Теранезия - Грег Иган

Грант неожиданно отстранилась, высвобождаясь из его объятий.

— Это плохая идея. Ты это знаешь.

Прабир смутился.

— Мне показалось, вам этого хотелось.

Она открыла рот, чтобы возразить, но сама же остановилась.

— Это так не работает, — сказала она. — Я верна Майклу шестнадцать лет. Я готова сидеть и говорить с тобой всю ночь, но я не собираюсь переспать с тобой, лишь бы тебе полегчало.

Прабир уставился в палубу с лицом, горящим от стыда. Что он только что сделал? Это что, была неуклюжая попытка выразить благодарность, и он думал, что она примет ее без малейшего стеснения?

— Послушай, — мягко сказала она. — Я на тебя не сержусь. Мне надо было остановить тебя раньше. Мы можем просто забыть об этом?

— Ага. Конечно.

Он посмотрел вверх. Грант печально улыбнулась и сказала:

— Не придавай этому большого значения. У нас все было в прядке до сих пор и дальше все будет в порядке. — Она поднялась. — Но, я думаю, нам обоим стоит отдохнуть.

Она наклонилась и пожала ему плечо, а затем отправилась в каюту.

Когда погас свет, Прабир опустился на колени на краю палубы и эякулировал в воду. Он положил голову на поручень, чувствуя неожиданно холодный ветер с моря. Видения ее тела мгновенно исчезли; теперь казалось очевидным, что на самом деле он никогда и не желал ее. Все произошло из-за временной путаницы между дружескими чувствами, которые она проявила в кампунге и тем фактом, что он не касался Феликса уже, казалось, целую вечность. Ему не приходило в голову, что, он, возможно, разучился жить в воздержании, что после девяти лет ему уже не так просто вытерпеть две или три недели.

Когда он вернулся в свой спальный мешок и закрыл глаза, то увидел Феликса, лежащего рядом с ним, довольного и улыбающегося, с темной щетиной на золотистой коже у горла. Когда стало возможным предать его? Но, вместо того, чтобы мучиться из-за одной глупой, извращенной попытки измены, лучше подумать о тех переменах, которые можно осуществить, вернувшись в Торонто, чтобы положить конец всем возможным рискам, на которые Прабир напрашивался, с тех пор, как они встретились. Феликс, конечно, терпелив невероятно, но так не может продолжаться всегда. Самое простое — позволить Мадхузре снять собственное жилье и платить за него, пока она не закончит учебу. А они с Феликсом съедутся, и у них будет собственная жизнь без всяких оговорок.

Это больше не казалось непредставимым. Даже если бы ему хватило сил подражать отцу во всех отношениях, это не вернуло бы Радхи и Радженду к жизни. И Прабира больше не волновало, что, читая между строк, он сможет извлечь какое-то невысказанное благословение от своих родителей. Пора покончить с тем, что они, возможно, хотели бы и тем, что они, возможно, сделали бы.

Надо хватать то, что он считал правильным, и бежать.

Через час после того, как Теранезия осталась позади из каюты появилась ошеломленная Грант.

— Странные новости из Сан-Паулу, — сказала она.

Прабир скривился. Прозвучало, как название одного из альбомов любимой группы Кита Кантри Дада.

— Только, пожалуйста, скажите, что мы не возвращаемся.

— Мы не возвращаемся, — Грант рассеянно провела рукой по волосам. — Я бы сказала, последнее, что им нужно — это дополнительные данные. Мне кажется, мы и так дали им больше, чем они в состоянии переварить.

— Что вы имеете в виду?

Она протянула ему планшет.

— Хоаким Фуртадо, один из физиков из команды моделирования, только что опубликовал теорию о функции белка. Остальные отказались признать ее. Мне было бы интересно услышать твое мнение.

Прабир подозревал, что это просто жест вежливости с ее стороны, но просмотрел страницу до конца. Анализ Фуртадо начинался с утверждения, которое никто не мог оспорить: расхождения между компьютерной моделью и экспериментами в пробирке показали, что какие-то очень важные аспекты поведения молекулы оказались упущены. Попытки внести в модель уточнения и улучшения пока не смогли изменить ситуацию.

Одним из многих приближений, использованных при моделировании, являлось квантовое состояние белка, которое описывалось математически в терминах собственных состояний химических связей: квантовых состояний, обладавших определенными значениями положения и энергии колебаний. Абсолютно точное описание белка позволило бы рассматривать каждую из таких связей, как сложную суперпозицию сразу нескольких собственных состояний, которая обладала бы не определенными углами и энергиями, а лишь вероятностным спектром различных величин. В итоге, белок в целом, представлял бы из себя суперпозицию множества возможных версий с различными формами и колебательными модами. Но для того, чтобы получить такое описание для молекулы из более чем десяти тысяч атомов, пришлось бы отслеживать такое невообразимо большое количество собственных состояний, что даже хранение такого объема информации, не говоря уже о ее обработке, выходило далеко за пределы возможностей любого существующего оборудования. Так что обычно рассчитывали одно, самое вероятное собственное состояние для каждой связи, и в дальнейшем учитывали только его.

Проблема состояла в том, что когда белок Сан-Паулу был связан с ДНК, многие его связи имели два основных собственных состояния, являющихся равновероятными. В этой ситуации приходилось выбирать одной из состояний связи случайным образом: программа бросала кости несколько тысяч раз и выделяла определенную конформацию молекулы для дальнейшего анализа. И в первых экспериментах в пробирке, природа, казалось, делает практически то же самое: когда нити ДНК копируются с добавлением случайного шума, белок просто усиливает квантовый шум, выбирая другое основание для добавления в новую нить. Но почти идеальное копирование хромосомы плодоядного голубя и последовательные межпоколенческие изменения в образцах бабочки Суреша показывали, что существует какой-то более тонкий механизм.

Решающим фактором такого механизма, по утверждению Фуртадо, являлось то, что вероятности, определяющие форму белка, не были в действительности одинаковыми. Та или другая все равно окажется более благоприятной, хотя разница была настолько минимальна, что выбор производился с невероятной точностью в зависимости от всего квантового состояния нити ДНК, с которой связывался белок. Фуртадо предположил, что белок использует такую чувствительность, чтобы посчитать количество различных «виртуальных[27] двоюродных братьев»: подобных, но не идентичных последовательностей, которые могли бы быть произведены, если только недавние истории их мутаций отличаются. Если самые многочисленные двоюродные братья определяют последовательность новой копии ДНК, то это объясняет, почему мутации не были случайными, почему они никогда не убивали и не наносили вред организму. Они были испытаны и признаны успешными: не в прошлом, как предполагала Грант, а в различных квантовых исторических линиях.