Грааль - Стивен Рэй Лоухед

Как-то раз, когда эта бесполезная свора женихов прохаживалась на крепостном дворе, мой взгляд выделил высокого молодого человека, красивого лицом и приятного телосложением: стройного, но не слишком худого, красивого, но не тщеславного, гордого, но не высокомерного, доброго, но не жеманного, щедрого, но не распутного, хитрого, но не тщеславного, дружелюбного, но не взбалмошного, надежного, но не сурового... Стоило нашим глазам встретиться, как во мне вспыхнула любовью к нему.

Мы часто виделись с ним в последующие дни, и моя любовь становилась все сильнее с каждой встречей. Еще до конца лета мы обручились. Свадьбу назначили на весну, а после этого я смогла бы наконец снять с себя бремя правления. Оно меня изрядно тяготило. Как все обрученные пары, мы строили планы и мечтали, а моя любовь стала воистину неугасимой.

И вот однажды, когда мой возлюбленный занимался делами королевства своего отца, к нам во двор вошел человек во всем темном. Даже не посмотрев на меня, он объявил себя королем, поскольку он самый искусный воин, и вызвал на поединок любого, кто с этим не согласен. К моему стыду никто не решился меня защитить. Все придворные молодые люди отшатнулись, дрожа от страха.

И не удивительно. Этот темный человек был настоящим великаном! Ростом он вдвое превышал прочих людей, обладал очень длинными руками и неимоверной шириной плеч. Оружие из черного железа, железный щит — все это внушало трепет. Его топор с трудом поднимали двое мужчин, а чтобы поднять щит требовались уже трое.

Но вызов великана услышал мой возлюбленный. Он вскочил, препоясался мечом, взял копье и велел седлать коня. Они встретились на поле неподалеку от крепости, в узкой долине между горами.

Это был яростный бой! Увы! Мой возлюбленный пал!

Черный Враг глумился над его телом: он вырвал ему глаза и бросил гончим. Потом он отсек его голову, насадил ее на железное копье и вонзил его в землю возле ворот моей крепости в знак того, что теперь королевством правит он. В тот же день он объявил меня своей женой, связал меня и отнес в мои покои, которые облюбовал для себя. А затем он объявил свадебный пир и потребовал еды и питья.

Пока Черный Великан пировал в моем зале, я набралась смелости и решила, что, когда он придет за мной, я либо умру, либо исчезну. Но дверь была наглухо заперта, и другого выхода не было. Я попрощалась с жизнью. Мне удалось немного распустить веревки и накинуть их себе на шею. Я уже затягивала петлю, когда в покои вошла одна из моих служанок. Она пришла разжечь огонь в очаге, чтобы в комнате было тепло для меня и моего отвратительного жениха. Увидев петлю у меня на шее, она бросилась ко мне и поклялась помочь мне спастись, если я возьму ее с собой. Конечно, я согласилась, и мы украдкой выскользнули из комнаты, задержавшись лишь для того, чтобы поджечь кровать.

Вот тогда и начались мои скитания, длящиеся по сей день, — заключила Серая Дама. — Где я только не побывала в поисках справедливости и возмездия. Я — самая несчастная из женщин! Умоляю спасти мое королевство и мой народ.

В знак серьезности своих намерений, заявляю: любой, кто убьет Черного Врага, в тот же день получит меня и мое королевство в придачу. Смею заметить, счастлив будет тот мужчина, который возьмет меня в жены, — добавила она, — потому что я хорошо знаю себе цену.

Великий Манавиддан оглядел собравшихся воинов и не усомнился в их опыте и стойкости. — Вы слышали рассказ леди о ее бедах, — сказал он. — Кто из вас примет вызов? Кто сразит это мерзкое существо и восстановит королевство леди? Кто из вас покроет себя славой и прославит этот двор?

Поднялся ужасный шум. Каждый старался перекричать другого. В конце концов, верх одержал личный защитник короля, воин огромной славы по имени Лленселлин.

— Мой король и господин, — сказал Лленселлин, — пусть я буду закован в цепи и брошен в море, если не отомщу за эту даму и не восстановлю ее королевство до истечения трех дней.

Великий Король улыбнулся, ибо не ожидал от своего защитника ничего другого. Манавиддан превознес решимость воина, сказав:

— Тогда ступай, Лленселлин, с моим благословением. Я прошу тебя помнить, что, хотя все демоны ада выступают против тебя, все же с помощью Быстрой Верной Руки ты обязательно одержишь победу.

Встал Лленселлин, вооружился и сел на коня. Потом он попросил Серую Даму показать ему дорогу к ее королевство, чтобы мог побыстрее покончить с великаном и обрести жену и королевство. Серая Дама села на свою кобылу и увела защитника короля.

Прочие придворные Манавиддана тоже не собирались сидеть сложа руки и ждать исхода боя.

— Как мы можем праздно сидеть, пока наш брат по мечу подвергается такой опасности? О, Король Могущества, последуем за ними к месту битвы, чтобы увидеть победу Лленселлина. — И вот они отправились по следам героя и прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть первый из ударов, который нанес великану Лленселлин. Одного этого удара хватило бы, чтобы уложить самого сильного врага. Однако, чем дольше бился Лленселлин, тем сильнее становился великан. С каждым точным полученным им ударом меча сила Черного великана увеличивалась, а Лленселлин слабел.

Король и его войско с ужасом наблюдали, как сила их прославленного героя убывает, пока рука Лленселлина, не в силах нанести очередной удар, дрогнула. Черный Враг в тот же миг ринулся вперед. Железный топор взметнулся вверх и безжалостно опустился, ударив героя в середину шлема. Топор рассек боевой шлем и без задержки развалил голову героя надвое.

С ужасом смотрели воины, как Черный Враг порубил тело бедного Лленселлина на мелкие куски, а затем втоптал их в землю, остальное сожрали псы. Затем он повернулся к воинам и начал насмехаться: «Кто следующий в очереди за смертью?»

Никто не осмелился ответить злому владыке. И тогда вскричал Манавиддан:

— Если мои люди потеряли мужество, да будет так! Лучше мне пасть в бою, чем сойти в могилу трусом и королем трусов. Подайте мне мой меч и щит!

Речь короля пристыдила воинов, но не настолько, чтобы затмить ужас перед великаном. Они переглянулись и пожали плечами, как бы говоря: «Если так хочет король, то кто мы такие, чтобы возражать?» Принесли оружие и король начал готовиться к битве, которая наверняка станет для него последней.

Когда