Эльфийский клинок - Ник Перумов

И одновременно со свистнувшим в воздухе клинком его воля нанесла ответный удар: «Что ты можешь сделать мне, живому и сильному, из плоти и крови, ты, серый туман прошлого? Ты бессилен здесь! Уходи в свои подземелья и дожидайся того часа, когда не моя, но стократ более сильная воля развеет по ветру твои последние обрывки! Ну что же ты медлишь?!»

Нож исчез, точно камень, брошенный в поросший серой ряской пруд, призрачное голубое пламя, словно далёкая зарница, озарило двор и тотчас погасло. Его воля уже рвала, давила, размётывала остатки подступившего врага, распластанная по земле серая тень отползала, утекала, словно пролитая вода, и до внутреннего слуха хоббита доносилось лишь беззвучное шипение. Тень из Могильников была бессильна против него. Он отбил её натиск, он победил!

Фолко вдруг обмяк, обессилел и постыдно всхлипнул от разом навалившейся усталости, словно ноги уже не держали его; он почти упал на порог, прижавшись лбом к дверному косяку.

– Фолко! Ты чего в дверь колотишься? – На пороге стоял заспанный, недовольно мигающий Торин с лучиной в руках. – Как ты здесь оказался? Что тут произошло?

Хоббит, не отвечая, нетвёрдой походкой прошёлся по двору, подобрав оба своих ножа. Рукоятки, сплетённые из полосок тонкой кожи, казались подгоревшими – кожа почернела, сморщилась, а кое-где и обуглилась. Фолко принялся стирать копоть рукавом.

– Да объясни ты толком: что тут стряслось? – Торину хотелось спать, он был раздосадован помехой и теперь пытался как можно скорее всё уладить.

– Торин, здесь такое было, – всхлипнул хоббит, вновь обессиленно приваливаясь спиной к двери. – Нет, здесь говорить не будем… Пошли, пошли отсюда!

Он потянул гнома за рукав, и недоумевающий, зевающий во весь рот Торин вошёл за ним в дом.

Прерывающимся шёпотом, вздрагивая при каждом ночном шорохе или скрипе, Фолко сбивчиво передал Торину суть происшедшего. Сейчас, когда всё уже кончилось, он не мог совладать с колотившей его крупной дрожью.

В трепетном свете лучины стало видно, как сурово сошлись брови гнома, как заиграли желваки на скулах. Его рука потянулась к лежавшему на чурбачке у изголовья топору.

– Нашёл, значит, – зло и весело щурясь, протянул Торин вполголоса. – Пришёл, значит! Кольцерукий, значит! – Гном торопливо проверял, на месте ли его остальное вооружение. – Так что с ним в конце концов сделалось? Что-то не слишком я верю, чтобы такие призраки исчезали от простого ножа.

– Нож ему ничего не сделал, по-моему, – покачал головой хоббит. – Просто пролетел насквозь, и всё. Похоже, я всё же сумел оттолкнуть его чем-то, мне так кажется. А вот завесу точно ножом рассекло.

– Ну что ж, всё ясно, – вздохнул гном, – прав ты тогда был, наверное, Фолко! Не нужно мне было тот меч брать. Не иначе как за ним, проклятый, явился! А может, и нет, кто знает. В общем, запомнили нас в Могильниках… – Он вздохнул. – Ладно, теперь уж ничего не поделаешь, будем глядеть лучше и отбиваться покрепче, коль уж подступит… Давай спать, что ли? Хотя ты лучше спи, а я посторожу.

Фолко лёг и прислушался к себе. Нет, внутри всё было тихо, ничего не предвещало повторного появления могильного духа, и хоббит несколько успокоился.

«Оно не придёт сегодня, – вдруг понял он, и опять не мог сказать, откуда появилась в нём эта непоколебимая уверенность. – Мы ещё встретим его, и третья встреча будет последней… для одного из нас».

После этого всё сразу померкло, и Фолко погрузился в необычайно мягкий, спокойный сон.

На следующее утро хоббит, как обычно, отправился на кухню – по уговору он должен был работать ещё семь дней, как раз столько, сколько запросил у них Теофраст. Ночные страхи, к удивлению хоббита, канули безвозвратно, однако подступило другое. Он внезапно понял, как ему не хочется идти в эту неведомую Морию. Он уже мог без дрожи вспоминать происшедшее с ним ночью и понимал, что его спасло лишь чудо; враг был не слишком силён, но и он едва не погубил хоббита. А если их будет несколько? Что тогда? Да и вообще, хотя он и не терял с Малышом времени даром, что сможет он сделать в настоящем бою? Мрак, страх, голод и холод… Всё это наваливалось одновременно, лишало его сил, заставляя лишь внутренне стонать при мысли о его милой, уютной комнате, куда так хотелось вернуться и которая казалась теперь самым безопасным местом на земле. Вечером его таким и нашёл Торин, озабоченный и торопящийся на встречу с хронистом. Увидев унылую физиономию друга, он пристально поглядел ему в глаза, а потом дёрнул щекой, отвернулся и тоже помрачнел, не сказав, однако, ни единого слова.

Насторожённо оглядываясь, они дошли до знакомого дома Теофраста. Открывшая дверь Сатти улыбнулась им как старым знакомым.

Они расположились той же компанией в той же гостиной. Сатти, как и вчера, встала за конторку, готовясь записать любой интересный рассказ кого-либо из гостей.

Теперь больше спрашивал Торин. Но прежде чем начать беседу, Фолко не без внутренних колебаний отдал в затрепетавшие сухие ладони хрониста своё главное сокровище.

– Вы возили её в седельных сумах просто так, не обернув хотя бы в толстый пергамент! – возопил хронист. – А это что?! Кто из вас осмелился хлебать пиво, читая такое сокровище! – негодующе воскликнул он, раскрыв толстый том и обнаружив на одной из первых же страниц подозрительные пятна.

Фолко невольно улыбнулся. Этому человеку книги заменяли всё на свете, и за судьбу Красной Книги, похоже, можно было не беспокоиться. Извинившись, Теофраст выскочил из комнаты, и из-за дверей раздался его быстрый, властный голос, отдававший какие-то распоряжения. Вскоре он вернулся, довольно потирая руки.

– Разъёмщик уже взялся за дело, – сообщил он. – У нас Книга не потерпит никакого урона.

И началась беседа, из которой друзья узнали, что Зелёный тракт, тянущийся через все разделяющие Арнор и Рохан земли, хорошо обжит и обустроен. Только в самой его середине, сразу же за переходом через Гватхло, у западных границ Дунланда, встречаются пустые пространства, но ни одно из них не превышает одного-двух дней пути. Вдоль всего тракта стоят крепкие деревни, в которых путники всегда могут найти и добрый стол, и безопасный ночлег – безопасный, разумеется, насколько это возможно сейчас вне пределов Северного королевства. Там живут в основном выходцы из Арнора, пришедшие туда на тучные и плодородные земли, но немало и выходцев из Дунланда; попадаются и роханцы, которым пришлись по нраву тамошние сочные и обширные луга, как нельзя лучше подходящие для их табунов. Эта узкая полоска населённых земель вдоль тракта на большом его протяжении платит подати Арнору, а меньшая, примерно от границы с Дунландом, – Рохану. Народ там подобрался крепкий и не боящийся трудностей, однако сейчас для них настали нелёгкие времена. Хотя весь тракт теперь охраняется арнорской дружиной на севере и роханской конницей на юге, жизнь там стала весьма небезопасной. В привольные южные степи и дубравы ушло немало лихих людей: после поражений на севере туда же подались и многие разбойники.