Ненавистник полицейских. Клин. Тайна Тюдора. - Эван Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть тухнет свет, сидите спокойно, дайте мне ухватить этот пистолет. Только три секунды. Сунуть руку в левый карман, крепко зажать рукоятку, вынуть оружие и быстро положить его в боковой карман брюк. Это все, что мне нужно.
Хотя бы она отвернулась.
Я стою в шести дюймах от выключателя. Ей нужно только посмотреть в другую сторону, и я начну атаку.
Ну давай, Вирдаиния, дорогая, поверни свою смертоносную головушку!
Дорогая Вирджиния не шевелилась. Казалось, ее загипнотизировала бутыль с нитроглицерином.
А если она шмякнет свою бутылочку о пол в тот момент, когда потухнет свет?
Нет, она этого не сделает.
А если сделает?
Ну что ж, тогда я получу свою посмертную награду и никогда не стану детективом первого разряда.
Ну давай, сучка, поворачивайся! Поверни голову!
Все-таки бог есть, — подумал Хейвз. Он не отрывал глаз от Вирджинии Додж, которая медленно, но верно поворачивала голову к зарешеченным окнам.
Хейвз немедленно приступил к делу.
Его рука скользнула вниз, к пластиковому выключателю. Наступила темнота, внезапная темнота, заполнившая комнату.
— Что за черт?.. — начала Вирджиния, потом замолчала, и в комнате снова наступила тишина.
«Плащ», — подумал Хейвз.
Быстро!
Его пальцы скользнули по грубому материалу плаща, вниз, к карману, нащупали тяжесть пистолета, он сунул руку в разрез, чтобы схватить револьвер…
И вдруг с невообразимой, ослепительной яркостью зажегся свет.
ГЛАВА XII
Хейвз чувствовал себя, как ребенок, которого застали в тот момент, когда он запустил руку в коробку с печеньем.
Он не сразу сообразил, что вызвало столь ослепительную иллюминацию, но потом понял, что кто-то зажег свет и что его рука находится в кармане плаща Вирджинии, не доставая нескольких дюймов до пистолета. Удивительно, время словно перестало существовать с тех пор, как стало светло. Он знал, что время течет с небывалой скоростью, и понимал — от того, что он сделает за несколько ближайших секунд, будет зависеть жизнь или смерть всех, кто находится в этой комнате, и все же не мог преодолеть ощущения, что время остановилось.
Прошло, казалось, целых три года, прежде чем он принял решение быстро повернуться к Вирджинии с оружием в руке.
Он сжал пальцы вокруг рукоятки пистолета в темных недрах кармана, и это заняло еще двенадцать лет. Хейвз почти выхватил пистолет, когда увидел Артура Брауна, который быстро шел по коридору, удивленно подняв брови. Примерно через сто лет он решил крикнуть:
— Уходи, Артур! Беги!
Но было уже поздно, потому что Артур открыл дверцу барьера и вошел в дежурную комнату. Доставать пистолет тоже было поздно — время вступило в свои права, оно словно вытекло в канализационную трубу. Был только угрожающе холодный голос Вирджинии Додж, который прорезал тишину, установившуюся в комнате.
— Не доставай пушку, рыжий! Я целюсь прямо в бутыль!
Хейвз замер. Внезапно он подумал: «А что там, в бутыли? Действительно нитроглицерин?*
Потом эта мысль исчезла так же внезапно, как и появилась. Он не мог рисковать. Разжав пальцы, Хейвз повернулся к Вирджинии.
Артур Браун стоял у самой дверцы, раскрыв рот.
— Что?..
— Заткнись! — прервала его Вирджиния. — Входи сюда!
— Что?..
Лицо Брауна выражало безграничное удивление. Просидев весь день в кладовой магазина готового платья, он вернулся в участок и поднялся по металлической лестнице, ведущей на второй этаж, что делал уже тысячу раз с тех пор, как стал работать в 87-м участке. Увидев, что в коридоре нет света, он бессознательно потянулся к выключателю у лестницы и включил свет. Первое, что он увидел, был Коттон Хейвз, засунувший руку в карман женского плаща, висевшего на крючке. А потом… женщину с револьвером.
— Ну-ка, подойти сюда, рыжий! — приказала Вирджиния.
Хейвз молча подошел к ней.
— Ты очень умный, верно, сволочь?
— Я…
Рука, державшая револьвер, быстро поднялась и с неожиданной силой нанесла удар. Хейвз уголком глаза уловнл блеск стального дула, почувствовал резкую боль, когда металл врезался ему в щеку, и прикрыл лицо руками, ожидая нового удара. Но его не было. Он отнял руки от щеки и Посмотрел на пальцы. Они были в крови.
— Больше никаких фокусов, рыжий, понятно? — ледяным тоном сказала Вирджиния.
— Понятно.
— А теперь убирайся. Туда, на ту сторону. А ты, — повернулась она к Брауну, — входи. Быстро!
Браун прошел дальше. Он уже понял ситуацию и больше не удивлялся. .
Вирджиния, держа в левой руке бутыль с нитроглицерином, а в правой — револьвер, направилась к вешалке. Она шла быстро, спотыкаясь, плечи нервно дергались, движения бедер и ног были резкими и лишенными всякой женственности, словно кто-то толкал ее сзади. Глядя, как Вирджиния пересекает комнату, Хейвз все больше убеждался в том, что жидкость в ее левой руке вовсе не нитроглицерин, как она утверждала. Правда, нитроглицерин — капризна* штука. Иногда он взрывается. Другой раз…
Он размышлял: «Нитро? Или вода?»
Вирджиния быстро достала пистолет Бирнса из кармана своего плаща, вернулась к столу, поставила на него бутыль, откыла ящик стола и бросила пистолет в ящик.
— Так, а теперь ты, — Обратилась она к Брауну, — давай сюда пушку. ,
Браун не пошевелился. ’
— В этой бутылке на столе нитроглицерин, — спокойно сказала Вирджиния. — Давай сюда револьвер.
Браун посмотрел на Бирнса.
— Отдай, Арти, — посоветовал Бирнс. — Здесь она командует.
— Во что она играет? — поинтересовался Браун.
— Во что я играю, это не твое дело, — резко сказала Вирджиния. — Закрой рот и давай свою пушку.
— Да, суровая дама. — Браун подошел к столу, внимательно глядя на Вирджинию. Он не Отрывал от нее глаз, когда на ощупь отстегивал кобуру, пытаясь понять, какие чувства она к нему испытывает. Браун обычно умел распознавать ненависть за тысячу шагов и мгновенно ощущал, в каком случае цвет его кожи определит характер отношений между ним и тем человеком, на которого смотрит и с которым говорит. Артур Браун был негром. Он был также очень нетерпеливым человеком. Ему пришлось довольно рано убедиться в том, что случайное совпадение цвета его кожи с фамилией Браун-Коричневый лишь увеличивает его бремя, «бремя черного человека». Он всегда с нетерпением ожидал неизбежной оговорки, неосторожного выражения, и сейчас его нетерпение достигло предела. Но на лице Вирджинии Додж нельзя было прочесть никаких чувств.
Она положила револьвер Брауна в ящик стола.
— Ну, а теперь пройди туда, на ту
