Замок на Воробьевых горах - Евгения Грановская

– Боже… – вырвалось из груди Марии.

– Кто-то знакомый?

– Мои студенты… О господи, да что же здесь произошло?

Из темноты снова кто-то застонал. Луч фонарика заметался по огромной комнате.

– Там, у дальней стены, есть кто-то живой, – буркнул Самарин и, подсвечивая себе дорогу, зашагал туда.

Варламова двинулась за ним.

Не успели они пройти и половины пути, как тусклые лампочки дежурного освещения вновь зажглись. При их свете Мария пошла быстрее. Скосив глаза на стену, она увидела обгоревший плакат с изображением «витрувианского человека»». А впереди маячила ужасающая пародия на него.

Глазам Марии открылось жуткое зрелище. На огромном деревянном кресте, сколоченном из старых темных балок, висел человек. Варламова сразу узнала его, хотя волосы и брови его полностью выгорели, – Виктор Бронников.

Он был распят на кресте. И не просто распят, а словно прикипел к деревянным балкам спиной, руками и затылком. Обугленная одежда свисала с него клочьями. Темная фигура на кресте слегка шевельнулась, и хриплый голос пробормотал:

– Помо…гите…

Майор двинулся к Виктору, но Мария преградила ему дорогу костылем, прошептав:

– Его нельзя трогать, – тихо сказала она.

– Да, нельзя, – согласился Самарин. Он воззрился на покалеченного парня, нахмурился и обронил: – Никогда такого не видел. – Затем повернулся к Марии и спросил: – Вы как?

– Плохо, – проговорила Мария так тихо, что сама не услышала своего голоса.

Виктор не смотрел на них. Взгляд его остекленевших глаз был устремлен прямо перед собой. Одежда на парне все еще тлела.

– У него шок, нужно вызвать «Скорую», – сказал Самарин. Вынул из кармана мобильник и взглянул на дисплей. – Не ловит, – с досадой констатировал майор. – Придется выбраться наверх. Побудете с ним?

Мария попятилась и испуганно пробормотала:

– Нет. Я… не смогу.

– А дорогу назад найти сможете?

– Думаю, да. У меня хорошая зрительная память.

– Хорошо. Возьмите мой телефон. Сначала вызовите «Скорую», а потом позвоните капитану Невзорову. Он есть в справочнике. Расскажите ему о том, что видели. И постарайтесь сделать все побыстрее, – устало добавил Самарин. – Парень долго не протянет.

Мария повернулась и зашагала к двери, стараясь не смотреть на скрючившиеся на полу черные тела.

7

Полчаса спустя началась страшная суета, однако для Марии время словно замедлилось. Вой сирен машин «Скорой помощи»… мигалки милиции… топот вооруженных автоматами омоновцев… а потом – носилки с изуродованными телами, от которых все еще несло гарью… Самарин что-то пытался ей сказать и тряс за плечо, но Мария ничего не говорила ему в ответ, а только глупо улыбалась обескровленным ртом.

– Домой… – донеслось до ее слуха как будто через вату. – Отвезу вас домой…

Варламова покачала головой:

– Нет. Я пойду к себе в комнату.

У нее совершенно не осталось сил для еще одного путешествия через весь город. Хотелось только одного – сбросить туфли, лечь в постель и забыться сном.

– Провожу вас… – снова услышала Мария голос майора Самарина и кивнула.

– Да.

А потом они шли к корпусу Г. Черные деревья шевелили на ветру влажными ветвями. Время от времени налетал порыв ветра и заставлял Марию зябко поеживаться. Постепенно она приходила в себя.

У тяжелых дубовых дверей корпуса «Г» они остановились.

– Что будет дальше? – спросила Мария.

– Дальше будет следствие, – ответил Самарин. – Вы в каком блоке живете?

– В девятьсот тридцать втором.

– Сейчас у меня много работы. Я зайду за вами утром, хорошо?

– Хорошо, – вяло кивнула Мария.

Майор тревожно вгляделся в ее лицо.

– Хотите, пришлю к вам врача?

Она качнула головой:

– Нет. Я в порядке… Мне только нужно поспать.

– Ладно. Спасибо за помощь.

Следователь пожал ей руку и быстро зашагал прочь. Впереди у него было много дел.

Коридоры девятого этажа, как и следовало ожидать, были пусты. Мария, тяжело опираясь на алюминиевый костыль и морщась от сильной боли в колене, медленно шла к своему блоку.

938… 937… 936…

Проходя мимо девятьсот тридцать пятого, она привычно взглянула на дверь. Дверь как дверь. Желтое дерево, латунные цифры. Ничего необычного.

Мария заковыляла дальше. Дойдя до своего номера, она остановилась и полезла в сумочку за ключами. И вдруг в ушах у нее отчетливо прозвучало:

Ты уже позвонил Наставнику?

Мария замерла. Что за фраза? Где она ее слышала?

Кажется, Граубергер сказал это Виктору. Но когда? И вдруг холод пробрал Марию.

Наставник!

Ну, конечно, без взрослого человека здесь не обошлось. Без взрослого, амбициозного человека с уязвленным самолюбием, помешанного на «чистке рядов» и «наследуемом интеллекте».

В голове возник образ Ковалева – зазвучал его рассеянный голос:

– Мой отец и мой дед были здесь студентами, а затем и преподавателями университета. Я чувствую за университет личную ответственность.

Мария все поняла. Эти дети, при всей их жестокости и жажде крови, – всего лишь овцы. Но у них есть пастырь. Человек, который вдолбил в нестойкие умы культ интеллектуального и физического превосходства над «калеками» и «идиотами».

– Маша, – окликнул ее кто-то.

Варламова вздрогнула и испуганно обернулась. По коридору шел Завадский.

– Боже… Максим! – Она бросилась ему на грудь.

– Ну-ну, – мягко проговорил Максим Сергеевич и погладил широкой ладонью по ее волосам. – Я все знаю. История, конечно, ужасная, но тебе больше не о чем волноваться.

– А ты?

– Ну, у меня теперь будет куча проблем. Но я справлюсь. – Он вздохнул. – Я слишком сильно был занят своим горем и не замечал ничего вокруг. Это моя вина. Но кто бы мог подумать, что они способны на такую страшную глупость!

– Ты знаешь, они убивали людей…

Завадский кивнул:

– Да, я уже слышал. Завтра вся Москва заговорит об этом.

Она отпрянула, глядя Завадскому в глаза, провела по его небритой щеке ладонью и пробормотала дрогнувшим голосом:

– Бедный… Как же тяжело тебе придется!

– Не тяжелее, чем тебе.

Мария всхлипнула.

– Послушай… Я только сейчас поняла: а ведь у ребят, молодых амбициозных дураков, был взрослый наставник. Тот, кто внушил им все эти идеи, подсунул нужную литературу и культивировал в них дьявольское самомнение. Тот, кто отвечает за все, что произошло.

– О ком ты говоришь?

– О Ковалеве.

Максим Сергеевич слегка отодвинул от себя Марию и пристально посмотрел ей в глаза.

– Подожди… Ты хочешь сказать, что Игорь Иванович…

Завадский осекся, лицо его оцепенело. Мария кивнула: