Вера для чемпиона (СИ) - Винд Дасти

- Так получилось... Прости, я не думал, что со стороны это будет так выглядеть. Чистой воды идиотизм.

- Крутое объяснение. Ты не думал, что поцелуй на фото выглядит как поцелуй?

- Вера, пожалуйста. Пойми меня.

Что мне сделать, чтобы все исправить?

Я молчала. Не знала, что сказать.

- Вера...

- Между вами что-то есть? Миш, только честно.

Глубокий вздох. Господи, я не хотела этого слышать.

- Когда-то мы переспали. Давно, больше года назад.

Я горько усмехнулась.

- И все?

- Да, ты же знаешь. Я говорил тебе, как жил здесь. Но теперь я, черт возьми, жду тебя. Это все... Бред...

- Да, я вижу.

- Вера.

- Миша. Дай мне время подумать.

- Солнце, над чем? - его голос звучал умоляюще. - Давай я...

- Мне нужно время. Я не знаю, готова ли я к твоей жизни. И буду ли готова вообще.

- Да что ты такое говоришь! Вера, пожалуйста...

Я отняла мобильный от уха и сбросила вызов, не дослушав. Надо было договорить, но не сейчас. Он звонил. Долго, без перерыва. Потом звонил Андрей. Я, конечно, не брала. До вечера они не давали мне покоя, и я просто написала Мише: "Я просила всего лишь о времени".

И телефон замолчал.

А ночью я обнимала подушку, которую мне подарил Михаил, и воображала, что он рядом. Тот понятный и близкий мне мужчина, силой, выдержкой и внимательностью которого я восхищалась. Архангел из Лос-Анджелеса был мне чужим.

А утром мысли остались дома. Работа снова оживила меня. Я изучала личные дела пациентов, назначения врачей, на планерке познакомилась с персоналом, а после фтизиолог утащила меня побеседовать о методиках восстановления. И все мне были рады. И всё было так, как дОлжно.

Закончив заниматься-знакомиться с первой ввереной мне пациенткой, я хотела пойти в столовую и перекусить, но сестра-хозяйка, заглянув в зал, поманила меня пальцем.

- Там к тебе посетитель, - с загадочной улыбкой сказала она. - Как поговоришь - ждем тебя в столовой, на обед.

И в довершении лукаво подмигнула. Я нахмурилась и, поправив бейдж, поспешила вниз.

Про свою новую работу я сказала только Алине. Но ей зачем было сюда приезжать?

Я вышла в приемную, а мне навстречу с дивана поднялся Миша. Я остановилась, опешив и растерявшись. Михаил постригся,  стал будто мощнее, плотнее. Привычная футболка в обтяг и потертые джинсы, на руке - кожаный ремешок. Сосредоточенный взгляд, собранный и усталый вид.

Боже, как мне его не хватало... Что же он наделал...

- Вера, - он протянул ко мне руки, но я ловко увернулась, и, пройдя мимо, бросила:

- Давай поговорим снаружи.

Мы прошли во внутренний двор, где обычно гуляли пациенты, а сейчас, в обеденное время, он был пуст. От палящего солнца мы укрылись в беседке, обвитой диким виноградом. Здесь было прохладно и тихо. Я шагнула внутрь и обернулась, но не успела сказать ни слова.

- Вера, прости меня, - Миша снова потянулся ко мне. - Ничего подобного больше не повторится.

- Не зарекайся, - резко ответила я.

Михаил вздохнул. Отступив на шаг, сел на скамейку и запустил пальцы в волосы.

- Что мне сделать, солнце? Как все исправить? Как доказать, что мне нужна только ты?

Я помолчала, опустив глаза. Выдавила растерянное:

- Я не знаю.

- Поедем со мной. Прямо сегодня, прямо сейчас. Собирай вещи и...

- Миша, я не могу. Здесь у меня пациенты, работа...

- На которую ты устроилась вчера, - Михаил снова поднялся. - Вера, что происходит? Дело ведь не только в этих идиотских фото. Что тебя беспокоит?

Он приблизился ко мне и взял за плечи, словно хотел как следует встряхнуть. А я... Я готова была броситься в его объятья - и хоть к черту на рога, только бы он рядом. Но порыв иссяк за секунду. Я сдержалась. Подняла голову и посмотрела в его глаза.

