Сёгун - Джеймс Клавелл

За четыре неполных года генерал Накамура, которому помогали Торанага, Ишидо и другие, уничтожил всех потомков Городы и установил абсолютно полный контроль над Японией, впервые в истории подчинив себе все государство. Во всей своей славе он отправился в Киото поклониться Го-Нидзи, сыну неба. Поскольку он был крестьянин, Накамура принял менее почетную должность Квампаку, главного советника, которую позднее он передал своему сыну, взяв себе титул Тайко. Но каждый дайме кланялся ему, даже Торанага. Невероятно, но на двенадцать лет наступил полный мир. И вот в прошлом году Тайко умер.

— Клянусь Буддой, — повторил Торанага. — Я не нарушу мира первым.

— Умный человек всегда готов к предательству, не так ли? Такие дьяволы есть в каждой провинции. Некоторые из них занимают высокие посты. Мы оба знаем, как велико может быть предательство в сердцах людей. — Торанага выпрямился. — Там, где Тайко оставил единое целое, мы теперь раскололись на мой восток и ваш запад. Совет регентов разделился. Дайме оказались лишними. Совет не может править полной слухами деревней, не говоря уж об империи. Чем скорее вырастет сын Тайко, тем лучше. Чем скорее появится второй Квампаку, тем лучше.

— Или, может быть, сегун? — с намеком спросил Ишидо.

— Квампаку, или сегун, или Тайко, власть все одна и та же, — сказал Торанага. — Какую ценность имеет титул? Власть — единственно важная вещь. Города никогда не стал бы сегуном. Накамура значил больше, чем Квампаку или позже Тайко. Он правил страной, и главное было это. Что из того, что мой шурин был когда-то крестьянином? Что из того, что моя семья очень древняя? Вы генерал, сеньор, даже член Совета регентов.

«Это много значит, — подумал Ишидо. — Ты знаешь это. Я знаю это. Каждый дайме знает это. Даже Тайко знал это. Яэмону семь лет. В семь лет он стал Квампаку. До того времени…»

— В восемь лет, генерал Ишидо. Это наш исторический закон. Когда моему племяннику станет пятнадцать, он станет взрослым и наследует титул. До этого срока мы, пять регентов, правим от его имени. Такова последняя воля нашего господина.

— Да. И он также приказал, чтобы регенты не брали заложников друг против друга. Госпожа Ошиба, мать наследника, заложница в вашем замке в Эдо, залог вашей безопасности здесь, и это также нарушает его волю. Вы формально согласились выполнять его заветы, как сделали все регенты. Вы даже подписали соглашение своею кровью.

Торанага вздохнул.

— Госпожа Ошиба посетила Эдо, где рожает ее единственная сестра. Ее сестра замужем за моим единственным сыном и моим наследником. Место моего сына, пока я здесь, в Эдо. Что может быть более естественно, чем одной сестре посетить другую в такое время? Разве она не стоит этого? Может быть, у меня появится первый внук, а?

— Мать наследника — самая важная госпожа в империи. Она не должна быть… — Ишидо собирался сказать «Во вражеских руках», но подумал, что лучше сказать — «в необычном месте». Он подождал, а потом добавил недвусмысленно: — Совет хотел бы, чтобы вы попросили ее вернуться домой сегодня же.

Торанага избежал ловушки.

— Я повторяю, госпожа Ошиба не заложница и, следовательно, не выполняет мои приказы и никогда не выполняла.

— Тогда позвольте мне поставить вопрос по-другому. Совет требует, чтобы она немедленно прибыла в Осаку.

— Кто это требует?

— Я требую. Господин Судзияма. Господин Оноши и господин Кийяма. Далее, мы все согласились, что будем ждать ее возвращения из Осаки прямо здесь. Вот их подписи.

Торанага побагровел. Он настолько удачно манипулировал Советом, что при голосовании тот всегда разделялся на двух и трех. Он никогда не мог выиграть у Ишидо четыре к одному голосу, но никогда и Ишидо не выигрывал у него. Четыре к одному означают изоляцию и гибель. Почему Оноши предал? И Кийяма? Оба непримиримые враги, даже до того, как они перешли в чужеземную религию. И чем теперь их держит Ишидо?

Ишидо знал, что теперь он победил своего врага. Но для того чтобы победа была полной, нужно было сделать еще один шаг. Для этого он составил план, с которым согласился и Оноши.

— Мы, все регенты, согласны с тем, что пора покончить с желающими узурпировать верховную власть и убить наследника. Предатели должны быть приговорены. Они будут выставлены на улицах как обычные преступники со всеми их потомками и потом все будут казнены. Фудзимото, Такашима, низкорожденные, высокорожденные — не имеет значения кто. Даже Миновара!

Все самураи Торанаги задохнулись от гнева, такое святотатство над полуимператорскими фамилиями было неслыханным, потом молодой самурай Усаги, сводный внук Хиро-Мацу, вскочил на ноги, покраснев от злости. Он вытащил свой боевой меч и бросился на Ишидо, обнаженное лезвие было готово для удара двумя руками.

Ишидо приготовился к смертельному удару и не сделал ни одного движения, чтобы защититься. Он планировал именно это, надеялся на это, и его людям было приказано не вмешиваться, пока он не будет убит. Если он, Ишидо, будет убит здесь, сейчас, самураем Торанаги, весь гарнизон Осаки сможет вполне обоснованно напасть на Торанагу и убить его, не обращая внимания на заложника. Тогда госпожа Ошиба будет уничтожена в отместку сыновьями Торанаги, и оставшиеся регенты будут вынуждены все вместе выступить против клана Ёси, который, будучи изолированным, будет уничтожен. Только тогда можно будет гарантировать, что наследник и его потомки будут живы и он, Ишидо, выполнит свои обязанности перед Тайко.

Но удара не последовало. В последний момент Усаги пришел в себя и, весь дрожа, вложил меч в ножны.

— Прошу прощения, господин Торанага, — сказал он, низко кланяясь. — Я не мог вынести позора, когда вам нанесли такие оскорбления. Я прошу разрешения немедленно совершить сеппуку, так как я не могу жить с этим позором.

Хотя Торанага остался неподвижен, он был готов помешать удару и знал, что Хиро-Мацу готов к этому и другие готовы тоже и что Ишидо, возможно, будет только ранен. Он понимал также, почему Ишидо вел себя так оскорбительно и вызывающе. «Я отплачу тебе за это, и с большими процентами, Ишидо», — молча пообещал он.

Торанага обратил внимание на стоящего на коленях юношу.

— Как ты осмелился предположить, что слова какого-то господина Ишидо могут хоть в какой-то мере оскорбить меня?! Конечно, ему никогда не следует быть таким невежливым. Как осмелился ты подслушать разговоры, которые тебя не касаются! Нет, тебе не будет разрешено совершить сеппуку. Это честь. У тебя нет чести и нет самодисциплины. Ты будешь распят как обычный преступник сегодня же. Твой меч будет сломан и зарыт в деревне, голова будет наколота на пику, чтобы все могли посмеяться, читая надпись: «Этот человек был рожден самураем по ошибке. Его имя больше не существует!»