Вера для чемпиона (СИ) - Винд Дасти

- А что у вас с Андреем?

- Ничего, кроме ребенка. И я прочитала дневник.

Мы помолчали.

- У меня было такое чувство, что я говорю с бабушкой, - Соня слабо улыбнулась. - Как будто она так и осталась рядом. Так странно... Она стала ближе мне, когда её не стало рядом. Почему ты не приходила на поминки?

- Я не хожу на поминки, прости. Я была на кладбище. Вы поставили огромный памятник.

- Это отец. Он, кстати, в курсе, что скоро станет дедом. Достал меня своим вниманием теперь, когда оно уже не нужно.

- Не говори так. Он же близкий тебе человек.

- Один близкий человек сейчас борется за свою жизнь, а другой пинает меня в мочевой пузырь.

- А Саша? А Андрей?

- Саше на всех плевать. Он как робот. Андрей... Да, наверное, ты права.

- Ты сильно изменилась, - заметила я.

Соня, опуская спинку кресла, кивнула.

- И ты тоже. Скажи, каково это, расстаться с человеком, который рядом с тобой становится святым?

- Ты сама можешь ответить на этот вопрос.

Моя собеседница, устало улыбаясь, закрыла глаза.

- Андрей и без меня хорош. Проповедник.

Я промолчала. Вряд ли Соня знала о его пьяном поцелуе. Это и к лучшему.

- Расскажи мне что-нибудь хорошее, - попросила девушка. - Не могу не думать о брате, от нервов прямо трясет.

- Хорошее... - я растерялась. - Хорошее...

Соня открыла один глаз.

- Неужели не о чем?

Разве только о Мише.

Или же копнуть глубже...

- Когда мне было семь лет, - начала я. - Как все порядочные дети этого возраста, я пошла в школу. Первого сентября очень переживала, отстояла всю линейку. Когда нас построили по парам, взяла соседнюю девочку за руку и... Короче, я потянула ее куда-то не туда, и мы заблудились. В школе.

- Опоздали на первый урок?

- Мы его вообще пропустили. Нас даже искали. А мы сидели в актовом зале и ели мел.

Соня хихикнула.

- Мел? Зачем?

- Он был желтый и похож на конфету. С конфетами тогда была беда.

Никогда бы не подумала, что таких мелочей вспомню почти на два часах полета. От моей болтовни Соня уснула, а я вперилась в телевизор, не особо следя за происходящим на экране. На мобильном связи не было, и ощущение тревоги выбивало меня из реальности, не давая сосредоточиться на чем-то другом, кроме мыслей о Михаиле.

Нужна ли я ему сейчас? Что если весь этот полет - зря, и он просто прогонит меня.

В сущности, какая разница. Пусть у него будут силы на это, а остальное неважно. С остальным я справлюсь. Остальное я переживу. Даже полет в одиночестве в Россию, такой долгий, что сводит ноги и ноет спина.

Я опустила спинку и уставилась на лампочки над головой.

Что видели мои родители в их последние минуты? О чем думали? Страх сжался где-то у сердца, маленький и уже не опасный.

Думали, наверное, о том, что я хотя бы осталась на земле.

Я закрыла глаза.

Только бы Михаил выкарабкался. Только бы Маргарита Васильевна не забрала его с собой.

Только бы на земле было кому сказать: "Здравствуй. А можно мне к тебе?"

Глава семнадцатая

Не знаю, как без истерики пережила посадку. Вид земли, то приближающейся, то удаляющейся, вверг меня в панику, и если бы не Соня с её мантрой "держись, держись, мы уже совсем от него близко", я бы точно схватила приступ. Но когда все зааплодировали пилотам, на моей душе одним камнем стало меньше.

У меня получилось не только сесть в самолет, но и перенести двенадцатичасовой перелет через два континента и океан.

- Операция прошла успешно, - прочитала Соня сообщение, включив мобильный, когда мы ещё даже не встали с кресел. - Вера, все хорошо! Слышишь? Андрей написал, ничего серьезного. Мик поправится!

- Точно? Это окончательно?

- Он сейчас спит, - Соня посмотрела на меня покрасневшими глазами. - А мы неслись к этому любителю махать кулаками... А все в порядке...

Я глубоко вздохнула, переводя дух.

Он справился. Он сильный.

И он снова будет драться.

