Верная Рука - Май Карл Фридрих

— Буду я здесь или нет, это тебя не касается. Поскольку ты все еще норовишь удрать, я должен считать тебя своим противником; однако в этих четырех стенах ты можешь двигаться совершенно свободно.

— Так ты хочешь меня развязать?

— Негр Боб попозже сделает это.

— Негр? Разве я позволю какому-то негру прикоснуться к себе? Ты что, не знаешь, что ни один краснокожий воин не может иметь дела ни с одним негром?

— А ты разве не знаешь, что великий Маниту сотворил всех людей и любит всех одинаково, независимо от цвета их кожи?

Он в раздумье смотрел перед собой на пол.

— И что ты вообще имеешь против нашего Боба? — продолжал я. — Он был с нами, когда мы тебя спасали. Ты должен быть ему благодарен так же, как и всем нам. Он гораздо лучше, чем ты думаешь о нем. Он, между прочим, никогда не предавал дружбы ни с одним человеком; а ты обязан своей жизнью Кровавому Лису, выкурил с ним трубку мира, и, несмотря на это, теперь появился здесь, чтобы выгнать его из его дома и убить. Скажи мне беспристрастно и честно, кто из вас лучше: он или ты?

Он молчал.

— Ты молчишь, но это тоже ответ. Задумайся о своих делах! А чтобы ты мог это без помех сделать, я уйду.

Мои слова, наверное, звучали жестковато; однако я все хорошо обдумал и надеялся, что они произведут должное впечатление. Я вышел и подозвал к себе негра. Я его хорошо знал и мог не сомневаться, что он выполнит все, как надо; мне надо было все ему как следует объяснить.

— Подойди сюда, Боб, — позвал я его. — Я хочу тебе кое-что сказать.

— Хорошо! Масса Шеттерхэнд Бобу что-то сообщит?

— Это очень важно!

— Важно! Ох, ох! Массер Боб хороший джентльмен, если у него важные дела.

И он стал вращать глазами от гордости. Выглядело это довольно потешно.

— Я знаю, что ты очень сильный и храбрый человек. Не так ли, старина Боб?

— О, да, да! Боб очень сильный и храбрый!

— Но и хитрый?

— Очень хитрый, очень! Хитрый как… как… как…

Он так и не вспомнил, как кто, ему казалось, что нет достаточно яркого аналога его хитрости; но тут же ударил в ладони от радости, что-то вспомнив, и продолжил:

— Хитрый, как муха, точно, как муха!

— Муха? Ты считаешь муху необыкновенно хитрым существом?

— Да! Ох, ох, муха очень хитрая, очень! Садится всегда только на кончик носа…

— И это, по-твоему, хитрость?

— Очень большая хитрость, потому что с кончика носа мухе очень легко взлететь.

— Хорошо, такое сравнение мне нравится. Так вот: мне нужны твои сила, храбрость и мужество. Ты видел, что я отвел Большого Шибу в каморку?

— Да, Боб подслушивал у двери и видел, что молодой вождь лежал на полу и был крепко связан ремнями.

— Правильно! Он хотел убежать; поэтому за ним надо строго присматривать. Ты должен это сделать.

— Well! Боб сидел с ним целый ночь и целый день и не спускал с него глаз!

— Это как раз не очень нужно. Ты его развяжешь, как только я уйду; он может ходить по каморке; но выходить ему нельзя.

— О, но выходить нельзя! А если он захочет выйти, Боб ударит его.

— А вот это излишне. Избиение для краснокожего воина самое большое оскорбление.

Тут он почесал за ухом и спросил:

— Ох, хм, ох! Это трудно! Боб не должен ere выпускать и не должен ударять! Развязать и все же держать крепко!

— Да, — улыбнулся я, — это очень сложная задача; однако ты именно тот человек, кто сможет с этим справиться. Ты хитрее лисицы, хитер, как муха на кончике носа, и не ошибаешься в своих действиях. Я только тебе доверяю этого важного пленника. Он будет развязан, и ему дадут поесть и попить, из двери выходить и подходить к окну он не должен, но бить его не надо.

— И стрелять в него тоже не надо?

— Это уж совсем ни к чему! Ты должен будешь использовать тут все свое непревзойденное лукавство.

Он подумал и сказал в ответ на эти шутки с усмешкой:

— Да, Боб хитрый! И знает, что надо сделать. Рассказать?

