Невозможность второго рода. Невероятные поиски новой формы вещества - Пол Стейнхардт

Я думал об Эде Столпере из Калифорнийского технологического института, который в критически важный момент дал мне импульс, необходимый для продвижения вперед, а также указал мне еще на двух героев – Джона Эйлера и Юньбинь Гуаня. Кен Деффайес из Принстона призвал меня следовать своим инстинктам в поисках природных квазикристаллов и познакомил со своим протеже Питером Лу. Все они были бы в восторге и высоко оценили бы революционные последствия этого открытия, как и Роджер Пенроуз и Дэвид Нельсон, которые вдохновили меня на оригинальные идеи, заставившие двинуться по этому пути.

Ничего из этого не произошло бы, если бы Ричард Олбен когда-то не познакомил меня с исследованиями атомной структуры или если бы Правин Чаудхари не поощрял мой интерес к этой теме. А на первом месте стоял, конечно же, Ричард Фейнман, заставивший меня полюбить физику.

На самом деле, сотни ученых по всему миру – их слишком много, чтобы всех перечислить, – приложили свои навыки в теоретической и экспериментальной физике к становлению этого нового направления науки.

Как мне всех их отблагодарить? – думал я.

Все эти мысли кружились у меня в голове почти одновременно, и я наконец заставил себя оттолкнуться от стола и пойти по коридору. Мне подумалось, что чашка кофе поможет очистить голову перед попыткой сочинить первую порцию объявлений.

Однако, вернувшись и усевшись за стол, я снова замер, глядя на удивительную картину дифракции рентгеновских лучей на экране моего компьютера. Я сделал длинный, медленный глоток кофе и почувствовал, что вновь погружаюсь в благодарную задумчивость. Я думал о веществе, которое было старше самой Земли, но открывало столько новых возможностей.

Глава 21

L’Uomo dei miracoli[22]

– Узнаю, – гордо заявил Гленн, когда на экране появилось изображение. – Это Альенде!

Я расхохотался, зная, что Гленн меня дразнит и одновременно посмеивается над самим собой. История повторялась, но на этот раз у нее был счастливый конец. Несколькими годами ранее Гленн под тем же самым микроскопом изучал другой снимок, но тогда он излучал раздражение и пренебрежение.

На разозлившем его снимке был порошкообразный материал, который Лука обнаружил на дне пузырька с надписью “Хатыркит”, найденного в секретной лаборатории бывшего коллеги. Гленн был убежден, что в пузырек поместили материал из знаменитого метеорита Альенде, и упрекал в этой путанице “изощренного, если не злонамеренного, Творца”.

За два с половиной года, прошедших с того дня, многое успело случиться. Лука вновь отправил образец Гленну на проверку, но теперь Гленн уже не сомневался в его происхождении. В конце концов, он сам был участником экспедиции, добывшей его на Чукотке.

Поэтому, обнаружив близкое сходство нового образца с Альенде, Гленн скорее обрадовался, чем разгневался. Он полностью принял идею о том, что наш природный квазикристалл был, как бы невероятно это ни звучало, частью метеорита, подобного Альенде. Изображение, которое он показывал мне на экране, было тому новым замечательным подтверждением.

Мы смотрели с ним на зерно № 121 в разрезе – оно было вторым многообещающим кандидатом, идентифицированным Лукой по возвращении домой. Я потратил три часа на дорогу от Принстона до Вашингтона, чтобы поприсутствовать при том, как Гленн будет делать первые снимки образца в высоком разрешении.

Для неопытного глаза зерно № 121 выглядело как большой комок грязи, облепленный мелкими песчинками. Но этот непримечательный на вид комок и весь окружающий его материал несли важную информацию о рождении Солнечной системы.

– Это хондра, – сказал Гленн, – самая старая часть хондритового метеорита, возраст которого превышает 4,5 миллиарда лет.

Уже одна только эта оценка говорила о том, что наш образец является подлинным.

– Дополнительный материал, окружающий хондру, называется матрицей, – объяснял Гленн. – Она обычно состоит из определенных характерных минералов.

Хондры и матрица – две основные составляющие углистых хондритов. Такие же материалы были обнаружены на микроскопическом уровне в метеорите Альенде. Поэтому было так важно, что в новом зерне мы теперь наблюдали те же особенности, что и в Альенде.

Чтобы доказать это, Гленн радостно занялся изучением зерна № 121. С помощью электронного микрозонда он измерил химический состав в различных точках как хондры, так и матрицы. Хондриты содержат сложную смесь минералов. Перед каждым измерением Гленн, основываясь на своем обширном опыте исследования метеорита Альенде, предсказывал, какой должен быть обнаружен состав. И всякий раз оказывался прав.

– Любой бы увидел в этом образце классический Альенде, – заключил он.

Как раз в этот момент у двери кабинета, желая взглянуть на экран, приостановилась молодая исследовательница из его группы. Гленн спросил, может ли она идентифицировать изображение.

– Альенде, конечно, – ответила она, как будто глупее вопроса не слышала.

Мы с Гленном удовлетворенно улыбнулись друг другу, когда она ушла.

При более пристальном осмотре Гленн обнаружил в зерне № 121 нечто важное, чего никогда не встречал в Альенде, – крошечные белые включения. На снимке хондры внизу два таких включения видны примерно на четыре и шесть часов по отношению к хондре.

Поскольку сама хондра в ходе препарирования материала была разрезана пополам, изображение указывало на то, что эти включения находились внутри силикатной хондры, образовавшейся более 4,5 миллиарда лет назад. Это, в свою очередь, означало, что и возраст белых вкраплений не меньше.

Проверив химический состав странных белых включений с помощью электронного микрозонда, Гленн еще сильнее воодушевился.

– Это купалит! – взволнованно объявил он. Мы обменялись ободряющими улыбками и почти расхохотались.

– Невероятно! – вскричал я.

Купалит, наряду с хатыркитом, был одним из металлических сплавов, которые прежде заставляли всех, включая Гленна, считать подделками музейные образцы, в которых они были найдены. Обнаружение осколков купалита, заключенных внутри хондры, самой старой части метеорита, было самым прямым доказательством того, что алюмомедные сплавы метеорита образовались в космосе 4,5 миллиарда лет назад, когда наша Солнечная система только зарождалась.

Когда я сообщил команде новость о зерне № 121, все, включая нашего анонимного благотворителя Дэйва, тут же стали поздравлять Луку. Они поняли, что Лука действительно был L’Uomo dei Miracoli, как я ласково его называл, – человеком, способным творить чудеса.

Тем временем открытия продолжались. L’Uomo dei Miracoli заработал очередное очко с зерном № 122. Я регулярно сообщал команде об успехах Луки. И теперь я отправлял уже третье сообщение менее чем за шесть недель.

Трудно поверить, что всего через десять дней после сообщения № 2 у нас опять появились важные новости, о которых стоит проинформировать: икосаэдрит обнаружен в третьем зерне с Корякского нагорья, на сей раз в найденном на другой площадке – Уиллз-Хоул.

В своем сообщении я подчеркивал, что три метеоритных зерна, которые сейчас вписывались в историю науки, были найдены в трех разных местах вдоль Лиственитового ручья. Марина и Саша извлекли зерно № 5 из Стены Зеленой Глины, зерно с хондрами № 121, заинтриговавшее Гленна, поступило из Нижней Стены Зеленой Глины, а последнее