердится на кого-то и хочет оскорбить его, он подходит к тому человеку и прямо объясняет ему свое состояние. По моему мнению, это замечательное человеческое качество. И он не пойдет извиняться до тех пор, пока не почувствует в том необходимость, потому что у него были некие аргументы, позволяющие ему поносить кого-то, а теперь он пожинает последствия. Но он отказывается быть лицемером и не улыбается, если его сердце полно гнева. А что касается обычных людей, то их внешность не соответствует их внутреннему содержанию. В нас кипит много гнева, тогда как внешне мы лживо показывает приятную маску. Каждый человек, так или иначе, становится воплощением неправды.

Хиппи говорят: «Мы такие, какие мы есть. Мы не хотим сдерживать свое естественное поведение. Мы не хотим ничего утаивать». Один мой приятель несколько дней прожил в маленьком поселке хиппи. Он признался мне, что ему пришлось там не слишком сладко, потому что хиппи отбросили все маски, которые навязывало им общество, цивилизация. Юноша-хиппи не говорит стихами и не рассыпает комплементы перед девушкой, а просто идет к ней и прямо заявляет, что хочет переспать с ней. Хиппи утверждает, что если за всей вязью слов скрывается идея секса, тогда почему бы ни выразить свое желание прямо и откровенно? С какой стати скрывать его за стеной из сладких речей? Он может прямо сказать девушке, что хочет спать с ней.

Возможно, такой подход кому-то и покажется бестактным, но согласно пониманию хиппи, если все равно в конечном итоге после всех этих разговоров о поэзии, музыке и любви случится то же самое, то лучше высказать все прямо, чтобы никого не обманывать. Если девушка не желает быть с парнем, то ее можно очень легко простить.

Второй принцип хиппи это «естественный образ жизни», то есть быть таким, какой ты есть. Но очень страшно быть самим собой. Это в самом деле очень трудно, потому что искусственность так глубоко въелась в нашу кровь и плоть, мы так привыкли лгать и притворяться, что нам почти невозможно возвратиться к своему изначальному естественному состоянию.

Еще один принцип хиппи это расширение сознания. Он старается расширить свое сознание и для этой цели идет на самые разные эксперименты. Он курит опиум и прочий дурман, принимает ЛСД, мескалин и даже прибегает к помощи йоги и медитации. Хиппи изо всех сил пытается расширить свое сознание, сломать его рамки. Поэтому он и прибегает к помощи наркотиков: ЛСД, мескалина и прочих. Благодаря наркотикам его сознание переходит на другой план, пусть и на короткий период времени.

Закон не позволяет такое поведение. По сути, закон применяет дубинку ко всему новому, потому что закон принимается в определенный период истории и с тех пор остается неизменным. Поэтому люди так противостоят наркотикам. Закон осуждает ЛСД, называет его грехом. Я не понимаю, с какой стати считать ЛСД греховным.

Как-то раз я остановился в одном доме. На крыше этого дома поселились несколько людей с Запада. В доме жили две индийские семьи. Всякий раз, когда я заходил к этим индийцам в гости, они говорили мне: «Западные люди абсолютные материалисты. Они только и знают, что едят, пьют, танцуют и поэт. Это же жуткий материализм!»

Сколько раз я заходил к ним, столько раз они жужжали мне: «Эти люди танцуют до самой полуночи. Они просто едят, пьют и танцуют. И так всю жизнь напролет».

Когда я в очередной раз пришел к ним, то заметил, что наверху очень тихо. Я спросил, уехали ли постояльцы. Хозяйка ответила мне: «Да, они уехали. Но они оказались очень странными людьми. Дело в том, что они раздали все свои вещи. Они отдали всю свою посуду женщине, которая мыла ее, а ведь посуда была из нержавеющей стали! Они раздарили всё. Странные люди».

«А вы все время называли их убежденными материалистами, — напомнил я ей. — Вы утверждали, что они лишь танцуют, поют, едят и пьют, что они больше ничем не занимаются».

Лекции по-английски

Впервые Раджниш публично говорил на английском языке перед западной аудиторией в сентябре 1969 года в Пахалгаме, штат Кашмир, куда его пригласили для чтения лекции последователи Махариши Махеша Йоги. Махариши учит трансцендентальной медитации, двадцатиминутному повторению мантры.

Когда я начал говорить по-английски, то два или три месяца думал на хинди, а говорил по-английски. Задача оказалась двойной сложности.

Я не владею английским языком, но каким-то образом мне удается говорить на нем. Я сам удивляюсь этому, поскольку английский язык совсем не научный, и я не изучал его основательно, но когда вам нужно что-то сказать, и вам есть, что сказать, тогда слова вылетают сами собой. Стоит чуть-чуть познакомиться со словами, и они сами выстраиваются в структуры.

Мне все равно. Если я и произнесу неправильно какое-то английское слово, так что с того? Всю жизнь я коверкаю слова.

Отношение к смерти

Возможно, вы сочтете мои слова излишним преувеличением, но во все Индии я никогда не встречал такого замечательного человека, как Шамбу Дубе. Он был уникальным.

Когда я ездил по всей Индии, он ожидал моего возвращения месяцами, чтобы только я приехал на один день в город. Лишь он неизменно появлялся всякий раз на вокзале, когда мой поезд подходил к платформе. Разумеется, я не беру в расчет отца, мать. Они приходили встречать меня. Но Шамбу Дубе не был мне родственником. Он просто любил меня, и его доброе расположение ко мне возникло в тот самый день, когда я выступил на религиозной встрече против мастера Кантара.

Это и есть гармония. Каким-то образом между нами возникла очень глубокая связь. Когда я узнал о том, что он лежит при смерти, то поехал к нему незамедлительно. Я даже не стал задавать вопросы, а просто поехал в город. Мне никогда не нравилась эта дорога. Мне нравится ездить на машине, но дорога из Джабалпура в Гадарвару была не столько дорогой, сколько общим направлением из ухабов и колдобин! Вы нигде в Индии не найдете второй такой безобразной дороги, как дорога от моего университета до дома Шамбу Бабу. Я спешил, меня подгоняло какое-то внутреннее предчувствие.

Обычно я езжу на машине очень быстро. Мне нравится скорость, но по той дороге запрещено ездить быстрее двадцати миль в час, поэтому вы можете сами понять, что она представляла собой. Если вы и добирались до конечной точки не трупом, то уж точно полутрупом! У такой поездки есть лишь одна приятная сторона: перед въездом в город нужно было пересечь реку. Спасительная благодать заключалась в том, что в реке можно было ополоснуться, поплавать полчаса, помыть машину. Затем вы приезжаете в город, и никто уже не догадывается о том, как туго вам пришлось. Я спешил. Никогда в жизни я так не спешил...

И в самом деле, если бы я приехал на несколько минут позже, то больше никогда не увидел бы снова глаза Шамбу Бабу. Я имею в виду те самые живые глаза, которыми он впервые смотрел на меня. Я хотел в последний раз увидеть эту синхронность. За полчаса до его смерти между нами было чистое общение. Я сказал, что он может выразить все, что хочет.

Он попросил всех людей выйти из комнаты. Разумеется, они обиделись. Его жене, сыновьям и братьям не понравилась такая его просьба. Но он ясно сказал: «Нравится вам это или нет, но я хочу, чтобы вы немедленно вышли из комнаты, потому что у меня осталось не так много времени на пустые препирательства».

Они струхнули и попятились. Мы оба засмеялись. «Говори, все что пожелаешь», — предложил я.

«А мне нечего сказать тебе, — улыбнулся он. — Давай пожмем друг другу руки. Позволь мне почувствовать тебя. Наполни меня своим присутствием, прошу тебя. Я не могу упасть на колени и коснуться твоих ног. Не то чтобы я не хотел этого, просто мое тело уже не сойдет с кровати. Я не могу даже пошевелиться. Мне осталось жить несколько минут».

Я видел, что он вот-вот умрет. Я взял его за руки и кое-что сказал ему, а он очень внимательно слушал меня.

Умер мой дед по отцу. В моей семье он был самым старшим, а я был самым младшим, но по странному стечению обстоятельств мы стали закадычными друзьями. А вся остальная родня была настроена против нас.

Когда он умер, я сидел... Было чудесное зимнее утро, взошло солнце. Я сидел у двери, потому что остальные домочадцы столпились вокруг мертвого тела деда. Один мой дядя заметил: «Ты ведешь себя странно. Умер твой хороший друг, а ты сидишь у дома и наслаждаешься лучами утреннего солнца».

Я ответил: «Когда дед был жив, никто их вас не сидел с ним, кроме меня. Я даю вам такую возможность, больше вы никогда не сможете побыть с ним. Но вы можете сидеть только у мертвого деда, а я сидел рядом с ним, когда он был жив».