— Нет, я не хочу сейчас об этом знать; но я уверен, что буду тобой доволен, когда вернусь.

— Доволен, очень доволен! У Боба есть задумка, очень хитрая, очень. Большого Шибу надо засадить в каморке, развязать, но не позволять выходить.

— Хорошо, дорогой Боб. Я буду очень рад, если, возвратившись, смогу тебя похвалить.

Я не случайно решил поручить именно ему надзор за этим пленником; никому из апачей доверить такое дело было невозможно; но мне не хотелось вникать в суть его «задумки», это означало бы разделять ответственность, что, по мнению бледнолицых, мало что может дать, но, по понятиям индейцев, имеет очень большое значение. Таким образом, если негр без моего одобрения сделает с пленником что-нибудь, что заденет чувство собственного достоинства Большого Шибы, то вождь может не придать этому такого значения, как в том случае, если бы это было сделано с моего ведома или, тем более, по моему поручению.

После этого я сразу же пошел к Кровавому Лису, чтобы поговорить с ним о его части задачи. Он стоял с Олд Шурхэндом и встретил меня такими словами:

— Я слышал, что мне надо провести Виннету с его апачами по правильному пути?

— Да, уже сегодня вечером и как можно быстрее.

— И где я их встречу?

— Этого точно сказать нельзя, однако можно примерно прикинуть. Он идет назад по следу Большого Шибы, то есть почти точно на запад до Ста деревьев. Ему надо будет снимать колья, обозначившие путь сюда, и тащить их с собой, он будет двигаться довольно медленно…

— Но он может эту работу делать отчасти и ночью, потому что очень скоро выйдет луна, — прервал он меня.

— Я думаю, что он будет у Ста деревьев около полудня.

— Там он сможет напоить лошадей и хоть немного отдохнуть.

— Правильно, но очень долго он там задерживаться станет, я его знаю. Главное, чтобы животные были напоены; что же касается их усталости, то с этим он будет считаться меньше всего, потому что знает, что в дороге можно иногда и скачку замедлить по своему усмотрению, и, может быть, даже остановиться в подходящем месте ненадолго. Я ему сказал, что от Ста деревьев надо держаться точно на юго-восток. Имейте также в виду, что он на каждом километре должен будет останавливаться для установки кольев и поэтому быстро ехать не сможет, так что можно без особого труда рассчитать, в каком месте, начиная отсюда, можно будет с ним встретиться.

— Well! Теперь я знаю, когда надо выезжать. У вас есть еще какие-нибудь замечания, мистер Шеттерхэнд?

— Да. Вупа-Умуги придет туда после него, и поэтому следы должны быть только индейские.

— Значит, мне надо будет переобуться в мокасины. У меня здесь есть небольшой их запас — несколько пар.

— А мне вы не дадите одну пару?

— И мне тоже, — поспешил присоединиться к моей просьбе Олд Шурхэнд. — А не то нам придется разувать пленных команчей.

— Я, наверное, смогу вам помочь, потому что у меня мокасины нескольких размеров, Боб их тоже иногда носит. Подождите минутку, сейчас принесу.

Он вошел в дом и принес индейскую обувку, так что для Олд Шурхэнда и меня нашлось по подходящей паре. Мы натянули мокасины и оставили на хранение Бобу свои сапоги до нашего возвращения.

Хуже обстояло дело с Олд Уобблом, для огромных ступней которого у Лиса ничего не нашлось. Поэтому мы направили его с Энчар-Ро к команчам; может быть, среди них найдется хоть один, имеющий такие же из ряда вон выходящие орудия ходьбы.

— Говоря с Виннету, не забыть бы о главном: у него должна быть вода, — продолжил я прерванную беседу. — к счастью, бурдюки здесь есть.

— Да, — кивнул Лис. — Я сейчас их наполню. Но один я их не протащу; можно мне взять нескольких апачей в помощь?

— Конечно! Но не очень много, иначе Вупа-Умуги заметит, что всадников больше, чем было до этого с Большим Шибой. У меня в связи с этим есть идея, которая может нас уберечь от ошибок или облегчить нам захват команчей. Я хотел сначала ехать только с вами, мистер Шурхэнд, и с Олд Уобблом. Думаю, что будет, однако, лучше, если мы возьмем с собой апачей пятьдесят-шестьдесят.