Замок на Воробьевых горах - Евгения Грановская

Завадский осекся, лицо его оцепенело. Мария кивнула:

– Да. Это он, мерзавец, сбил их с пути.

Несколько секунд завкафедрой размышлял, хмуря брови, затем прямо взглянул на Марию и сказал твердым голосом:

– Мы должны позвонить в милицию и все рассказать.

Но она отрицательно покачала головой:

– Нет. У нас нет доказательств. Но мы должны добыть их. Ковалев ведь тоже живет в ГЗ?

– Да.

– И он наверняка еще ни о чем не знает. Если мы застанем его врасплох, у нас есть шанс разговорить негодяя и добиться признания.

– Как?

– Не знаю. Но я… я попробую его спровоцировать.

– Не уверен, что ты приняла правильное решение.

Мария мягко тронула его за руку.

– Максим, ты сказал, что чувствуешь и свою вину. У тебя есть шанс все исправить. Неужели ты им не воспользуешься?

Завадский еще колебался.

– Если все так, как ты говоришь, Ковалев – страшный человек и способен на что угодно.

– Да. Но мы сможем его остановить. Я чувствую. Я это знаю.

Они зашагали к лифту. Коридор, залитый тусклым светом бронзовых светильников, был по-ночному пустынен.

– Я зайду к нему одна и попробую как-нибудь его спровоцировать, – сказала Мария. – Ты останься за дверью и внимательно слушай.

– Не нравится мне все это, – неуверенно проговорил Завадский. – У меня такое ощущение, будто я тебя подставляю.

– Не бойся, я сильная. И умная.

– Да, – усмехнулся Завадский, – ты не последняя рыбка в водоеме.

Мария вдруг замедлила шаг.

– Что? Что ты сказал?

Завадский рассеянно скосил на нее глаза.

– Не помню. А я что-то сказал?

– Ты сказал, что я не последняя рыбка в водоеме.

Завадский опять усмехнулся.

– Любимая поговорка моего отца. Он был заядлый рыбак и каждый раз, когда ему попадалась крупная рыба, говорил, что это не последняя рыбка в водоеме.

Мария остановилась.

– Что? – Завадский внимательно посмотрел на Марию. И вдруг зрачки его сузились, а лицо исказила гримаса досады, и он в сердцах выговорил: – Проклятие! Опять твоя проклятая проницательность. А я думал, что все уладил.

Мария сделала шаг назад, не спуская с Завадского испуганного взгляда.

А тот сунул руку в карман куртки и достал нож.

– Ты был их Наставником… – тихо бормотала Мария. – Они поверили тебе, и ты сделал из них чудовищ…

– Сумасшедшая, – четко и хладнокровно произнес Завадский. – Твой разум не выдержал жестоких испытаний, и ты приняла меня за Ковалева. Напала на меня с ножом, и я вынужден был защищаться.

Мария перевела взгляд на нож, который он держал в руке. Мотнула головой, отступая еще на шаг.

– Нет, ты не посмеешь.

По лицу Завадского пробежала судорога.

– К сожалению, ты не оставила мне выбора, – с жестокой горечью проговорил он. – Ты слишком крепко увязла во всем. Пора положить этому конец.

Мария продолжала пятиться, пока не натолкнулась спиной на стену. Дальше отступать было некуда. Некоторое время они стояли неподвижно и смотрели друг другу в глаза. Варламова не кричала, потому что понимала – едва ее рот откроется для крика, как Завадский ударит ножом. А сопротивляться ему она бы не смогла. Мария и раньше видела, какой Максим большой и широкоплечий, теперь он казался ей просто громадным.

На его грубоватом, смуглом лице шевельнулись губы.

– Прости.

– Максим, нет!

И снова это случилось с ней – время словно замедлило ход. Лезвие ножа в руке Завадского ярко блеснуло, отразив свет люстр, и стало приближаться. На лице мужчины не было ни ярости, ни злобы, а только усталость. Смертельная усталость и досада.

За мгновение до того, как острие ножа коснулось груди Марии, она качнулась в сторону. Нож зацепил кофту, Мария услышала звук разрезаемой ткани. На оцепеневшем лице Завадского отразилось изумление.

Мария попыталась вырваться, но он схватил ее за запястье и снова занес нож для удара. Но тут за плечами Завадского выросла худая, сутуловатая фигура, и время снова потекло так, как положено. Чьи-то пальцы вцепились Завадскому в плечи и откинули его назад. Падая, он дернул Марию за руку, отчего та потеряла равновесие и растянулась на паркетном полу.

– Антип? – хрипло вскрикнула удивленная Варламова.

А Завадский уже сбросил с плеч руки молодого человека, подмял его под себя и замахнулся ножом. Крупный взрослый мужчина действовал быстро и яростно, нож с каким-то противоестественным хрустом вошел в грудь юноши. Кровь брызнула Завадскому на лицо. Но мужчина не успокоился и снова ударил. Второй удар пришелся Антипу в живот.

Мария заслонила лицо ладонями и зарыдала.

И вдруг тыльные стороны ее ладоней обдало жаром. Она отняла руки от лица и вскрикнула от ужаса и изумления. Антип вцепился скрюченными пальцами Завадскому в шею, в его вытаращенных глазах застыли ярость и безумие.

– Пусти… – прохрипел Завадский, пытаясь оторвать от себя руки юноши.

Мария увидела, что лицо мужчины перекосилось от боли, руки Антипа покраснели, словно ошпаренные кипятком. С поверхности его багровой кожи поднимался едва заметный белый дымок. Но с каждой секундой дым становился все гуще, и вот из разверзшихся пор вырвались первые язычки пламени.

– Пусти… – снова застонал Завадский.

Лицо его покрылось красными пятнами, на лбу выступили крупные капли пота. Он еще несколько раз ударил Антипа ножом в бок, но это не произвело никакого эффекта, словно нож входил в уже мертвое тело.

Черты лица Антипа стали меняться, словно кожа его плавилась и размягчалась от жара. Хрящеватый нос уменьшился, ноздри сузились, глаза глубоко запали под надбровные дуги. Прошло еще несколько секунд, и Мария с ужасом узнала лицо Коли Сабурова – худое, бледное, с лихорадочно горящими глазами, полными боли и гнева.

– Я покажу тебе ад… – процедил он сквозь зубы.

Мария вскрикнула и попятилась. Юноша повернул голову и внимательно на нее посмотрел. В лице его снова проступило что-то от Антипа.

– Уходите… – спотыкаясь и словно бы с огромным трудом, выговорил он.

– Антип, – дрогнувшим голосом пробормотала Мария.

– Я больше не Антип. Я…

Договорить парень не успел, по лицу его пробежала судорога, и на Марию снова глянули злобные глаза Николая Сабурова.

– Антипа больше нет! – рявкнул он.

Мария вдруг вспомнила кадры из старого фильма «Доктор Джекил и мистер Хайд». На полу корчится человек, в душе которого борются две личности – доброго доктора и злобного бродяги, и на его лице попеременно проступают черты то одного, то другого из них.

Варламова попыталась сдвинуться с места, но ноги как будто отнялись. Между тем юноша на Марию больше не смотрел. Он вперил злобный взгляд в лицо Завадского. Еще несколько секунд борьба шла молча, потом руки парня ярко вспыхнули, и огонь с них перекинулся на волосы противника. Седые волосы вспыхнули разом, словно были посыпаны порохом. Завадский завопил и вновь попытался вырваться, но пылающие руки держали его крепко.