- Миша, что я там буду делать? Сидеть в твоем доме, пока ты будешь тренироваться,  ходить по вечеринкам и встречам? И смотреть потом на эти фото?

- Фото только с тобой. Мы же будем везде вместе, разве нет?

- Я не знаю. Ни языка, ни людей, ни того мира вообще. Я буду там не у дел. Я буду там не нужна.

- Что? Ты будешь нужна! Ты мне сейчас нужна, Вера!

- Но мне этого недостаточно, пойми, - убито сообщила я. - Я привыкла быть одна. Но я не привыкла жить без работы. Я сойду с ума. Просто слечу с катушек. Мы же уже говорили...

Миша потянул меня к себе, но мне хватило сил отстраниться.

- Почему не сказала об этом раньше? Я думал, тебе нужно время. Уладить дела, привыкнуть к свободе. Ты начала учить язык, но только я спрашивал, не пора ли мне приехать, как ты начинала злиться и обрывала разговор. Я не хотел тебе мешать.

- Я говорила, что для меня работа - как для тебя бокс. Я не могу ее бросить!

- Я тебя понял. Мы что-нибудь придумаем. Там десятки воолонтерских организаций. Не думай, что за океаном людям не нужна помощь.

- Но я плохо знаю язык...

- Мы найдем переводчика на первое время.

Я молчала, не зная, что сказать. Слишком эфимерными казались мне обещания Миши сейчас, после вчерашнего инцидента. Будто он просто пытался загладить свою вину таким образом, слабо представляя, как я буду искать себе дело в Штатах.

- Вера?

- Я думаю, сначала надо во всем этом разобраться, а только потом...

Миша взялся за лоб и, запрокинув голову, отвернулся.

- Фууух... Вера, это все... Почему ты не даешь нам шанса? - он хмуро посмотрел на меня. - Разве только в работе причина?

- Я не хочу все делать впопыхах.

- А сюда ты устроилась не впопыхах? Чего ты боишься? Меня? Моей жизни там?

- Нашей жизни там. Я не боюсь, но я не готова...

- К чему? Ты меня запутала. Если ты о работе, мы найдем тебе дело. Я обещаю. Поехали.

Я покачала головой.

- Не сейчас.

- А когда, черт возьми?! Когда? Когда ты будешь цепляться к каждой фотке? Искать причину, чтобы во всем обвинять меня? Я спрашиваю "что", а ты не можешь ответить! - Михаил мотнул головой, сбавляя обороты. - Я тоже в свое время многим рисковал, бросив команду здесь и уехав в Штаты. И там у меня никого не было.

- Но я не ты! Я не могу вот так взять и все бросить! Я жила этим десять лет! Работой, не отношениями!

- И ты не хочешь ничего менять... Как бабушка и говорила.

Я замолчала. Упоминание о Маргарите Васильевне было ударом под дых.

- Зачем ты приехал? - сухо спросила я.

- Попросить прощения, - в тон мне ответил Миша. - И напомнить, что я тебя люблю. Но, похоже, тебе этого мало.

- Наверное, это так.

- Потому что меня ты не любишь.

- Я говорила тебе, что мне сложно...

- Сложно что?! Расстаться с могильными плитами?! Признаться мне, что любишь или наоборот?! Кем я должен стать, чтобы ты была рядом? Немощным, больным, нуждающимся?!

- Миша! Хватит!

- А может, мне лучше сдохнуть?! Тогда сможешь дать ответ?!

Часто дыша, сдерживая гнев и обиду, едва не сорвавшись на крик, я вскинула руку, указывая на выход и отчеканила:

- Уходи.

Михаил, шагнув вперед, нависнул надо мной, глядя и зло, и печально.

- Я бы все изменил, если бы ты позволила, - глухо произнес он. - Но в одни ворота у нас играть не получится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сказал это и ушел. А я снова промолчала, сглатывая обиду, смотря ему вслед и понимая, как Маргарита Васильевна была права насчет нас.

Как объяснить людям, живущим в любви, почему ты, сердцем понимая, что тебя любят, не можешь пойти человеку навстречу?

Чтобы быть любимой, надо уметь любить - вот и все.

Я не представляла, что делать теперь с нашими отношениями.

Был он, Михаил Белоозеров, которого я знала слишком плохо или убеждала себя в этом, любящий меня и, по его словам готовый на все. И была я, боящаяся полетов, разговаривающая с умершими близкими, единственными людьми, любившими меня, и не переносящая насилия.