Шут. 3 книга - Е. Кочешкова

Почему-то эти слова взбесили ее окончательно.

— Вы! Вы подлый обманщик! — не выдержала Элея. — Чего стоит ваше обещание, если вы уже давно решили никого и никогда не выпускать отсюда?! Думаете, я не понимаю этого? Желаете позабавиться? Поиграть в кошку с мышкой?!

Волен картинно приподнял брови.

— Ба, принцесса, как вы прекрасны во гневе, — и ухмыльнулся, откровенно раздевая глазами свою гостью. — Но откуда такие домыслы?

И Элея откровенно привела ему все те свои соображения, которые исключали для пленников Волена всякую возможность обрести свободу.

Магистр лишь покачал головой в ответ на ее неистовую тираду.

— Вы слишком много о себе возомнили, принцесса, — сказал он, едва лишь поток негодования со стороны Элеи истощился. — Неужели вы и впрямь полагаете, будто от вашего знания или незнания об этой крепости что-либо зависит? — он снова рассмеялся, но на сей раз коротко и, как показалось Элее, чуть нервно. — Вздор! С тем же успехом вы могли бы заявить, что солнце погаснет, если на то будет ваше пожелание. Да, наш уход из внешнего мира был тщательно продуман еще несколько веков назад. И мы не собирались оглашать тайну своего существования на площадях Закатного Края. Но ваша осведомленность еще не значит, что все люди разом поверят в байку о колдунах. Да вас сочтут сумасшедшей! Это в лучшем случае.

Хотелось бы ей верить, будто это и в самом деле так.

— Пожалуйста, снимите чары с моего человека, — сказала она в ответ. — Он защищал меня и не заслуживает такой участи.

— О, о, о! — воскликнул Волен, изображая высокую патетичность. — Ну хорошо, — проворчал он. — Если я скажу, что этот болван сам очухается спустя пару часов, вы успокоитесь?

Элея моргнула.

Сам? Значит, яд не смертельный? Или она вообще не правильно поняла слугу?

— Что с ним? — решила уточнить Элея.

Волен закатил глаза, но все же обронил:

— Болевой шок.

'Он умеет вызывать боль… — с содроганием подумала Элея. — Как это страшно и бесчестно. Наносить удар изнутри… Удар который нельзя отвратить. Наверное, именно так пострадал и Патрик… хотя его сразили не болью…

Теперь она намного лучше понимала, что чувствовал шут, придя в себя… Понимала его страх перед новым нападением, которое невозможно ни предугадать, ни защититься от него.

'Милый мой… и как ты жил с этим страхом?

— Зачем он вам? Зачем вам Патрик нужен? — вопрос сам сорвался с губ…

— Зачем? — переспросил Волен. И изобразил глубокую задумчивость. Вот только Элея вдруг отчетливо увидела, что этот вопрос этот на самом деле застал магистра врасплох. И сейчас тот стремительно решал, какую часть своей правды стоит озвучить… если вообще стоит. — Он мне мешал, — колдун произнес это уже без прежнего веселья. — Очень сильно мешал.

— Но как?! — изумилась Элея.

Вновь небольшая пауза. Слегка закусив уголок губы, Волен пристально посмотрел на Элею.

— Ваш избранник связан с королем. Так бывает… когда один человек становится оберегом для другого.

'Вот как… я могла бы и догадаться…

Пат никогда не говорил ей об этом. Да, право, и знал ли он? Пожалуй… пожалуй чувствовал. Конечно. Именно потому и стремился быть рядом с Руальдом.

Как сама Элея старалась теперь никогда не покидать своего шута.

Все эти удивительные сплетения судеб и связей стоило обдумать, но потом, позже… если это 'позже', конечно, когда-нибудь наступит.

— Что же в том плохого? — спросила она. За что удостоилась взгляда, каким обычно из жалости награждают недолгоумных дурачков.

— Поразмыслите сами, дорогая принцесса. Всегда ли так нужно, чтобы ваш бывший супруг выныривал из любой воды…

Элея поразмыслила. И очень быстро поняла, кому именно Руальд обязан всеми своими бедами и проблемами.

'А ведь это он сгубил Нар, — скользнула у нее догадка. Даже не догадка — осознание. — От чего бы тайкурская ведьма ни погибла, причиной был именно магистр… — в голове друг за другом пронеслись десятки домыслов и предположений.

— Так что сами видите, — закончил Волен, — господин Патрик для нас — очень серьезная проблема. Отпустить его — все равно, что позволить уличной собаке бегать по теплице с розами.

'Это он свои коварные планы розами считает… — усмехнулась про себя Элея. — Надо же! Садовник…

— В таком случае, — сказала она, — проблема решается очень просто. Мы могли бы вернуться на Белые Острова. Оттуда, как я понимаю, Пат не сможет защищать Руальда.

Волен зевнул. Он уже собрался ответить, когда на пороге комнаты возник слуга с подносом. Нив брякнул еду на изящный столик возле софы и отошел в сторону.

— А вот и поздний ужин! — с деланной радостью провозгласил магистр. — Извольте угощаться! Яда нет, можете не беспокоиться. Вот, пожалуйста, — он подхватил с подноса жаренное птичье крылышко и с аппетитом принялся обгрызать его. У Элеи даже голова закружилась от запаха горячей еды… желудок свело длинной судорогой, и его громкое урчание предательски выдало, как сильно принцесса была голодна… — Ешьте, ешьте! — настаивал Волен. Элея лишь чудом не упала — так сильно качнулась комната…

— Отдайте мне Патрика, — тихо сказала она. — Мне ничего более не надо.

— Пфы… — разочарованно выдохнул магистр. — Дорогая моя, я ни за что не поверю, будто вы сумеете убедить своего балаганного артиста покинуть Закатный Край и короля. Он ведь упрям. Очень упрям…

— Так позвольте мне хотя бы попытаться уговорить его! — воскликнула Элея, вспыхнув внезапной надеждой. О, как ей хотелось увидеть любимого… Эта жажда была сильней голода. — Пожалуйста! Я смогу!

Волен бросил на поднос обглоданные косточки и пожевал губами. Он изображал раздумье.

И пусть! Пусть себе тешится… Главное — снова оказаться вместе… Если Волен так боится подпускать Патрика к Руальду, значит и ее, Элеи, присутствие может изменить судьбу шута, добавив в нее изрядно везения и неожиданной, непредсказуемой удачи!

Она прикрыла глаза, боясь выдать, как это сильно желание.

— Ну хорошо… — медленно проговорил Волен. — Хорошо. Так и быть. Мне, собственно, без разницы, — и вновь окликнул слугу, который, судя по неизменно мрачной физиономии, искренне надеялся, что его больше не тронут этой ночью. — Отведи нашу гостью к ее комедианту. Скажи братьям, я позволил.

Часть четвертая

Сорванные маски

1.

Шут открыл глаза. Серая стена перед ним оставалась такой же серой. Каменной. Непроницаемой. Он вновь опустил ресницы. Вдохнул поглубже и в тысячный раз попытался увидеть мир п о — д р у г о м у.

Тщетно.