Сын Альбиона - Томас Рид

— Я узнаю этот звонок, — сказал Суинтон достаточно громко, чтобы гости его услышали. — Готов биться об заклад, что это лоуд М.

— Лорд М.!..

Имя принадлежало известному вельможе и еще более известному государственному деятелю! Сообщение Суинтона вызвало волнение у всего общества — незнакомцы не внушали доверия.

Но у них не было времени расспрашивать: в комнату вошел слуга и что-то сказал шепотом.

— Это его светлость? — спросил хозяин настолько громко, чтобы голос его достиг слуха миссис Гирдвуд. — Пуоводите его в пейеднюю гостиную. Я буду чейез несколько секунд. Леди и джентльмены! — продолжал он, поворачиваясь к гостям. — Пуошу пуостить меня, я совсем ненадолго. У меня посетитель, котоуому нельзя отказывать.

Его, конечно, простили, и он на некоторое время вышел.

Конечно, гостям было любопытно узнать, кто этот гость, «которому нельзя отказывать». Когда Суинтон вернулся, они стали его расспрашивать; особенно усердствовала «графиня».

— Что ж, леди и джентльмены, — сказал любезный хозяин, — если вы настаиваете и хотите узнать, кто нанес мне этот несвоевйеменный визит, я удовлетвойю ваше любопытство. Я был пуав в своем пйедположении. Это был лоуд М. Его милость заглянул ко мне по важному госудауственному делу.

— О! Так это был лорд М.! — воскликнула достопочтенная Джеральдина. — Почему вы не пригласили его к нам? Он очень милый человек, насколько мне известно. Я уверена, он с удовольствием присоединился бы к нам. Мистер Суинтон! Я сержусь на вас!

— Ну, мисс Коутни, пуошу пуощения. Я не подумал об этом. Мне бы тоже это доставило удовольствие.

— Он, наверно, уже ушел?

— Да. Ушел суазу, как только понял, что у меня гости.

И это было правдой — все было правдой. Вельможа действительно побывал в передней гостиной и ушел, узнав, что наверху гости.

Ушел он с чувством разочарования, почти раздражения, хотя вовсе не государственному делу обязана была вилла его посещением.

Как ни бесцелен оказался для него этот визит, он принес большую пользу мистеру Суинтону.

— Человек, который в полночь принимает у себя лорда, и к тому же известного государственного деятеля, должен сам быть лордом или кем-нибудь!

Так рассуждала вдова розничного торговца, укладываясь спать на роскошной постели в отеле «Кларендон».

У ее дочери появилась аналогичная мысль.

Глава LX

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОДАРОК

При расставании сэра Джорджа Вернона с его кажущимся неблагодарным гостем не произошло никакой «сцены».

Не было и бурного разговора, когда они стояли лицом к лицу под гималайским кедром.

Дочь сэра Джорджа ушла, ее юное сердце разрывалось от боли. Мейнард, глубоко униженный, не делал попыток оправдаться.

Если бы под деревом было светло, сэр Джордж увидел бы лицо человека, выражающее покорность.

Несколько секунд царила глубокая, болезненная тишина.

Ее нарушил баронет.

— После случившегося, сэр, я надеюсь, мне нет надобности указывать вам, что вы должны сделать? Есть только один выход.

— Я знаю это, сэр Джордж.

— Нет и необходимости говорить, что я хочу избежать скандала.

Мейнард ничего не ответил. Он кивнул, хотя понимал, что его жест согласия не будет увиден.

— Можете уехать, когда вам будет угодно, сэр, но через десять минут мой экипаж будет готов отвезти вас и ваш багаж на станцию.

Ужасно, когда с тобой так обращаются, и если бы не скандал, о котором упомянул сэр Джордж, Мейнард отказался бы от предложенной услуги.

Но он чувствовал, что перед ним дилемма.

Станция в четырех милях отсюда. Там можно нанять наемный экипаж, но для этого кого-то нужно за ним отправить. Он окажется в долгу у хозяина. К тому же он в костюме для танцев и не может незаметно уйти пешком. И все равно кого-то придется посылать за багажом.

Остается только принять предложение, другого выхода нет.

Мейнард так и поступил, сказав:

— Через десять минут, сэр Джордж, я буду готов. Не приношу извинений за случившееся. Надеюсь только, что со временем вы не так строго будете судить о моем поведении.

— Маловероятно, — сухо ответил баронет, и с этим словом они расстались. Сэр Джордж вернулся к гостям в гостиную, а Мейнард отправился в свою комнату за вещами.

Упаковка чемодана заняла меньше пяти минут. Переодеваться не было необходимости. Сюртук поверх костюма — этого вполне достаточно.

По звонку появился слуга. Подхватив чемодан, он отнес его вниз — конечно, удивившись, почему джентльмен уезжает так неожиданно и в такой необычный час, как раз когда веселье в гостиной достигло максимума, а на столах уже ждет великолепный ужин.

Мейнард в последний раз осмотрел комнату, чтобы убедиться, что ничего не забыл, и уже собирался отправиться вслед за слугой с чемоданом, когда на верхней площадке лестницы ему преградили дорогу. Тоже слуга, но другого пола и цвета кожи.

Это была Сабина.

— Тише! Масса Мейнард, — сказала она, прижимая палец к губам, чтобы призвать к тишине. — Я хочу сказать вам то, что вам понравится.

— Что именно? — машинально спросил Мейнард.

— Что мисси Бланш вас любит — всем своим юным сердцем. Она так сказала Сэбби — вчера — и сегодня, говорила больше десяти раз. Вам не нужно отчаиваться.

— Это все, что ты хотела сказать? — спросил он, хотя и не резко.

Было бы странно, если бы эти слова не доставили ему радость, несмотря на то, что в них содержалось очень мало информации.

— Да, все, что Сэбби должна сказать, но не все, что она должна сделать.

— А что ты должна сделать? — встревоженно спросил Мейнард.

— Отдать вот это, — ответила мулатка и с ловкостью, свойственной ее народу и полу, сунула что-то в карман его сюртука.

Снаружи донесся скрип колес кареты на гравии.

Без опасности быть замеченным уезжающий гость не мог больше оставаться в таком обществе. Вложив в руку Сабины полсоверена, он молча спустился по лестнице и так же молча сел в карету.

Слуга, принесший чемодан, захлопнул дверцу кареты, продолжая про себя дивиться такому несвоевременному отъезду.

— Неплохой джентльмен, — рассуждал он, подходя к лампе в прихожей и разглядывая полсоверена, которые были сунуты ему в руку.

А пока он делал это, джентльмен, о котором идет речь, тоже занимался разглядыванием, гораздо более интересным. Не успел экипаж выехать из парка — он еще двигался по извилистой подъездной дороге, — как его пассажир сунул руку в карман сюртука и извлек оттуда листок бумаги.

Маленький листок, оторванный от корешка блокнота. И надпись карандашом — всего несколько слов, написанных в спешке.