С Соней по трапу мы спускались рука об руку. Здесь было ранний вечер - еще только начинало смеркаться. Но сейчас нас не особо интересовали виды и погода. Соня тянула меня вперед.

- Сначала паспортно-визовый, потом заполним декларацию и к пограничнику. Он на английском задаст дежурные вопросы: надолго, зачем... Поймешь его?

- Не знаю. Он быстро говорит?

- Нет, нормально для нашего уха.

Не знаю, как мы не потерялись. Мне казалось, я брожу по стеклянной пещере. На самом деле все прошло очень быстро, и когда мы попрощались с инспектором, Соня тут же достала мобильный.

- Да, Андрей, мы тут. Нет, представляешь, не работал. Либо они наврали, но интернета на борту на было. Получила по прилету. Где ты? В каком? Да... Да, идем туда.

Я несла и свою, и Сонину сумку. Не успела дойти до дверей, как нас, совершенно неожиданно перехватил Андрей.

- Вера! Соня!

Мы обе нырнули ему под руки.

- Девчата, вы сумасшедшие... А Майк - счастливец. Соня, ты так поправилась. Вера, а ты похудела.

- Отвянь с вопросами. Вези нас к Мику. Ну? Что вылупился?

- Ты... Ты беременна?!

- Ой, догадливый, - Соня развернулась и направилась к дверям.

Андрей, растерянно глянув на меня, не сказав ни слова, схватил наш багаж и бросился следом.

- Андрей, - позвала я, стоило нам сесть в машину. Соня до этого смотрела в окно и поджимала губы, игнорируя вопросы нашего провожатого. - Как он?

- Напугал нас до сердечного приступа, - Андрей отвернулся от Сони и завел машину, неброскую, но с таким просторным салоном, что можно было бы запихнуть сюда по меньшей мере человек семь.

- Ведь был нокдаун. Почему бой не остановили?

- Потому он встал и продолжил в таком темпе, что у нас сомнений не осталось - вытянет. Потом ещё раунд - и Криса он закопал. Только тот уже очухался и вещает на пресс-конференции, а Майку правую часть лица собирали по кусочкам.

- О, - Соня снова отвернулась к окну и приложила пальцы к губам.

- Прости, - Андрей смешался. - Мне не стоило такие вещи говорить при тебе.

- Что за чушь. Это мой брат, - резко одернула его Соня. - Не переживай, не рожу раньше времени.

- Хм... Ну... Дело в том, что после боя отек только глаз. Конечно, мы бы сразу обратились в клинику, глаза ведь - проблемная зона, но победителя объявили, мы пошли к раздевалкам. Только из зала, с камер, вышли, и он свалился. Думали, сильное сотрясение, а доктор опасался кровоизлияния. Он вроде очухался, но тут все лицо поплыло, прямо на глазах, как от укуса пчел. Носилки, МРТ, все дела, на вертолет и в Лос-Анджелес. Бой же был в Вегасе. Ну вот... Долго они ему лицо собирали. Опасались защемления глазного нерва. Но все обошлось.

- Кошмар, - прошептала Соня. - Если бы бабушка дожила, она бы его сама прибила.

- Он сейчас уже отошел от наркоза, но к нему пускают только близких родственников. Плюс он плохо говорит. Так что...

Андрей пожал плечами.

Мы с Соней переглянулись.

- Пустят, конечно, - уверено ответила на мой немой вопрос художница. - И кто ближе нас? Не отец же...

Я ничего не ответила и отвернулась к окну.

Пальмы, дороги, палатки бездомных на тротуарах, туча машин и пробки, пробки, пробки, дома в два-три этажа, пара небоскребов, и вот он, госпиталь имени одного из президентов, серый, с маленьким окнами, похожий на какое-то военное сооружение, разве что разноцветные клумбы перед входом смотрятся весело.

- Возьмите бейджи, - перед входом Андрей протянул мне и Соне две пластиковые карточки на шнурках. - Без них вам вход закрыт. Здесь проходят лечение много известных личностей.

- А в палату меня пустят? - спросила я.

- Должны. Все на усмотрение клиента. Для подобных лиц тут вообще предусмотрены палаты с совместным проживанием. Ну, то есть, матери живут с детьми, жены с мужьями.

Я опустила глаза.

А я Мише, по сути, никто.

Мы не успели пройти вестибюль - просторный, светлый и огромный, с диванами, креслами, столиками и телевизорами, как Соня, схватив Андрея за руку, сдавленным голосом поинтересовалась: